– В России на фоне экономического кризиса отмечается рост криминальной активности, а Приангарье долгое время возглавляло список самых неблагополучных в плане преступности регионов. Как нынче? Удерживаем сомнительное лидерство?

– Надеюсь, оно в прошлом. Ещё три года назад мы действительно по уровню преступности занимали четвёртое место в России. А по некоторым преступлениям даже третье. Сейчас сдвинулись на 19-е. И в нынешнем году мы позиции удерживаем. Количество зарегистрированных преступлений в регионе сохраняется на уровне прошлого года, наметилось даже небольшое снижение – на полторы тысячи. Но это в целом. Основной же массив общеуголовных преступлений в 2015-м сократился значительно: убийства – на 13%, причинение тяжкого вреда здоровью – на 16%, изнасилования – на 29%, число грабежей снизилось на треть, разбойных нападений – на четверть, краж – на 5%, в том числе квартирных на 33%. 

– С чем это связано, по-вашему? Насильственные преступления совершаются в основном на бытовой почве, а пить мы вроде меньше не стали. Да и похвастать, что доходы населения сильно выросли, тоже не можем. Откуда же тогда снижение корыстных преступлений? Сменилась вывеска – и полиция стала работать лучше милиции?

– Скажем так: полиция стала работать по-другому. От нас не требуют теперь так называемые «палки», руководству они не интересны. Работаем реально с причинами и условиями совершения преступлений. А когда начинаешь комплексно заниматься проблемами, что-то получается. Да, убийства, поножовщина связаны в основном с пьянством. Но в нынешнем году контрафактный алкоголь полиция изымала фурами, уничтожала тоннами. Активнее с этой бедой стали бороться местные администрации, различные федеральные структуры. Я имею в виду запреты на торговлю алкоголем в праздничные дни и в местах проведения массовых мероприятий, работу с учреждениями, осуществляющими торговлю. По корыстным преступлениям у нас та же линия – не бить по хвостам, а устранять условия совершения хищений. Помните, какая ситуация в Иркутской области была, к примеру, с кражами и угонами транспорта? 

– А как же! Год за годом мы муссировали эту тему. И сыщики находили десятки якобы объективных причин, мешающих им прикрыть бизнес, связанный с возвратом похищенных иномарок владельцам за вознаграждение. Так Иркутская область и оставалась впереди России всей по количеству угнанных машин и нераскрытых автокраж.

– Это была болезненная тема. Три года назад раскрываемость автокраж не превышала в регионе 10%, а в Иркутске «успехи» были и того меньше – 7%. Сейчас мы раскрываем 22% преступлений этой категории, показатель выше среднероссийского. Картина начала меняться, когда перед полицией поставили конкретные задачи: в первую очередь найти и вернуть потерпевшему машину, второй важный момент – сосредоточить усилия на противодействии организованной преступности в этой сфере. У нас на арест-площадке в областном центре порой до 400 машин изъятых собиралось. Все с перебитыми номерами, причём похищенные пять, а то и десять лет назад. Это вещественные доказательства, которые мы изымали из незаконного оборота по возбуждённым уголовным делам. Подключили Интерпол, сотрудников экспертно-криминалистического центра, начали заниматься проблемой в комплексе – и дело сдвинулось с мёртвой точки. Число хищений транспортных средств снизилось на 28,5%, в том числе машин – на 30%. В 2012 году ежедневно регистрировалось с десяток краж и угонов, сегодня – примерно полтора преступления. Канал легализации краденых автомобилей, по сути, сейчас перекрыт. При оформлении покупки, постановке транспортного средства на учёт эксперты вылавливают иномарки с перебитыми номерами, но на ответственное хранение добросовестным покупателям, как раньше, их не передают. 

– Получается, покупатель теряет огромные деньги и остаётся без машины?

В этом году в полиции появился ретро-парк служебных автомобилей

– Да, такое происходит довольно часто, когда невнимательный покупатель только во время регистрации узнаёт, что его машина значится в розыске и будет возвращена законному владельцу. Деньги, выплаченные продавцу, догнать практически невозможно: ведь автомобиль к этому моменту побывал уже в десятках рук. Сразу возбуждается уголовное дело по статье 326 УК РФ (подделка или уничтожение идентификационного номера транспортного средства), машина изымается как вещдок. Через Интерпол узнаём, где она похищена, находим законного владельца. Он зачастую такого не ожидает: представляете, через пять лет после кражи вдруг к тебе возвращается машина, о которой ты уже и забыл. 

Но оставлять лазейки для похитителей автомобилей никак нельзя. Сегодня Иркутская область является одним из лидеров по числу идентифицированных машин. Совместными усилиями экспертов, сотрудников ГИБДД и Интерпола в текущем году удалось вычислить 133 краденых машины, которые числились в розыске у отечественных и зарубежных правоохранительных органов. 

– И традиционный криминальный бизнес по возврату похищенных автомобилей владельцам за вознаграждение полиции удалось прикрыть? 

– По крайней мере, теперь этот бизнес не имеет массового характера. Основные организованные преступные группировки, которые промышляли таким способом многие годы, ликвидированы. Очень важный результат этой работы: люди стали больше доверять полиции, предпочитают обращаться за помощью к нам, а не идти на сделку с криминалом. Нередко уже в первые трое суток полицейские находят похищенную машину и возвращают владельцу. Можно сказать, что из глубокой ямы, в которой мы находились три-четыре года назад, нам удалось выбраться. Сейчас Иркутская область по раскрытию автокраж входит в первую десятку по России. Но предстоит ещё пахать и пахать. Это я для примера остановился на одной из самых болезненных проблем.    

– Остановитесь теперь на другой болезненной теме – разграблении лесного богатства. Специально созданное подразделение, лесная милиция, оказалось неспособным справиться с незаконными рубками? 

– Такого подразделения уже не существует. Рейдами, наскоками этот криминальный бизнес пресечь действительно невозможно: он отличается очень высокой степенью организованности. Полиции тоже пришлось перестроиться, чтобы не упустить ни одно звено преступной схемы. Во-первых, определились, что и когда украдено в лесу. Выяснилось, что как минимум треть незаконных рубок относится к 2013-2014 годам, и только в нынешнем году мы их зарегистрировали. Ущерб исчисляется миллионами рублей. Теперь приходится заниматься раскрытием ранее совершённых преступлений в лесной сфере, устанавливать всю цепочку – организаторов бизнеса, перевозчиков, переработчиков. В ход идут все меры – штрафуем, изымаем технику, возбуждаем уголовные дела по статье 260 УК (незаконная рубка лесных насаждений). Вот почему по этому виду преступлений фиксируется рост – их зарегистрировано нынче на семь процентов больше, чем в 2014-м. Организаторы бизнеса задержаны в этом году в Усть-Удинском, Иркутском, Балаганском, других районах. Уголовные дела уходят в суд, виновные получают реальное наказание. А без такого комплексного подхода ситуацию переломить было просто невозможно. Тайга ведь большая, у каждого пенька не поставишь полицейского. 

– Хотелось бы ещё узнать, почему полиция допустила рост мошенничества в сфере высоких технологий. Чего не хватило сыщикам – ума, изобретательности, профессионализма, чтобы переиграть виртуальных обманщиков?

– Вот так бы я вопрос не ставил. Уверен, мы в состоянии справиться и с этой напастью. Хотя, действительно, на годовые показатели в регионе повлиял рост на 38,7% числа хищений путём мошенничества. И такова общая тенденция по России. Проблема остро встала в прошлом году. Тогда не совсем понятно было, как регистрировать эти преступления, где их расследовать. Ведь что получается: потерпевший живёт в Иркутске, мобильный телефон, с которого звонили мошенники, зарегистрирован, скажем, в Калинин­граде, а деньги переведены на счёт в Самаре. Так где же всё-таки совершено преступление? В нынешнем году министерство поставило точку в этом вопросе: куда обратился потерпевший – там и возбуждается и расследуется уголовное дело. Во-первых, при этом исключается волокита, во-вторых, так удобнее для потерпевшего. В нынешнем году мы плотно позанимались этой проблемой и ситуацию переломили: с каждым месяцем число мошенничеств снижается. Если сравнивать с декабрём прошлого года, на сегодняшнюю дату мы имеем сокращение уже на 33%. 

– Ловите мошенников по всей России? 

– Да, сотрудники уголовного розыска ездили нынче в Новосибирск, Улан-Удэ, Читу, Самару, другие города, доставляли сюда мошенников, в сети которых попали жители нашей области. Командировки выписывались в самые разные регионы страны. Это всё очень накладно, кстати. Контролировать жуликов, расплодившихся по всей России, мы не в состоянии. Поэтому главная наша задача – предупреждение преступлений. Мы без конца и края твердим о существующей опасности в СМИ, распространяем листовки, проводим встречи с населением и т.д. Долбим и долбим, а всё равно практически каждый день к нам приходят с заявлениями жертвы мошенников. Чаще всего попадают на крючок те, кто заходит на популярные сайты дром.ру и авито.ру. Увидят интернет-объявления и переводят деньги, сообщают реквизиты своих счетов, пин-коды банковских карт. А потом – ни денег, ни товара. И, главное, у потерпевших спрашиваем: «Читали наши предупреждения о мошенниках? По телевизору смотрели ролики? Участковый с вами беседовал?» Да, конечно, читали, смотрели, слышали по сто раз. И всё равно попали. 

Но недаром говорят, что капля камень долбит. Вот и мы не прекращаем бить в одну точку. Пользуясь случаем, хочу обратиться к читателям газеты: будьте осторожны. Если нет стопроцентной уверенности, лучше воздержитесь от виртуальной сделки. И никогда не сообщайте неизвестным людям  пин-коды банковских карт и реквизиты своих счетов.

– А что у нас в регионе с организованной преступностью? Вы можете заверить наших читателей, что так называемая братская мафия побеждена?

– Организованная преступность никуда не делась, но масштаб уже не тот. Такого влияния на экономику, как раньше, она не оказывает. За год по статье 210 Уголовного кодекса (организация преступного сообщества) возбуждено одно уголовное дело, оно связано с хищением нефти. К уголовной ответственности привлечены лидеры и участники двух вооружённых бандформирований. Тогда как в целом за совершение преступлений полицией установлено более 22,5 тысячи человек.  

– Вроде бы сейчас на улицу стало не так страшно выходить. Как полиции удалось этого добиться? 

– Ничего нового мы не придумывали. Просто в тех местах, где должна быть полиция, работают наружные службы. И работают добросовестно. Больше стало патрульных нарядов, они теперь мобильнее, оснащены современными средствами связи, фиксации. Наиболее опасные места в каждом районе, так называемые места особого внимания, сотрудникам известны. Лица определённой категории – те, кто распивает спиртное, хулиганит, находится в наркотическом опьянении, – с улиц удаляются. В результате в этом году зафиксировано снижение преступности в общественных местах на 12,2%, уличной – на 14,7. 

– Вы почувствовали, что у населения изменилось отношение к сотрудникам полиции? Об оборотнях в погонах вроде бы не слышно.

– Да встречаются и оборотни, но с ними служба собственной безопасности успешно разбирается. По-моему, отношение к полиции у населения нормальное. Сейчас ведь всё под контролем: в дежурных частях установлены видеокамеры, в автомобилях наружных служб – видеорегистраторы, у пеших патрульных они переносные. Общение по телефону с заявителями тоже записывается. Это, с одной стороны, сотрудников дисциплинирует, с другой – позволяет защитить их от несправедливых обвинений. Требования к полицейским очень жёсткие, нигде больше, в других органах, таких требований нет. В том числе к поведению в быту. И всё равно молодёжь желает служить в полиции. Это тоже показатель доверия к органам внутренних дел. Но отбор теперь более строгий и у врачебной комиссии, и у психологов. А на некоторые должности берут только после обследования на полиграфе. 

– Как вы сейчас можете оценить профессионализм подчинённых? Появились в полиции сыщики со стажем? 

– Когда я пришёл служить в середине 1990-х, самые опытные среди коллег были со стажем полтора года. Сейчас стаж 15 лет и больше – не исключение. Текучки нет, сотрудники держатся за работу. Молодым есть у кого учиться работать «на земле».

– Мы говорили всё о результатах, как вы выражаетесь, оперативно-служебной деятельности. А было в уходящем году что-то просто приятное, греющее полицейским душу?

– Например, создан ретро-парк служебных автомобилей. Всё началось с того, что восстановили мотоцикл «Урал» 1989 года и поставили его в холле управления накануне ­8 Марта. Подарок женщинам очень понравился, они устраивали селфи. Тогда и решили к 25-летнему юбилею УВД города Иркутска создать парк транспортных средств, которые стояли на вооружении сотрудников правопорядка в течение 70 лет. Сейчас у нас уже 12 машин и мотоциклов отреставрировано. На них сохранились радиостанции, сигнально-говорящие устройства 50–70-х годов прошлого века, все спецсредства, с которыми тогда работала милиция. Очень интересные экспонаты. Недавно, например, восстановили мотоцикл, который хранился в гараже одного из наших ветеранов. На нём ещё его отец работал в милиции после войны. Представляете, какой это дорогой подарок для ветеранов! Со слезами на глазах его принимали. А без памяти о прошлом какое у полиции будущее… 

– Что вы хотите пожелать нашим читателям накануне новогоднего праздника? 

– Чтобы вели себя в новом году хорошо.