– Ситуацию я бы назвал рабочей, – подчёркивает научный руководитель Иркутского научного центра СО РАН, директор Института динамики систем и теории управления имени В.М. Матросова СО РАН и председатель научного совета СО РАН по проблемам озера Байкал Игорь Бычков, участвовавший в недавних переговорах в Улан-Баторе. – Планы по строительству гидротехнических сооружений в Монголии – давняя история, начавшаяся ещё в советские времена с исследований Ленгидропроекта. Но, во-первых, после этого Байкал был внесён в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. А во-вторых, сегодня вопросам охраны окружающей среды придают большую значимость, чем получению экономической прибыли. Не будь первого аспекта, вероятнее всего, во всех этих дискуссиях не участвовало бы международное сообщество. 

По большому счёту они и развернулись после того, как в 2011 году правительство Монголии договорилось со Всемирным Банком о финансировании проекта «Инвестиционная поддержка инфраструктуры горнорудной промышленности» (Mining Infrastructure Investment Support Project, MINIS). В соглашении речь шла о 25 млн долларов, предназначенных по большей части для проведения проектно-изыскательских работ, тогда как основным инвестором строительства гидротехнических сооружений – MINIS предусматривает возведение четырёх ГЭС на притоках Селенги с созданием водохранилища для переброски ресурсов на юг пустыни Гоби – должен стать Китай. Как бы то ни было, Всемирный Банк временно заморозил финансирование, однако на встрече в Улан-Баторе, которая состоялась 23-24 мая, присутствовал его постоянный представитель в Монголии Джеймс Андерсон. Её участниками также стали третий секретарь посольства КНР в Монголии Лю Зефень и директор компании CGGC Mongolia Жан Мин.

«Это совершенно иная задача»

Ключевой, согласно протоколу встречи, стала договорённость обеих стран «не предпринимать никаких действий, которые могли бы оказать негативное воздействие (значительные вредные последствия для окружающей среды) на экосистему озера Байкал». «Такой пункт появился по монгольской инициативе, – поясняет Бычков. – Российская сторона об этом тоже говорила неоднократно, но формулировку предложили именно монголы». При этом обе стороны договорились о проведении дополнительных исследований влияния ГЭС «Эгийн-гол», расположенной на одноимённой реке, на биоразнообразие Селенги и Байкала. Кроме того, решено провести открытые консультации по техническому заданию на разработку и оценку воздействия на окружающую среду вкупе с социальными последствиями проектов Шурэнской ГЭС и водохранилища с регулированием стока на Орхоне. 

Исследования, касающиеся Селенги и Байкала, должна будет провести «нейтральная компания, независимая от обеих сторон». «На такой формулировке настояли монгольские коллеги, ссылавшиеся на действующее в их стране законодательство», – отмечает научный руководитель ИНЦ СО РАН.

«Оно говорит о том, что экспертизу сложных технических сооружений обязана проводить независимая организация. Для нас это не очень понятная формулировка: от кого или от чего независимая? Любая частная коммерческая компания, к примеру, независима от государства. Можно интерпретировать эту формулировку как «организация из третьих стран», но если бы монголы хотели так написать, они бы так и написали. Чтобы снять не­определённость в этом вопросе, мы указали обязательное участие монгольских и российских специалистов. 

Никто лучше них не знает ситуацию, связанную с экосистемой Байкала и бассейном Селенги». Это в равной степени касается учёных из Иркутского и Бурятского научных центров СО РАН, а также специалистов из Института водных проблем РАН, Института водных экологических проблем СО РАН и других учреждений. 

ФГБУ «Информационно-аналитический центр развития водохозяйственного комплекса», созданное Министерством природных ресурсов и экологии России в конце 2011 года для реализации целевой программы «Развитие водохозяйственного комплекса РФ в 2012–2020 годах», в свою очередь, должно в ближайшее время объявить конкурс на проведение исследования по оценке совокупного влияния гидроэлектростанций и водохранилищ в верховьях Селенги на экосистему реки и Байкала. «Это работа, которая в корне отличается от оценки воздействия на окружающую среду: мы говорим о последствиях реализации не конкретного проекта, а комбинации гидротехнических сооружений, – говорит Бычков. – С точки зрения водопользователей в рамках неё мы сможем определить «экологический сток» – минимум и максимум воды на границе Монголии и России, при котором расположенная дальше экосистема не будет подвержена угнетению. Это совершенно иная задача, чем у ОВОС». Иркутский научный центр СО РАН, по всей вероятности, подаст заявку на участие в конкурсе, но в «некоем консорциуме» с другими исследовательскими учреждениями, в который также планируют «в том или ином виде» привлечь монгольских специалистов. 

«Правильно провести исследования»

Если степень воздействия ещё предстоит определить, то его факторы уже известны из обширной практики эксплуатации ГЭС и других гидротехнических сооружений. Заведующий лабораторией гидроэнергетических и водохозяйственных систем Института систем энергетики имени Л.А. Мелентьева СО РАН Вячеслав Никитин указывает на то, что общий полезный объём водохранилищ, которые планируют создать в Монголии, составляет 9 кубокилометров – 90% годового стока Селенги на границе с Россией, 30% общего стока реки и 15% притока в Байкал. Впрочем, это касается только средних многолетних значений: во время маловодья речь идёт уже о 25% притока в озеро за год. В тех же условиях на Селенге это даёт половину стока реки. Во время паводков, напротив, объём водохранилищ значительной роли не играет. Куда большее значение имеет возможное изменение внутригодового регулирования стока: если в естественных условиях Селенга на монгольско-российской границе зимой несёт 30 кубометров воды в секунду, то при совместной работе Эгийнгольской, Шурэнской и Орхонской ГЭС, срабатывающих накопленные за лето гидроресурсы, эта величина может возрасти в десять раз. 

В числе других потенциальных рисков – ухудшение качества воды, нарушение сезонной миграции рыб и обострение эрозионных процессов в устье Селенги. Монгольская сторона в ответ указывает на объективную потребность национальной энергосистемы в новых генерирующих мощностях, наиболее предпочтительными из которых по соображениям экономики, экологии и манёвренности являются гидроэлектростанции. Кроме того, открытым остаётся вопрос со снабжением водой населения страны, чья территория подвержена опустыниванию. Накопление поверхностных вод с их переброской в этом смысле является оптимальным вариантом по сравнению с использованием подземных источников. 

В то же время у России есть возможность увеличить объём поставок электроэнергии в сторону Монголии по долгосрочному контракту с фиксированной формулой цены. «Возникает ещё один вопрос, который мы не обсуждали с монгольской стороной, – добавляет Бычков. – Есть ряд оценок по работе планируемых гидроэлектростанций, чьи авторы пришли к неутешительному выводу в части окупаемости этих проектов, в том числе из-за дороговизны строительства и малого объёма гидроресурсов, который не позволит вырабатывать необходимое количество электроэнергии». Вопросы есть и к идее накопления поверхностных вод в условиях редкого маловодья, схожего по условиям с тем, что наблюдается на впадающих в Байкал реках с 2014 года. Тем не менее, заключает научный руководитель ИНЦ СО РАН, «необходимо правильно провести исследования и определить возможности использования существующих ресурсов, не допуская их загрязнения и негативных социальных последствий».