Близость здания Ленинского районного суда Иркутска к городскому аэропорту (до взлётно-посадочной полосы меньше двух километров по прямой) накладывает особый отпечаток на рассмотрение уголовного дела по авиакатастрофе. За десять минут до начала очередного заседания, которое было назначено на 11 февраля, в небе раздался звук от взлетающего турбовинтового самолёта – Ан-24 набирал высоту с правым разворотом. Подходя к зданию, один из обвиняемых диспетчеров Андрей Старков невольно обернулся на него и посмотрел вверх. Но окружающие суд многоэтажки жилого комплекса не дали увидеть «младшего брата» разбившейся в конце 2013 года «Аннушки». Зато звук кружащего над городом самолёта ещё несколько раз нарушал тишину в коридорах суда, где и стороне защиты, и стороне обвинения пришлось ждать, пока судья, удалившийся на совещание, вернётся в зал заседаний. 

Ожидание длилось чуть больше часа. Если его не считать, то на заседание ушло немногим меньше семнадцати с половиной минут: шесть с половиной потребовалось на то, чтобы адвокаты обвиняемых подали ходатайство о назначении повторной лётно-технической экспертизы и судья выслушал мнение сторон по этому поводу, ещё одиннадцать – на оглашение решения. Защитник Александра Осейко – второго подсудимого, который, по версии следствия, 26 декабря 2013 года отвечал за руководство полётами в зоне посадки – ходатайствовал о том, чтобы экспертиза проводилась на базе Восточно-Сибирского филиала Московского института аэронавигации и чтобы её поручили заместителю директора учреждения по учебной части Василию Занданову. Он должен ответить на несколько вопросов, в том числе: «Был ли полёт разбившегося Ан-12Б экспериментальным?», «Какими федеральными авиационными правилами и другими документами должны были руководствоваться наземные службы и экипаж?», «Допустили ли пилоты и диспетчеры какое-либо нарушение правил и привело ли это к катастрофе?», «Есть ли в имеющихся материалах объективного контроля данные, свидетельствующие о технической неисправности самолёта?». 

Выслушав объяснение адвоката, Мосов произнёс привычную юридическую формулу: «Суд, совещаясь на месте, постановил возобновить судебное следствие, рассмотреть заявленное ходатайство, заслушав мнение сторон. Сторона защиты, общее мнение?». Адвокат Старкова, как и следовало ожидать, такое решение поддержала, заметив, что, «по общему мнению, причина катастрофы самолёта не установлена». Государственный обвинитель Виталий Ермаченко, напротив, заявил, что «ответы на вопросы, которые обозначены стороной защиты, уже имеются» – они есть в материалах комплексной и дополнительной лётно-технических экспертиз, проведённых в ходе предварительного расследования и судебного следствия, а также в выводах комиссии Министерства промышленности и торговли РФ, расследовавшей технические причины катастрофы. Присутствовавшие на заседании представители потерпевших оставили вопрос на усмотрение суда. 

Решение последнего фактически уже прозвучало: ходатайство удовлетворить, следствие возобновить. Час с лишним ушёл лишь на то, чтобы подготовить обоснование. «Как следует из материалов дела, в ходе предварительного расследования была назначена и проведена комплексная судебная лётно-техническая экспертиза и дополнительная судебная лётно-техническая экспертиза, – начал зачитывать его Мосов. – Вместе с тем выводы экспертов по проведённым экспертизам противоречат обстоятельствам, установленным в судебном заседании. Так, их заключения основаны на применении федеральных авиационных правил производства полётов экспериментальной авиации». При этом было установлено, что разбившийся самолёт летел по международным воздушным трассам, а управляли им гражданские лётчики, руководствовавшиеся нормативными документами гражданской авиации. По действующим правилам экспериментальными считаются воздушные суда, которые используются для проведения опытно-конструкторских и научно-исследовательских работ, испытаний авиационной и другой техники, а также обеспечения лётных испытаний. Они могут выполнять полёты для определения характеристик воздушного судна и его систем, соответствия требованиям к лётной годности, проверки работоспособности двигателей и других агрегатов, демонстрации возможностей летательного аппарата, обучения лётчиков-испытателей и тому подобного.  «Заключение лётно-технической экспертизы не содержит сведений о том, относится ли полёт самолёта Ан-12Б, бортовой номер 12162, к перечисленным выше видам полётов», – заключил судья.

«Кроме того, в ходе проведённых по делу экспертиз не было в полной мере исследовано техническое состояние воздушного судна до момента его столкновения с землёй», – продолжил он.  В то же время в ходе судебного следствия было установлено, что перед столкновением с наземными препятствиями – деревьями и ангарами с техникой на территории военной части, где упал самолёт, – его поступательная скорость резко снизилась, тогда как вертикальная существенно возросла. Согласно показаниям параметрического самописца, в момент столкновения «Аннушка» летела со скоростью 220–240 км/ч, но расшифровка данных аэродромного диспетчерского локатора «Лира» показывает, что на высоте 150 м скорость равнялась 270 км/ч, 110 м – 240 км/ч, а на 80 м она снизилась до 220 км/ч. Темп снижения при этом был 14,5 м/с вместо положенных 4,5 м/с. Аварийный регистратор полётных данных за 2,2 секунды до прекращения записи (ранее адвокат Осейко ошибочно говорил о 220 миллисекундах) зафиксировал падение крутящего момента на крайнем левом двигателе, за которым последовало отклонение рулей высоты и направления. Суммированная фотография (несколько снимков, сведённых в один) экрана посадочного локатора показывает, что после пролёта ближнего приводного радиомаяка самолёт начал терять высоту с большой вертикальной скоростью, на ней же видно, что он отклонился вправо от курса. «Данные обстоятельства в ходе расследования авиационного происшествия не выяснялись, не являлись предметом исследования в ходе проведённых по делу лётно-технических экспертиз, – подчеркнул Мосов. – Между тем указанные обстоятельства имеют существенное значение для установления фактических обстоятельств уголовного дела и не могут быть установлены путём опроса специалистов и свидетелей». Помимо этого, в экспертизах не участвовали специалисты в области организации воздушного движения, но по их результатам были сделаны выводы о том, что Осейко и Старков нарушили действующие в этой сфере правила. Исходя из всего вышеперечисленного, суд постановил назначить ещё одну лётно-техническую экспертизу. «Данное постановление обжалованию не подлежит, – закончил судья чтение решения. – И может быть обжаловано сторонами одновременно с обжалованием итогового решения по уголовному делу».