Альберт Батутис, главный редактор:

– Предлагаю сначала предоставить слово главе региона, а потом перейти к вопросам. 

– Сегодня пошли 69-е сутки со дня моего вступления в должность губернатора. Времени прошло не так много, но я успел ещё больше убедиться в правильности оценок, сделанных во время предвыборной кампании. Во второй половине избирательной кампании я говорил людям, что самое главное и самое первое из того, что нам нужно сделать, – приблизить власть к народу. Власть должна услышать людей, тогда и всё остальное станет более понятным. «Вы должны быть доступны, должны уметь объяснить свою политику, должны встречаться со средствами массовой информации в разных аудиториях и в разных форматах» – это одна из первых задач, которые я поставил перед своей администрацией. 

Откровенно говорю, непросто заставить чиновников выйти в публичное пространство. Но постепенно эта задача решается, и примерно к концу года, когда пройдёт три месяца с начала работы новой команды, вы сможете объективно про­анализировать первые результаты. Сам по себе такой стиль работы должен привести к тому, чтобы каждый чиновник мог корректировать свою работу, исходя из запросов людей. Это первое направление, и я бы назвал его демократизацией власти.

Кроме того, у нас множество крупных тем, которые, в некотором смысле, возвышаются над всеми остальными. Это ситуация в лесной сфере, газификация, аэропорт в черте города, программа по капитальному ремонту жилья, ситуация в сельском хозяйстве. Есть и ряд других проблем, которые назрели в области. Встречаясь с президентом после инаугурации, я эти темы обозначил. К вышеперечисленному президент добавил своё поручение – не выпускать из вида ситуацию на авиазаводе, который готовится к производству широкофюзеляжного самолёта МС-21. 

Собственно, ничего другого с тех пор не произошло, этими проблемами и занимаемся. Сейчас вплотную подступили к формированию министерства лесного комплекса, которого у нас не было. Парадокс: лесной комплекс есть, а министерства нет. Физически не было людей, которые занимались бы одним из самых сложных, объёмных и коррупционных направлений в региональном хозяйстве. Небольшое агентство лесного хозяйства да один заместитель губернатора, который к тому же был человеком приезжим, фактически не знающим территорию, с этим явно не справлялись.

Ещё одна хроническая проблема – это газификация. Мы обновили рабочую группу с «Газпромом». Думаю, уже в следующем году примем решение, «как строить мост – вдоль или поперёк». Мы проанализировали все аспекты и выбрали предварительное направление, в котором и будем двигаться. Думаю, уже в следующем году мы его утвердим официально и приступим к реализации технических процедур.

К сожалению, мы не начнём с массовой газификации домовладений. Прежде всего, потому, что сегодняшняя экономическая ситуация, я имею в виду стоимость газа, такова, что если мы сейчас газифицируем квартиры и дома, то плата за отопление для людей увеличится в несколько раз. Поэтому мы пойдём иным путём. Будем развивать производство, которое должно приносить доход, и параллельно использовать появляющиеся возможности по уменьшению стоимости газа для населения. 

Следующее, на чём я хотел бы остановить ваше внимание, – это строительство. Хвастать нам нечем, вы знаете. Мы в полтора-два раза уменьшили строительство жилья по сравнению с советским временем. Раньше вводили 1,5 миллиона квадратных метров, в прошлом году ввели 730 тысяч квадратов. Проблема непростая. В этой цепочке очень много проблем, которые нужно решать. Причём если одно звено выпустим, то и всю цепочку не исправим, и результат не получим.

Начинать нужно с выделения земель, которых у нас в городе уже недостаточно, и поэтому требуется задействовать земли Иркутского района. Подготовка кадров тоже хромает. От кадрового корпуса строителей осталась одна пятая часть. Если даже мы захотим много строить, делать это будет некому. Мы практически загубили стройиндустрию. Все материалы везём не только из других регионов, но также из-за рубежа. На своей территории почти ничего не производим. 

Все эти факторы влияют на повышение стоимости квадратного метра и скорость ввода объектов. А ведь разного рода согласования также занимают много времени. Если строительная компания сделала проект и получила все согласования за два года, это считается рекордом. Вот и выходит, что строим дом за год, согласования собираем в два раза дольше. Конечно, это ни в какие ворота не лезет. Поэтому нам нужен комплексный подход в решении проблем. 

Георгий Кузнецов, обозреватель по вопросам экологии:

– Я много занимаюсь лесом и давно обратил внимание на такой факт. Говоря «лес», представители власти, даже те, которые занимаются лесным хозяйством, имеют в виду не экосистему, а банальную древесину. Когда говорят, что необходимо выращивать лес, имеют в виду, что необходимо выращивать древесину. Когда говорят «восстанавливать леса», опять же подразумевают, что нужно восстанавливать запасы древесины. У нас в подсознании засело, что лес – это такое месторождение древесины, подобное месторождению угля, нефти или золота. Сейчас много говорят об интенсивном лесопользовании. Опять же под этим выражением подразумеваются более интенсивные рубки и более интенсивное выращивание древесины вплоть до создания однопородных лесов. Что вы об этом думаете?

– Я с вами согласен абсолютно. Люди, далёкие от сельского хозяйства, говоря «корова», имеют в виду бифштекс. Точно так же люди, зарабатывающие в лесу, видят его однобоко. Может быть, этот менталитет, приобретённый в последнее время, в некотором смысле наша общая беда. 

Я думаю, что выращивание однопородной древесины, как один из вариантов интенсивного лесопользования, имеет право на существование. Это мировая практика. Мы можем добиться, чтобы возле какого-то лесоперерабатывающего комбината выделялся участок, на котором идёт интенсивное лесовосстановление. Благодаря ему с одного участка мы сможем получать в несколько раз больше сырья, чем при естественном выращивании, и при этом отказаться от рубок на остальной территории. 

Мы должны научиться относиться к своей территории как хозяева. Сегодня у нас такой менталитет: если я муниципальный чиновник, значит, у меня есть определённая сфера полномочий, за рамки которых я не выхожу. Вот я живу в посёлке всю жизнь, это мой посёлок. Но за его границей начинается национальный парк или федеральный лес, и я за него не отвечаю. В случае чего пусть кто-то из федерации приезжает и наводит здесь порядок. Это абсолютно неправильная позиция, но она заложена существующим порядком вещей. 

Одна из причин наших лесных пожаров кроется в таком вот менталитете. Загорелся федеральный лес, и все представители местной власти вплоть до областного уровня считали, что это не их дело. Но ведь мы все живём на этой территории, лес – это наше богатство, это наша жизнь. 

Такое положение вещей мы будем менять. Для этого я создал координационный совет, в который вошли все, кто должен заниматься лесом, и не только те, у кого есть «полномочия». Люди, которые должны были тушить лес сообща, впервые увидели друг друга на этом совете. Может, это не вполне формальный подход. Но как по-другому исправить недостатки, скажем прямо, уже заложенные в Лесном кодексе? Нет хозяина в лесу, человека, которому бы все подчинялись и который в экстренном случае мог бы отдать необходимые приказы. 

Георгий Кузнецов:

– В лесу очень много проблем, и говорить о них можно очень долго, поэтому я не буду занимать много времени, ведь коллеги тоже хотят задать свои вопросы. Но если вы вдруг согласитесь через сто дней губернаторства или в ближайшее время встретиться и поговорить, это было бы здорово. 

– Хорошо. Мы во всех министерствах сейчас создаём общественные советы. Я бы и вас пригласил в такой совет при будущем министерстве лесного комплекса как человека, который занимается этой темой. В рамках этого совета мы бы организовали разговор с участием министра, заместителей министра и постарались все вместе донести до них пожелания и общества, и губернатора. 

Егор Щербаков, корреспондент:

– Вопрос про локальные следствия федеральной проблемы. Речь идёт о реформе электроэнергетики, которая, к сожалению, ударила по электросетевому комплексу, и в частности крупному областному предприятию «Облкоммунэнерго». Может ли правительство Иркутской области в целом, как владелец предприятия, и вы, как губернатор, предпринять какие-то действия по выводу предприятия из кризиса? Какие у вас есть возможности и как вы будете ими пользоваться?

– Все присутствующие – люди очень продвинутые, информированные. Можете назвать хоть одну реформу последних лет, которая принесла нам пользу? Подумайте над этим. Над нами, кстати, нависла ещё одна реформа – по созданию опорных вузов. Моя основная задача – сделать так, чтобы она нас как можно меньше коснулась.

Что касается реформы электроэнергетики, то я был погружён в неё достаточно глубоко ещё во время её обсуждения в Государственной Думе. От нашей фракции я вместе с Николаем Ивановичем Рыжковым участвовал в работе комиссии. Задача-максимум состояла в том, чтобы эту реформу не допустить, задача-минимум – сгладить её негативные последствия. К сожалению, большинство членов комиссии жаждали провести реформу, поэтому всё свелось к выполнению задачи-минимум.

На момент моего вступления в должность у «Облкоммунэнерго» был миллиард рублей долга. Некоторые из кредиторов уже подали в суд, чтобы добиться банкротства предприятия. Мы не могли этого допустить. В «Облкоммунэнерго» работает 2,5 тысячи человек, оно обслуживает огромное количество населённых пунктов. Если бы начались перебои в его работе, никому бы мало не показалось. Поэтому при всех проблемах мы приняли решение сохранять предприятие и выводить его из кризиса. 

За все годы существования «Обл­коммунэнерго» мы впервые подписали соглашение с энергетиками. Я приглашал руководителей нашего «Иркутскэнерго», «ЕвроСибЭнерго», En+. Мы несколько дней обсуждали ситуацию и в итоге выработали систему отношений, подписав соглашение. Теперь мы понимаем, как, не доводя до суда, обсуждать проблемы, которые возникают между «Облкоммунэнерго» и энергетиками. В ноябре без разногласий подписали первые документы по энергопотреблению. 

После того как понимание было достигнуто, постепенно начали решаться проблемы с долгами. «Облкоммунэнерго» начало получать средства, стала выплачиваться заработная плата, уже выплатили деньги за октябрь. Постепенно мы начнём точно понимать, сколько предприятию дали энергоресурсов и сколько оно потратило. Для этого нужно время и средства на организацию мониторинга и введение в систему приборов учёта. Там очень большие потери, в том числе из-за хищений. К концу следующего года мы постараемся полностью расплатиться с долгами и выйти на рентабельность. 

Елена Трифонова, обозреватель:

– Вы уже затронули тему создания опорных вузов и высказали своё скептическое отношение к этой идее. Вчера в Общественной палате состоялся круглый стол как раз по этой теме. В общем и целом общественность пришла к выводу, что опорный вуз Иркутску нужен. Хотя никому не нравятся условия, на которых он создаётся.

– Интересная позиция. Нам не нравится, но создавать будем. А плюсы можете перечислить? 

Елена Трифонова:

– Есть ощущение, что уже не до плюсов. Такова объективная необходимость, и выбирать на самом деле не приходится. Правительство Российской Федерации чётко держит курс на сокращение числа вузов. Что мы можем сделать в этой ситуации  в отдельно взятой Иркутской области? 

– Можем, и очень многое. Представители общественности говорят: вот, очередная реформа сверху. Но нужно сделать так, чтобы у нас не получилось как с реформой энергетики или лесной реформой. Сверху давят, а мы и подчинились. А потом будем руками разводить, глядя на то, что получилось. Во-первых, у нас достаточно много высших учебных заведений, которые являются ведомственными. Моей задачей было в течение последних полутора месяцев вывести их из-под удара и сделать так, чтобы они ведомственными и остались. Кое-что получается. 

Вместе с ректором ИрГУПСа мы договорились, что этот вуз остаётся под Минтрансом. Соответственно, его не нужно будет ни с кем объединять. Дважды встречались с министром сельского хозяйства и в принципе договорились, что ИрГАУ останется ведомственным вузом. Дело в том, что бывшую сельхозакадемию, как вуз с маленькой численностью студентов-очников – там всего около 2,5 тысячи студентов, все хотели к себе присоединить. Ну, давайте соединим сельхозакадемию с медуниверситетом. И что будет? 

Альберт Батутис:

– Наверно, будет много ветеринаров…

– Получается, что и нас с вами будут ветеринары лечить. К этому, что ли, мы идём? Но я всё-таки хочу попробовать и доказать, в том числе этим неверящим, которые говорят, что увернуться не получится, что кое-что сделать можно. По большому счёту, если пойти по этому пути и попытаться где-то сохранить ведомственность, а где-то её создать, у нас останется два вуза: наш классический университет и нархоз, я уж по-старому его называю. 

Вот здесь, если нам не удастся ничего экстраординарного предпринять, придётся идти по этому пути. Но если бы мы сейчас затеяли всех со всеми объединять, мы бы с вами, во-первых, точно говорю, не попали в первую категорию опорных университетов, которые будут созданы весной следующего года. Ни один вуз в отдельности, ни все объединённые вузы вместе взятые не соответствуют тем показателям, которые обозначены в условиях конкурса по опорным университетам.

Единственный показатель, который мы выдерживаем, – 10 тысяч студентов-очников. Ну, по финансированию на первом этапе тоже подходим. Задача ставится, чтобы вуз зарабатывал сам и с каждым годом всё больше.

С ИрНИТУ мы попали в такую же ситуацию. Деньги государственные мы получили на определённое количество лет, и время заканчивается. Идя на этот проект, мы обязались, что по истечении определённого срока будем зарабатывать сами. Уже в ближайшее время вуз должен зарабатывать ни много ни мало 300 миллионов рублей. Когда деньги проедали государственные, было хорошо. А когда наступило время зарабатывать, как в фильме «Трактористы», пели: «А я растерялси…». То же самое будет и с опорными вузами.

Поэтому, если попробовать попасть в число первых 15 вузов, мы пройдём по одному-двум показателям, а все остальные не выполним. Если пытаться попасть во второй или третий этапы, там финансирование совсем маленькое. Получится, что объединиться-то мы объединимся, но финансирование получим совсем маленькое в пересчёте на одного студента или преподавателя. Вот у вас есть удовлетворение от объединения нашей педакадемии и ИГУ?

Елена Трифонова:

– Это очень сложный процесс…

– Сложный процесс, и объединения как такового нет. У нас объединились ректорат и бухгалтерия, а всё остальное по-старому.

Елена Трифонова:

– А мы не можем попробовать убедить министра образования изменить условия конкурса, с тем чтобы нам засчитали объединение ИГУ с педакадемией задним числом? Тем более что это объединение состоялось всего лишь на несколько месяцев раньше обозначенного в конкурсных условиях срока?

– Вот, уже разговор серьёзный пошёл. Не просто можем попробовать, мы обязательно будем пробовать. Не подчиняться, а находить выход. Искать способ, чтобы эта реформа нас не коснулась. Посмотрим, что удастся сделать по результатам  всех моих походов по ведомственным вузам. По оставшимся вузам, которые нельзя будет подчинить какому-то ведомству, я обязательно буду с министром [образования РФ] разговаривать. Поэтому, знаете, ложиться и поднимать лапки кверху я не собираюсь. 

Алёна Махнёва, редактор отдела экономики: 

– Если позволите, у меня будет полтора вопроса, один большой и один маленький. Я бы хотела вернуться к теме экологии и жизнеобеспечения и ряду других тем, поскольку речь пойдёт о городе Байкальске, а это целый клубок проблем. Хотелось бы знать, каким вы видите решение проблем Байкальска? «ВЭБ Инжиниринг» обещал начать ликвидацию загрязнения уже в этом году, но ничего не происходит. 

– Давайте попытаемся разделить проблемы, которые вы обозначили. Действительно, проведён конкурс «ВЭБ Инжинирингом» по выбору организации, которая должна будет отходы, скажем так, «обезвредить». И это недостаточно полная формулировка, поскольку кроме обезвреживания нужно выполнить немало других условий. Например, обеспечить селевую безопасность. 

К сожалению, много вопросов к тому проекту, который выиграл конкурс и должен был стартовать в этом году, а теперь по каким-то не до конца ясным для меня причинам переносится на следующий год. У меня, например, есть вопросы по той же селевой безопасности. Мы запросили всю имеющуюся документацию по этому проекту и проектам, которые не прошли конкурс. Нам надо попытаться в них разобраться. При всём уважении к «ВЭБ Инжинирингу» они далеко, в Москве. А нам здесь жить. 

Я сейчас не хочу давать полных оценок. Но есть проекты, которые и учитывают селевую безопасность, и дешевле раза в три. Почему бы нам не вернуться к исходной точке и не попытаться оценить ситуацию ещё раз? Хотя, конечно, мы в Байкальске потеряли уже столько времени, что люди утратили всякую надежду. 

Другой, наиболее острый и оперативный вопрос – это энергоисточник. Есть несколько проектов строительства нового энергоисточника. Последний проект, который начал лидировать по каким-то причинам, – угольная котельная. Для меня это тоже пока не понятно. Он ещё не прошёл экологическую экспертизу и ряд других согласований. Мы его запросили, для себя провели неформальную экспертизу и высказали твёрдое мнение «ВЭБ Инжинирингу», что менять один угольный котёл на другой особого смысла нет. Тем более что существуют достаточно жёсткие запреты. 

Если говорить о Байкальске как промышленной площадке, моя позиция такая: промышленное производство на берегу Байкала организовывать нельзя. Байкал предназначен не для того. Другое дело, что надо целенаправленно создавать рабочие места, а не просто отдавать кому-то на откуп площадку. Мы попробовали сказать бизнесу: в Байкальске должны быть рабочие места, все, кто хочет, идите и создавайте их. Не пришли. Ну, «не летает», как говорится. Значит, государству нужно целенаправленно организовывать этот процесс и вести туда бизнес. 

«Власть должна услышать людей, тогда и всё остальное станет более понятным»

Алёна Махнёва:

– Ещё один, маленький вопрос. У нас немало моногородов. Будет ли область подавать свои заявки в фонд развития моногородов, может быть, они уже поданы?

– Мы уже подали. Наша заявка по Усолью оказалась самой лучшей и модельной. Это признано Мин­экономразвития. К сожалению, от заявок до их реализации очень долгий путь, и наша задача на сегодня этот путь сократить. Дело даже не в тех пяти миллиардах, которые решено выделить. На усольской площадке уже освоено 23 миллиарда под разным соусом, а воз и ныне там. 

Мы должны реально создавать новые предприятия, чтобы усольчане не ездили в Ангарск и Иркутск на работу, как сегодня. Те организации, которые уже там работают, не дожидаясь создания ТОРа, например химфармзавод, мы будем поддерживать. У них очень сложное финансовое положение, тем не менее 400 человек там уже заняты и предприятие собирается выпускать очень нужную продукцию. 

Людмила Бегагоина, заместитель главного редактора:

– У нас в регионе эпидемия ВИЧ-инфекции. По наркомании мы как-то стабилизировали ситуацию, хотя она поначалу тоже была совершенно неуправляемой. А здесь всё катится по наклонной. Каким вам видится выход из этой ситуации?

– Проблема комплексная. У нас очень сложная, хотя и стабилизированная, ситуация с наркоманией. У нас чрезвычайно сложная ситуация с ВИЧ-инфекцией. У нас огромное количество «пьяных» ДТП. В долевом выражении у нас намного больше, чем во многих других регионах, людей, которые уклоняются от выплаты алиментов. У нас огромное количество тех, кто так или иначе является должником, то есть не хочет нести ответственность за свои действия, за свою жизнь. И ещё много, много аналогичных показателей. Может быть, между этими проблемами нет прямой зависимости, но вам не кажется, что всё вместе это говорит о состоянии нашего общества здесь, в Иркутской области?

Если мы сейчас будем заходить с одной стороны и бороться с одной узкой проблемой, например с ВИЧ-инфекцией, боюсь, у нас ничего не получится. Мы же боролись долгое время с детской беспризорностью методом строительства новых детдомов и приютов. Но мы бьём по хвостам, боремся со следствием. Так можно дойти до абсурда – давайте построим интернаты на всех детей, которые у нас есть. У нас много и других показателей, которые говорят о болезни общества.

Людмила Бегагоина:

– Количество разводов – тоже показатель. И один из основных путей заражения – это ведь половой путь, что тоже о многом говорит. 

– Безусловно. Я, наверное, впервые говорю о глубине проблемы здесь, у вас в редакции. Прежде всего, потому, что я понимаю, в каком издании нахожусь и что такое «Восточно-Сибирская правда», каково должно быть влияние вашей газеты на происходящее. Мне кажется, мы с вами вместе должны озаботиться состоянием общества. Я каким-то образом вернул, наверное, вам вопрос, который вы мне задали. Но губернатор один не решит эту проблему. 

Вчера я встречался с представителями молодёжных парламентов со всей области, часа полтора мы с ними беседовали. У меня такое ощущение, что они проблемами здоровья общества не очень озабочены. Может быть, это естественно, ведь они молоды и ещё не могут оценить всю остроту вопроса. Это мы должны им объяснить им, «что такое хорошо и что такое плохо». Но пока у нас нет такой целенаправленной работы.

Спокойно мы относимся ко многим проблемам, даже преступно спокойно. Общество нужно будить.

Алёна Корк, корреспондент:

– Сергей Георгиевич, мой вопрос касается медицины. Новосибирск является крайним городом, где проводятся пересадки костного мозга. Это единственный способ лечения лейкемии. Между тем врачи нашей областной больницы готовы заняться этими операциями. Проблема во втором корпусе больницы, где нужен ремонт. Мне кажется, огромным имиджевым плюсом для области будет, если мы займёмся развитием пересадки костного мозга. 

– Я знаю эту проблему. Буквально на днях было принято решение о выделении 137 миллионов рублей на реконструкцию второго корпуса больницы. Я собираюсь туда съездить и проследить, чтобы эти деньги на самом деле помогли нам в адекватные сроки запустить этот блок. Думаю, результат будет. 

Елена Постнова, корреспондент:

– Вопрос по территории бывшего ИВВАИУ и в целом по военным городкам области. К нему периодически возвращаются, обещают, что будет заведено какое-то мощное производство, как, например, в Чистых Ключах. В ИВВАИУ обещали открыть кадетский корпус, были начаты работы, потом вдруг всё прекратилось. Жители военных городков уже в отчаянии. Что их ждёт?

– Военных городков, которые были брошены, очень много, и по всем я, наверное, пока не смогу вам ответить. По Чистым Ключам было много планов и обещаний, которые пока вылились в красивые названия – кластеры, технопарки. Но от названия мало что меняется. Там нужно вложить много средств начиная с сетей. Кроме того, там должны быть заинтересованные люди, которые хотели бы работать. 

Вы же видите, что малый и средний бизнес не идёт на производство. Торгуем, да ещё и зарплату в большинстве случаев платим не белую. Ещё раз повторю: ну, не летает. Значит, что-то не так в проекте, не решены принципиальные вещи. 

Елена Постнова:

– Например, в корпорацию развития были вложены живые деньги, и они лежат на счетах. Как ими будут распоряжаться? Это ведь и Чистых Ключей касается.

– Действительно, даже в такие трудные времена в корпорацию развития были вложены серьёзные деньги, около 2 миллиардов рублей. Но за последние два года только и делали, что стригли купоны, вложив их в банки. Получили 175 миллионов, сама корпорация жила на эти деньги. Но надо поглубже разбираться. Чтобы бизнес заработал, ему нужно не просто денег дать в уставный капитал, ему нужно помочь с производством, он должен знать, что у него есть рынок сбыта. Любое производство организуется, когда есть потребитель. Малый бизнес ничего делать не будет, пока не поймёт, что есть спрос на его продукцию. 

Несколько направлений, кстати, вместе с Чистыми Ключами будут сейчас разрабатываться за счёт корпорации развития. Но это всё не быстро делается. Если всего одного компонента не хватит, всё дело будет стоять. Точно так же, как со строительством, нужно просчитать всю цепочку начиная со льгот и заканчивая сбытом продукции. 

Вот у нас силами авиазавода сделали фюзеляж самолёта. Всё остальное производят в разных местах, а мы теперь сидим и ждём, пока привезут крыло из Самары и хвостовую часть из Ульяновска. Но для того, чтобы делать подобные самолёты в больших объёмах, а задача стоит такая, нужны десятки тысяч разных материалов и деталей. Их должны были бы делать наши предприятия среднего и малого бизнеса. Мы договорились в районе авиазавода, около Вересовки, создать для них некую резервацию и помогать тем, кто собирается заниматься производством. Нужно реально помогать, а не просто советовать. 

Елена Постнова:

– А что всё-таки будет на территории ИВВАИУ?

– Недавно у нас был командующий Центральным военным округом. Мы с ним в принципе договорились, что он выделяет деньги на ремонт одного здания, подходящего для нашего областного военкомата. Пока не улажены кое-какие детали, но решение принято, военкомат туда переедет, правда, он займёт лишь небольшую часть помещений. 

Второе направление – кадетский корпус на 400 мест. Госкорпорация «Ростех» от своего слова не отступается, несмотря на смену руководства области. Я встречался с их руководством, и мы этот проект сохраняем. Но, как всегда, дьявол прячется в деталях. Есть множество технических вещей, которые нужно урегулировать. Это проектирование, согласование проектов, перевод собственности и так далее. 

Анна Павлова, корреспондент:

– В Качугском районе медицина находится в ужасающем состоянии. Я знаю реальные случаи, когда проблемы с сердечно-сосудистой системой выявляются уже на последней стадии, консультацию хирурга получить очень трудно. В связи с этим несколько наивный вопрос: губернатор сможет содействовать наведению порядка в центральных районных больницах или хотя бы поменять ситуацию с минуса на плюс?

– Проблема, с одной стороны, универсальная и вроде везде одинаковая. В любом муниципалитете вопрос здравоохранения один из главных. Отчасти он связан с оптимизацией, которая прошла по всем территориям. Закрывались лечебные учреждения, происходила централизация. Не ехали молодые врачи на село, старались остаться в городе даже ценой смены профессии. Почти всегда это было связано с проблемой жилья. Сейчас во многих территориях стараются предоставлять жильё медикам. 

Но это тоже не комплексный подход. Молодой семье кроме жилья нужны детские сады, спортивные залы, культурные объекты. На периферии трудно обеспечить всю инфраструктуру. Дело не только в строительстве самих больниц. Проблема очень серьёзная. 

Конечно, я не могу обещать, что мы сразу на всех территориях приведём в порядок все больницы. Но каждый мэр говорит, что хочет отремонтировать больницу, построить жильё, ввести новый ФАП. Мы им помогаем. Хотя есть и такие, которые предлагают только одно: дайте денег. Спрашиваешь иного местного руководителя: сколько вы собираете своих собственных налогов на территории? Не знает. А вот сколько нужно денег из областного бюджета – это он знает.

Отучили местных руководителей заниматься собственными доходами. Но если мэр не знает, сколько у него собственных доходов, зато знает, сколько денег область должна ему дать на строительство больницы, это подход неправильный. Значит, сначала нужно мэра повернуть в правильную сторону, а потом уже давать деньги. Ходить и просить – для этого большого ума не надо. Если говорить о Качуге, там у власти новый мэр, женщина очень деятельная. Надеюсь, она сможет изменить ситуацию. 

Наталья Мичурина, шеф-редактор:

– Хотелось бы знать, насколько вы, Сергей Георгиевич, сохранили активные связи и ведёте политическую деятельность как представитель КПРФ. Допускаете ли для себя возможность возглавить региональный список на будущих выборах в Госдуму? 

В связи с решением Конституционного суда представителями КПРФ уже было заявлено о том, что коммунисты не намерены отступать от своей позиции по возвращению прямых выборов мэра Иркутска. Возможно ли ваше обращение как губернатора с законодательной инициативой об изменении регионального закона?

– Что касается политической деятельности, то я остался первым секретарём. Это осознанное решение. Мы обсуждали его на пленуме областного комитета партии, и все единогласно согласились. Другое дело, что в связи с загрузкой на новом посту мы сделали определённое перераспределение обязанностей среди секретарей обкома и членов бюро. Откровенно говоря, перераспределили большинство обязанностей на других секретарей. Так что занимаюсь и буду продолжать заниматься политической деятельностью. Что касается возможности возглавить список, я такого варианта не исключаю. 

Теперь о прямых выборах мэра Иркутска. Конституционный суд не рассматривал вопрос, как избирать мэра – прямым голосованием или из состава депутатов. Конституционный суд признал правомочным Законодательное Собрание принимать решения о том, какое формирование власти будет в областном центре. 

Инициатива в Законодательном Собрании уже проявлена. Законопроект есть, подал его Владимир Матиенко. Ко мне, как к губернатору, документ поступил на согласование, и я его согласовал. 16 декабря он будет рассматриваться на сессии. Я не хочу предвосхищать результат, он может быть и отрицательным. Но моя позиция такая: выборы должны быть прямыми, но это не значит, что прямо сейчас, срочно нужно устраивать выборы, даже если будет принят закон. Всё-таки должна быть какая-то преемственность. 

Наталья Мичурина:

– Можно уточнить, в какие сроки планируется создать министерство лесной промышленности, какие существующие структурные подразделения станут его основой и ведутся ли переговоры с конкретными персоналиями, которые могут его возглавить? Будут ли это представители корпораций, которые глубоко знают отрасль с точки зрения бизнеса, или всё-таки это будут люди, которые скорее занимались лесным хозяйством? 

– Министерство будет создаваться постепенно. Такого штатного под­разделения сейчас нет. Мы вынуждены перебрасывать туда единицы из других ведомств и комплектовать количественный штат. Думаю, в течение двух месяцев оно будет создано. Создавать его поручено нынешнему руководителю агентства лесного хозяйства Сергею Прокопьевичу Журкову, он и будет возглавлять это министерство. 

Не ставится задача, чтобы в нём работали представители корпораций. Другое дело, что без них формировать политику лесного комплекса тоже нельзя. Поэтому мы договорились со всеми крупнейшими корпорациями, что они войдут в рабочую группу по формированию программы развития лесного комплекса. Туда, кстати, должны войти также проекты по интенсивному лесовосстановлению, о которых мы говорили вначале. 

Но есть ещё один момент, который очень важен. Функции надзора будут вынесены из структуры министерства. 

Александр Гимельштейн, издатель:

– Если можно, у меня не вопрос, а скорее короткая история и просьба. Думаю, вы так или иначе знаете эту тему. Три года «Восточно-Сибирская правда» билась за интересы ребёнка, ангарчанки Ани Михайловой. Кстати, нас поддерживал Ангарский горком КПРФ. 

Должен признать, что это наше самое сокрушительное поражение. Против нас воевали: прокуратура Ангарска, управление министерства опеки и попечительства, министерство опеки и попечительства как таковое, уполномоченный по правам ребёнка в Иркутской области, Кировский районный и Иркутский областной суды и так далее. Сделать не удалось ничего. 

На сегодняшний день мы имеем дознание и следствие, проведённые с многочисленными нарушениями уголовно-процессуального законодательства, со срывами сроков и так далее. Следствие это привело к тому, что за два с половиной мучительных года, под нажимом прокуратуры, Ангарский суд принял решение лишить права воспитывать ребёнка двоюродную бабушку. Девочку отобрали за два недоказанных удара полотенчиком у женщины, которая её спасла, когда в младенчестве от девочки отказались все, включая родную бабушку. 

Отказавшись от амнистии по нереабилитирующим основаниям, бабушка получила в качестве наказания штраф, что создало правовую возможность не отдавать ей ребёнка, который этого страстно хотел. Ребёнок все эти 2,5 года находился в детдоме и других учреждениях. Девочка убегала к приёмной «маме», просила, умоляла и кричала на суде, чтобы её вернули домой. Чтобы решить проблему раз и навсегда, девочку, которая с трёх лет училась играть на скрипке в Ангарске, законопатили в Усть-Илимский район, в далёкий посёлок, под опеку в семью с пятью детьми. Она пишет письма бабушке, директору школы и рассказывает, что у неё ужасные условия жизни. Ребёнка попросту губят. 

Мы общались на эту тему с министром, который был в предыдущем правительстве и остался в вашем. Мы бились, как могли. За это время главный организатор заговора, не побоюсь этого слова, начальник управления минсоцзащиты по Ангарскому району господин Геранюшкин, попался на взятке, был задержан, потом арестован, потом выпущен под домашний арест. Теперь у него всё хорошо, хотя он был взят с деньгами в руках сотрудниками МВД. Я уверен, что судьба у него будет светлая, никто его никуда не посадит. 

На сегодня ребёнок находится в далёком северном посёлке. Девочка была совсем маленькой, а теперь уже подросток. Не хочу никого пугать, но мы знаем, чем заканчиваются у подростков стрессы и вообще такие жизненные истории. 

Поэтому у меня просьба. Сергей Георгиевич, возьмите под свой контроль судьбу этого ребёнка. Вас будут обманывать. Сотрудники минсоцзащиты попытаются убедить вас, что всё нормально. Ничего не нормально. Это большая драма, которая может стать трагедией. Ребёнок криком кричал на суде о том, что хочет вернуться к маме. 

– Я займусь этим вопросом.