«Хлеба хватает вполне…»

Что-то на бумаге, что-то – в электронной почте. Запросы – ответы. Годами. Конечно, сотрудники Музея связи работают с этими документами не каждый день. Поиск солдат – это всё-таки не профиль музея. Директор музея Виктория Чебыкина, сотрудник Галина Барлаева занимаются этим скорее потому, что… потому что занимаются. Потому что пять лет назад в Музей обратилась дочка Прокопия Зобнина, Людмила Прокопьевна. Она была старенькой, болела. Просила найти хоть что-то об её отце, составить запросы в архивы. И передала документы отца и письма, по которым мы сейчас можем узнать его биографию, почти весь путь эшелона из Иркутска на запад. 

«В пути нам придется быть по всей вероятности дней 12 а то и больше, тк будут через определенное число дней стоянки (…) куда едем ни кто не знает, сказали, когда приедете тогда все узнаете», – писал Прокопий Зобнин (орфография и пунктуация писем сохранены). Они и правда не знали, куда едут. Что через два месяца их встретит война, настоящая. Эти иркутяне были одними из первых, кто встретит фашистов, попадёт в неразбериху и хаос на западных рубежах. 

Прокопий Зобнин родился в 1912 году в деревне Буртырки Иркутского района, работал агрономом. В 1940 году окончил агрономический факультет Иркутского сельскохозяйственного института, трудился ассистентом кафедры агрономии этого института. И вот весной – призыв в армию. Ему исполнилось 29 лет в июне 1941, на следующий день началась война. Если вы взглянете на памятник погибшим и пропавшим без вести у нынешнего здания ИГСХА, там будет и его фамилия. Это единственная память. Могила Прокопия Исаковича неизвестна.  

А пока была весна 1941-го, поезд мчался по Сибири. Нижнеудинск, Проша Зобнин выбежал из почтового отделения – он отправлял телеграмму домой, нужно успеть к поезду, зацепился брюками за столбик, порвал. Отремонтировал «собственноручно». Заботы обычные, человеческие – когда будет баня, какие попутчики, удивление: почему ребятишки в Западной Сибири бегут к вагонам выпрашивать хлеб? «По Зап.Сибири абсолютно купить поесть на станции не чего. Начиная от Новосиб. на каждой станции ходят ребятишки просят хлеб. В Новосиб. хлеба свободно не продают». Вот открытка из Мариинска, а вот уже письмо из деревни Татарской, западнее Новосибирска: «Добрый день мои родные! Едем всё дальше и дальше. Сейчас постепенно приближаемся к Омску будем там ночью, или поздно вечером. Вчера 5 часов простояли в Новосибирске, сходили в баню, продезенфецировали нас…» – это письмо датировано 26 апреля 1941 года. Прокопий Зобнин, Проша, поправляет очки и аккуратно выводит на конверте адрес: Иркутск, Рабочая, 17. «Ну пока все. 5-ти минутная стоянка закончилась – поезд тронулся – писать невозможно. Сейчас началась кормежка 2-я – каша просовая с маслом + кусочек сахара. Хлеба хватает вполне…». В самом начале мая 1941 года Прокопий Зобнин был уже в Свердловске, затем в конце мая, после серии переездов, конечный пункт – Каунас. Последнее место, откуда в мае 1941 года пришло от него письмо. Дальше – неизвестность. 

Людмила Зобнина сообщила, что её мама, Нина Павловна Зобнина, после войны искала следы мужа. Мама и дочь не верили в смерть Прокопия Зобнина. И причиной тому была одна странная открытка, которую Нина Павловна обнаружила в своём почтовом ящике в 1946 году. 

Странная открытка

Та самая странная открытка от Геннадия Тирольцева

Сотрудники музея отсканировали все письма, документы, оставшиеся от Прокопия Зобнина, эта странная открытка была в их числе. Галина Барлаева расшифровала все записи. И вот он, текст той открытки: «Нина Павловна здравствуйте розыскал кое как Ваш адрес дома Вас не оказалось. Так, как эшалон с которым я ехал, стоял час тридцать – задерживаться не мог. Поручено было лично передать Вам, что уважаемый вами супруг Прокопий Зобнин жив – относительно здоров – находится в месте соленого(?) дома будет не так скоро. Переписку вести  пока не может. Черкните на меня на указанный полевой адрес как вернусь отвечу В…….(?) привет дочке. Целует ее и желает здоровья. Прокопий мой боевой друг, не застану в этот раз…, тогда буду опять проездом с эшалоном месяца через 4. Подготовьтесь зайду, и привезу письма от мужа. Пока досвидание. Боевой друг Прокопия Геннадий Тирольцев». Почерк был явно не Прокопия Зобнина, размашистый.

Нина Павловна ждала, но ни через 4 месяца, ни спустя годы Геннадий Тирольцев не появился и ничего не написал. Нина Павловна сделала в марте 1947 года запрос в Иркутский городской комиссариат, и ей ответили, что её муж «в списках пропавших без вести и погибших по Иркутскому горвоенкомату не значится». Однако в июне 1947 года от военкомата пришло извещение, в котором говорилось, что Прокопий Зобнин, «находясь на фронте, пропал без вести в 1941 году в августе месяце». Извещение являлось документом для возбуждения ходатайства о пенсии. Это означало, что искать его больше не будут, её Проша попал в списки сотен тысяч солдат, следы которых невозможно найти из-за катастрофы первых дней войны. 

Но у Нины Павловны оставалась открытка от Тирольцева. Слабая на­дежда, но она поддерживала женщину до конца жизни. Нина Павловна считала, что её муж не погиб на фронте, а прошёл войну, остался жив. Но просто по каким-то обстоятельствам не мог связаться с семьей. Может быть, Прокопий Зобнин попал в плен, а потом был освобождён и находился в советском лагере? Сотрудников музея заинтересовало фраза «находится в месте Соленого…». Что за Солёное? Может быть, лагерь? Они стали изучать карты. Оказалось, что в Красноярском крае был посёлок Солёный Богучанского района (на Ангаре, на 25 км ниже Богучан), и там действительно находился лагерь. Музей связи отправил запрос в архив ФГУ ГУФСИН России по Красноярскому краю, а также в Красноярский архив УФСБ и в Богучанский райгосархив. Просьба была одна – проверить, не находился ли Прокопий Исакович Зобнин на спецпоселении ПФО в Солёном. Однако ответы были отрицательными – следов Зобнина в Солёном не было найдено. 

Позже возникла ещё одна версия: никакого «Солёного» могло в письме и не быть, просто автор так написал слова «со мною». Была высказана гипотеза, что открытка могла быть направлена уголовниками – подобные способы вымогательства денег у вдов после войны случались. В пользу этой гипотезы было то, что полевая почта, указанная на открытке, не «пробивалась» по электронным базам полевых почт, а фамилия Тирольцев – довольно странная. Но это только версия, потому и гипотезу «Солёного», и открытку нельзя сбрасывать со счетов. 

Виктория Чебыкина в поисках не остановилась. Был направлен запрос в Военный комиссариат Иркутской области по Октябрьскому и Правобережному АО г. Иркутска. Но и там новых сведений о судьбе Прокопия Зобнина получить не удалось. Наконец, запрос ушёл в Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО). Обращения были в десяток архивов разного подчинения, все их перечислять в статье не имеет смысла. Ответы из ЦАМО приходилось ждать больше года – таковы сроки рассмотрения. 

В справке ЦАМО значилось, что красноармеец Прокопий Исакович Зобнин пропал без вести в августе 1941 года, на момент получения последнего письма родными в конце мая 1941 числился за полевой почтой 107/1 (город Каунас). Это были списки, «потерявших связь с родственниками в РККА» по Иркутскому горвоенкомату от 4 сентября 1946 года. Составляло их управление по учёту погибшего и пропавшего без вести рядового и сержантского состава (Москва). Фактически, это сведения, которые составлялись со слов родственников. Горвоекоматы опрашивали их: «Когда потерялась связь, когда и с какой полевой почты пришло последнее письмо?» и записывали, что человек пропал без вести примерно с того момента, когда прекратилась связь. Для Прокопия Зобнина был поставлен август 1941 года. 

«Зачислили меня в парковую батарею»

Письма мужа Нина Павловна Зобнина хранила всю жизнь

Я помню, что это был 2010 год. После какого-то интервью Виктория Чебыкина повернулась к шкафу и со словами: «Есть ещё одна тема…» достала пачку старых бумаг. Это были письма Зобнина. Помню своё ошеломление, когда в ОБД «Мемориал» я нашла человека с таким именем и фамилией. Конечно, там были сведения, которые Музей связи уже получил из ЦАМО, но и всё. Хотелось узнать побольше, но Людмила Прокопьевна Зобнина, болея, не захотела встречаться с журналистом. Её собственный рассказ о поисках мы знаем только со слов музейных работников, с которыми она общалась. 

Я стала сама искать что-то о Прокопии Зобнине. Поисковики, к которым я обращалась, были настроены скептически, так как боец пропал без вести в первые дни войны, когда документация в полках велась или скверно, или не велась вовсе. Возникла мысль, что Зобнин мог попасть в один из концлагерей, или шталагов, на территории Литвы или за границей. Я написала в Красный Крест, через год пришёл ответ, что в архивах службы розыска Германского Красного Креста, немецкой службы WASt Берлина и Международной службы розыска г. Бад-Арользен сведений о судьбе Зобнина нет. В посольстве России в Литве сообщили, что в шталаге № 336 в Каунасе документов Зобнина не обнаружено. 

Была ещё и зацепка по полевой почте, которая значилась на последнем письме – 107/1. Люди с одного из поисковых форумов с помощью коллеги Александра Новиченко (специализирующегося на истории войны в Литве) сообщили следующее: «П/я 107 Каунас– это 720 артиллерийский полк 10 бригады ПТО 11 армии. На момент начала войны находился в Казлу-Рудских лагерях. 23.6.41 отведён в район Ионавы (Яново, Jonava). 26.6.41 года участвовал в боях в попытке отбить Ионаву. 27-28 июня отходил к Вилии (сейчас Нерис) и переправился в районе Гягужине. Далее был отход с дивизиями 16-го стрелкового корпуса по маршруту Гягужине, севернее Ширвинтос, Молетай, Кретонис, Мелагенай, Тверячюс, Диджясалис и далее в Белоруссию. Зобнин мог погибнуть или попасть в плен при прохождении через Каунас, в боях за Ионаву, при переправе через Вилию и дальнейшем отходе». Но как найти, где именно в 720 АП служил Зобнин? Ведь тогда, если только остались полковые документы, можно было проверить – где именно при отступлении было переподчинено или погибло то подразделение, где Зобнин служил. 

Очевидно, могли помочь письма бойца. Прокопий Зобнин писал домой 2 мая 1941 года из Свердловска, думая, что он тут остается служить: «Теперь пишу с моего постоянного местожительства. 28-го мы прибыли в Челябинск. Иркутян разбили в разные города. Часть осталась в Кургане (ок. Челябинска), часть в Кирове, Украине и нас направили из Челябинска в Свердловск. Прибыли сюда 29-го апреля. Сразу же попали в дезобаню, и отсюда к вечеру прибыли в полк… Я попал в 1 батарею 1-го девизиона, и еще 3-х сюда из иркутян (1 окончил 10 кл., и 2-е по 2 курса ВУЗа). Вообще в эту батарею направляют с высшим и средним образованием. Зачислен в артиллерию, я считаю это гораздо лучше, чем пехота». Зобнин ещё не знал, что очень скоро ему придётся покинуть Свердловск и попасть в Каунас. 

Дело в том, что в Свердловске накануне войны дислоцировалась 203 стрелковая дивизия УрВО, в которую входил 720 гаубичный артиллерийский полк. Именно туда, очевидно, попал из Иркутской области Зобнин (он пишет об этом в письме). Однако в мае 1941 года 203 стрелковая дивизия УрВО стала базой для формирования 9 воздушно-десантной бригады (ВДБР) 5 воздушно-десантного корпуса (ВДК) Прибалтийского ОВО. И в этот момент 720 гаубичный артиллерийский полк 203 СД стал 720 противотанковым гаубичным артиллерийским полком 10 бригады ПТО 11 армии. Зобнин в последнем письме из Свердловска пишет, что его в числе других 30 человек «отправляют в неизвестном направлении из Свердловска». Потом были карточки из Кировской области, города Слободской… В итоге Зобнин оказался в Каунасе, вероятно, в составе того самого 720 ПГАП 10 бригады ПТО 11 армии. Вообще, анализ данных ОБД «Мемориал» показал, что иркутский весенний призыв распределялся вполне чётко по городам Украины, Белоруссии, Литвы и Латвии. К войне, видимо, готовились, и сибирских солдат развозили туда, откуда мало кто возвратился. 

У здания ИГСХА стоит этот обелиск,
в правой колонке, второй снизу –
П.И. Зобнин

В последнем письме из Каунаса Зобнин написал: «Зачислили меня в парковую батарею (хозяйственники: писаря, шоферы, мастера, кладовщики и т.п.) Новая моя профессия – писарь (вернее зав.дел хоз. части)». Значит, Зобнин был в парковой батарее 720 артиллерийского полка 10 бригады ПТО 11 армии. Если хоть какие-то полковые документы сохранились в ЦАМО, они могут пролить свет на то, что стало с парковой батареей – осталась ли она в Каунасе, выдвинулась с полком в Казлу-Рудские лагеря или была уничтожена на каком-то участке отступления. 

Около года назад Музей связи вновь обратился в ЦАМО с просьбой по возможности подтвердить, числился ли Зобнин в парковой батарее указанного полка, и если числился – указать, что стало с этой батареей при отступлении. Если удастся понять, на каком этапе отступления парковая батарея была уничтожена, это позволит привязаться к месту, к ближайшей братской могиле, и попросить местные власти установить табличку о том, что в этой могиле покоится Прокопий Зобнин. Такая практика имеется – когда бойцы погибали на поле боя и их не хоронили, их имена, если на примерное место гибели указывали архивные данные, приписывали к ближайшей братской могиле. Изыскания в базе данных «Мемориал» дали сведения, что Филиппов Александр Павлович, командир 720 ПГАП 10 бригады ПТО 11 армии (то есть сослуживец Зобнина), попал в плен в шталаг III D, был пленён в сентябре 1941 года. Возможно, Прокопия Исаковича Зобнина стоит проверить по спискам этого шталага. Может быть, открытка Тирольцева – это как раз свидетельство того, что Зобнин прошёл плен, у него были сложности после войны, и потому он не хотел связываться с семьёй напрямую?

«Все ли здоровы. Как наш Люсенок? Как она реагирует на мое отсутствие? Наверное безразлично? Как у тебя Нинуся дела в школе? В общем напиши все подробно, буду каждой строчке рад…» – писал когда-то Проша из Свердловска. Дочке, когда он прибыл в Каунас, исполнилось 3 года, в самом конце мая 1941 года. Больше они никогда не виделись. Пока шёл поиск, Людмила Прокопьевна Зобнина ушла из жизни. Письма остались в Музее связи. Поиск продолжается, в мае минует год, как был отправлен очередной запрос в ЦАМО. В Музее по-прежнему ждут ответа. Возможно, кто-то из читателей, занимавшихся поисками родных, знает что-то о судьбе 720 артиллерийского полка в Каунасе, натолкнёт на новые идеи, поможет связями с поисковиками. Музей связи будет благодарен каждому откликнувшемуся.