– Каковы предварительные итоги года? Что в наибольшей степени повлияло на деятельность компании в этом году?

– Мы каждый год говорим, что он был сложнее, чем предыдущий, тем не менее благодаря слаженной работе нашего коллектива он прошёл хорошо. Хотя до конца года ещё три недели (интервью записано 10 декабря. – Авт.), можно констатировать, что мы справились с ним и показали достойные результаты. Даже несмотря на то, что в этом году в наши водохранилища воды поступило ещё меньше, чем в прошлом. Если в 2014-м говорили об экстремальной маловодности, то в этом году приточность была самой низкой за 117 лет наблюдений. Естественно, уполномоченный государственный орган – Федеральное агентство водных ресурсов – относился к этому ресурсу крайне бережно. Поэтому плотина нашей Иркутской ГЭС играла роль скорее сдерживающего гидротехнического сооружения, нежели энергетического, выработка её минимальна. Приточность в водохранилища других наших ГЭС тоже была низкой. 

И поскольку самый дешёвый ресурс в нашем производстве был крайне ограничен, пришлось загрузить более дорогие тепловые станции, что изменило структуру себестоимости услуг в сторону её роста. 

Тем не менее мы сработали в плюс, сработали надёжно, полноценно подготовились к зиме. Три холодных месяца уже показали, что все наши действия были результативны. С точки зрения аварий, инцидентов и внеплановых отключений (стучит по столу) серьёзных отклонений нет. Запасы топлива созданы. Всё нормально.

– Как скажется структурное изменение в выработке на финансовых результатах?

– Ценообразование, за исключением обязательных поставок для нужд населения, происходит на бирже. 

Рыночные механизмы прозрачны, и они работают как в учебнике экономики. Замещение дешёвой электроэнергии ГЭС на более дорогую по себестоимости энергию ТЭЦ и перетоки из европейской части страны в Сибирь привели к росту биржевых цен. Они стали соответствовать изменившейся структуре предложения. С другой стороны, и я этим горжусь и не устаю повторять, компания «Иркутскэнерго» – одна из наиболее эффективных в России, поэтому в условиях рыночного ценообразования наша себестоимость остаётся ниже, чем у наших соседей-конкурентов, и финансовые результаты соответствуют бюджетному плану. По итогам года прогнозируем рост прибыли. В финансовом плане чувствуем себя вполне устойчиво. Единственное, что огорчает, – платёжная дисциплина потребителей. Но эта тема живёт вне связи с водностью. 

– У каких потребителей наиболее крупные долги?

– К крупным потребителям особых замечаний нет. По-прежнему сложная обстановка на Коршуновском ГОКе, но существенного ухудшения не наблюдается. Мы уделяем чуть больше внимания этому потребителю, что позволяет балансировать на уровне приемлемой платёжной дисциплины. Остальные крупные потребители выполняют свои обязательства по договорам своевременно.

А вот проблемы с платежами в ЖКХ стали уже притчей во языцех. До тех пор пока будет возможность спрятаться за законодательство, а в многоквартирном доме – за того, кто заплатил, то есть пока для неплательщиков не будет реальных последствий, в первую очередь в виде отключений, – проблема ЖКХ не будет решена, сколько бы её ни обсуждали на всех уровнях в нашем государстве.

– Насколько вырос общий объём задолженности потребителей перед компанией?

– На сегодня общая задолженность всех потребителей перед компанией почти 10,5 миллиарда рублей. Это очень много. К сожалению, она растёт. Мы с этим боремся разными способами, разрешёнными законодательством. К примеру, у службы судебных приставов, с которой мы эффективно сотрудничаем, появилось оборудование, которое позволяет на дороге по номеру автомобиля идентифицировать должника. Тут же совместно с сотрудниками ГИБДД его останавливают и взыскивают долг. Оборудование работает в Иркутске, наверное, недели полторы, и уже 1,5 миллиона рублей удалось вернуть.

– В картотеке арбитражного суда каждую неделю появляются новые иски «Иркутскэнерго» к контрагентам в сфере ЖКХ.

– С начала года мы подали примерно 55 тысяч исков к нашим долж­никам. Это почти на 50% больше, чем в прошлом году. Это затратно, но у нас нет иного варианта, кроме как получать судебные решения и идти в службу судебных приставов.

Законодатели работают над разными мерами борьбы с должниками, но, на мой взгляд, по-настоящему эффективна только одна: нет оплаты – нет услуги. Самое интерес­ное, что в других сферах это работает – телефон не оплати вовремя, немедленно выключат, и никто даже разбираться не будет. Но мы предоставляем виды услуги, которые живут в другой логике. 

– Как решается коллизия с «Обл­коммунэнерго»?

– Ситуация с «Облкоммунэнерго» по определению не может разрешиться быстро, это крупная, с серьёзными внутренними сложностями организация. Напомню суть конфликта. Любая сетевая компания оказывает услугу по передаче электроэнергии по своим сетям. Размер платы за эту услугу определяет служба по тарифам, то есть государство. Часть электроэнергии при передаче теряется, есть норма потерь. Совсем простой пример – потери при прохождении по проводам из-за того, что часть энергии тратится на нагрев. Но потерянная электроэнергия – тоже товар, который подлежит оплате продавцу. Чтобы у сетевой компании был источник оплаты потерь, они учитываются в составе тарифа. То есть плата за передачу включает в том числе сумму на оплату потерь. В «Облкоммун­энерго» хотели плату за свою услугу получать, но за потерянную электроэнергию, которая учтена у них в тарифе, не платить. При этом в силу того, что производственный процесс был организован не вполне эффективно, часть электроэнергии из сетей воруется незаконно присо­единяющимися потребителями. Их нужно постоянно искать и ловить. У нас эта работа во взаимодействии со всеми сетевыми организациями отлажена. Мы совместными усилиями таких воришек вылавливаем. Здесь же была зона табу, взаимодействия не получалось, несмотря на наши предложения. В связи с этим мы вынуждены были воспользоваться Гражданским кодексом и провести зачёт взаимных требований. То есть мы начали оплачивать за передачу всё, что выше долга «Облкоммунэнерго» перед нами. Иначе добиться оплаты было невозможно.

И предыдущему, и нынешнему правительству мы предлагали свою помощь в виде консультаций. Сейчас вроде бы понимание есть. Мы готовы поделиться опытом, как наи­более эффективно искать этих воришек, как организовать процесс, учитывая, что с другими сетевыми организациями у нас это уже отлажено. Мы предложили все данные хранить в единой базе, чтобы не было разногласий, а обе стороны видели одни и те же цифры. Прозрачнее некуда. Сейчас это предложение было воспринято, мы создали совместную рабочую группу, она как раз и займётся всеми регламентами, схемами взаимоотношений, методологией, форматами документооборота. Думаю, в ближайшее время наши противоречия будут точно сглажены. Одновременно с этим, думаю, появятся стратегические решения о том, как изменить структуру предприятия, организовать управление. Эти задачи правительство сейчас прорабатывает. Ситуация действительно накалена. 

– Если говорить о стратегическом развитии вашей компании, как продвигаются крупные проекты, в частности модернизация гидроэлектростанций Иркутской энергосистемы? 

– Большинство наших крупных проектов движется. На Братской ГЭС уже установили два новых рабочих колеса из шести. Натурные испытания полностью подтвердили ожидания: мы получили увеличение эффективности, на которое рассчитывали. Сейчас в стадии монтажа уже третье рабочее колесо. В начале декабря на заводе-изготовителе компании Voith Hydro посмотрели пятое, оно должно прийти в Братск в феврале. Это произведение инженерного искусства. Несмотря на то что евро – а мы за рабочие колёса должны платить в евро – стал намного дороже и это, конечно, ухудшило экономику, продлило период окупаемости этого проекта, он остаётся эффективным. 

По Усть-Илимской ГЭС идёт подготовка к приёму первого из четырёх рабочего колеса, которое должно появиться в следующем году. Я с нетерпением его жду, интересно на него посмотреть. 

Для Иркутской ГЭС, где другой тип рабочих колёс (поворотно-лопастные), мы тоже нашли интерес­ное решение, закупив комплект лопаток. При каждом капитальном ремонте необходимо было заплавить, восстановить, зашлифовать раковины, повреждения твёрдыми предметами, которые всё равно присутствуют в воде, на поверхности рабочих колёс, вывести кривые, поскольку от этого зависит КПД. А сейчас мы купили комплект лопастей и можем спокойно в межремонт­ный период в заводских условиях «Иркутскэнергоремонта» восстановить все поверхности, вывести гидроагрегат в плановые сроки в ремонт и быстро провести замену лопастей. Года на два-три этого задела хватит. Это простое решение, но раньше такого мы не делали, и это возможно только на Иркутской ГЭС. 

– Какой будет инвестпрограмма на следующий год? Есть ли в планах крупные проекты? 

– Затраты на ремонт, как и в этом году, составят около 5 миллиардов рублей, на инвестиции планирутся примерно та же сумма. 

Один из наших крупных проектов – Купский нефтегазовый участок. С приличным опережением лицензионных сроков мы подходим к этапу опытного бурения. Сейчас нужно пробурить несколько скважин, чтобы геологи уже окончательно могли вынести свой вердикт – либо подтвердить запасы, которые были заявлены, либо их скорректировать. 

Всегда хочется делать то, чего ещё никто не делал. Нельзя сказать, что проект по переброске тепловой нагрузки с ТЭЦ-1 на ТЭЦ-9 в Ангарске совсем новый, но он один из масштабных и интересных. Проект позволит сэкономить затраты, соответственно, сдержать темпы роста тарифа, причём не искусственно, а обоснованно. Отрадно, что этот проект одобрен и поддержан властями области. Сейчас на выходе соглашение между правительством региона и компанией о совместной реализации этого проекта. Думаю, что к декабрю следующего года мы сможем уже переключить нагрузку на ТЭЦ-9.

– Какова стоимость проекта и сколько удастся сэкономить? 

– Суммарная стоимость со всеми подготовительными мероприятиями – 2,5 миллиарда рублей. Для реализации такого масштабного проекта недостаточно отдельных усилий правительства региона или регулируемой организации. После его реализации себестоимость производства тепловой и электрической энергии снизится, и служба по тарифам, устанавливая тариф на очередной период, должна будет учесть уже новый, более низкий уровень экономически обоснованных затрат. Если проект финансируется из бюджета, ничего страшного не происходит, но в бюджете нет таких денег. Значит, их вкладывает сама регулируемая организация. Как правило, это проектное финансирование, то есть заёмные средства банка. Выходит, что организация израсходует крупную сумму, заплатит проценты, тариф снизится, а окупаемости не будет. Получается, есть идея, есть возможность для снижения тарифа, но реализовать это невозможно. 

– В чём заключается роль правительства?

– Суть соглашения в том, что правительство гарантирует: на определённый период после реализации проекта экономия из тарифа не изымается, она будет направлена на окупаемость. Простая, опять же, вещь, но для страны новая.

Отчасти в похожей логике мы сейчас возвращаемся к проекту «Малый юг». В своё время мы освободили от тепловых нагрузок ТЭЦ-10, переведя их на ТЭЦ-9, потратили на это 1,3 миллиарда рублей. В результате высвободили значительные тепловые мощности, чтобы направить их в Иркутск. Напомню, в областном центре у нас всего один крупный теплоисточник. С точки зрения надёжности это неправильно, и второй теплоисточник необходим. Ранее обсуждалось строительство ТЭЦ-8 в Ново-Ленино, но общественные слушания эту идею заблокировали. Сейчас Ново-Ленино обеспечивается теплом от котельной Северного промузла (КСПУ). Серьёзная котельная, но по затратам на производство и экологичности она уступает ТЭЦ-10. Если труба придёт в Иркутск, а придёт она как раз в район КСПУ, можно решить как минимум три задачи: всё-таки обеспечить Иркутск вторым теплоисточником, закрыть менее эффективную КСПУ, обеспечить централизованным теплоснабжением район Ново-Ленино и Иркутск II – город получает возможность для развития в эту сторону. Когда мы придём трубой в район Ушаковской развязки, магистраль будет закольцована, появится возможность развития города в направлении предместья Марата, Радищево, Топки с вытеснением мазутной котельной в Зелёном. 

Какая-то часть инвестиций, возможно, поступит от потенциальных застройщиков, но это немного. Нужно получать федеральное целевое финансирование, и здесь как раз появляется хорошая возможность для государственно-частного партнёрства. Чтобы построить трубу, нужно примерно 2,5 миллиарда рублей – её длина 18 километров. Опять же передача тепла на такое расстояние – вещь новая. Но наши расчёты показывают, что с современными теплоизолирующими материалами потери можно минимизировать.

Работу с федеральными органами власти ведёт правительство. Думаю, что совместными усилиями мы сможем обеспечить город теплом из ещё одного источника.

– В конце октября новое правительство Иркутской области объявило о том, что готовит письмо в Минэнерго РФ в поддержку проекта строительства Тельмамской ГЭС. Каковы перспективы этого проекта? Будет ли «Иркутскэнерго» в нём задействовано?

«К крупным потребителям
особых замечаний нет»

– В России сегодня четыре района с нестабильным энергоснабжением. Один из них – Бодайбинский район в Иркутской области. Единственный энергоисточник там Мамаканская ГЭС, которая имеет очень ярко выраженный сезонный характер. Есть линия электропередачи из Таксимо, но она уже полностью загружена. Довольно остро стоит вопрос энерго­обеспечения целого района, учитывая, что там большие запасы золота и другие месторождения, которые могут быть разработаны быстрее при наличии надёжного энергоснабжения. Одним из наиболее логичных вариантов решения проблемы является строительство там Тельмамской ГЭС, благо она была проработана как идея ещё в советские времена, есть створ, где она может быть построена. Наши вышестоящие компании En+ и «ЕвроСибЭнерго» как раз прорабатывают проект строительства ГЭС, «Иркутскэнерго» принимает самое непосредственное участие. Как самый первый шаг необходимо включение этого объекта в схему территориального планирования. Сейчас над этим работает министерство экономического развития Иркутской области. А мы, в свою очередь, готовимся к продвижению проекта. Пока он на самой начальной стадии.

– К проекту Ленской парогазовой ТЭС не планируете вернуться?

– С Иркутской нефтяной компанией, мы, на мой взгляд, по-партнёрски проработали всё, что касается производства газа, открыли друг другу все карты, но, к сожалению, в нынешних экономических условиях проект продолжает быть не вполне окупаемым. Вариантов решения два: привлечение федеральных целевых ресурсов для решения локальных энергетических проблем региона либо появление соинвестора. Мы предполагали, что это может быть интересно золотодобывающим компаниям либо железной дороге, но понимания пока не нашли.

«С начала года мы подали примерно 55 тысяч исков к нашим долж­никам.
Это почти на 50% больше, чем в прошлом году», – проводит цифры Олег Причко

– Как бы вы сформулировали основную задачу компании на следующий год?

– Вообще нашей базовой задачей я считаю сохранение того уровня надёжности, которого мы сегодня достигли благодаря творческой, слаженной, дружной работе всего коллектива, и не только нынешнего, но и предыдущих поколений. Всё остальное направлено именно на это.