– Коренного перелома в борьбе с незаконным оборотом леса не наступило, – сообщил участникам круглого стола Александр Луценко, открывший дискуссию. И этому заключению никто не удивился, поскольку для приглашённых специалистов и членов комиссий ОП по правам человека, общественному контролю за деятельностью правоохранительных органов и силовых структур и по региональному экономическому развитию, организовавших круглый стол, это не новость, а многолетняя данность. Даже журналисты к ней последний интерес теряют. Специалистов из многих ведомств, имеющих отношение к лесу, – полный зал, а представителей СМИ – раз, два и обчёлся. Это не потому, что проблемы леса не тревожат людей. Потому что скучно из года в год слушать сожаления по поводу «отсутствия перелома» в борьбе государства с «чёрными» лесорубами. Об этом и год назад, в ноябре 2014-го, Общественная палата области на аналогичном круглом столе сообщала. И два года назад члены Общественной палаты с лесными специалистами о причинах отсутствия перелома спорили. И три года назад тоже этот факт констатировали. А «Восточно-Сибирская правда» эту тему и вовсе с девяностых годов прошлого века крутит, с тех пор как появились в новой России кооперативы, положившие начало накоплению нечестного первичного капитала владельцами современного лесного бизнеса. 

Александр Луценко в лесу не новичок. Лесные проблемы знает изнутри, потому что работает заместителем директора Иркутского представительства ОАО «Группа «Илим» – крупнейшего арендатора лесных участков на территории Иркутской области. 

– Практически во всех районах в лесную сферу проникли откровенно уголовные элементы, – говорит он. – Поскольку ответственность за совершённые деяния для них крайне комфортна, так как носит минимальный характер. 

Александр Константинович, упоминая комфорт, имеет в виду, конечно, ответственность фактическую, к которой часть лесонарушителей в реальной жизни всё-таки привлекают. Или делают вид, что привлекают. Потому что в теории, если судить по части 3 статьи 260 УК РФ, ответственность за самовольную рубку лесов – она ого-го! – и никакого комфорта. По части третьей – до семи лет лишения свободы! Плюс миллионные штрафы. Но – не сложилось. Вернее, не сложилась. Практика судебная не сложилась, чтобы в отношении «чёрных» лесорубов закон по всей строгости использовать. Мужики, задержанные на месте преступления, даже если они «группа лиц по предварительному сговору», чаще отделываются условными сроками. 

Слова Луценко о повсеместном проникновении в лесную сферу «откровенно уголовных элементов» тоже не открытие – народ это видит. Меня фраза зацепила откровенностью, не очень привычной для выступлений с официальных трибун. Александр Константинович и всех остальных участников круглого стола призвал быть максимально откровенными, «чтобы иметь возможность выработать конкретные решения». 

– Объёмы продаж незаконно заготовленного леса носят колоссальный характер, – продолжает представитель лесопромышленной структуры. – По оценкам экспертов, объём древесины, незаконно заготавливаемой в Иркутской области, составляет от четырёх, а по некоторым оценкам, даже до шести (!) миллионов кубометров. 

Дмитрий Никифоров:
«С начала нынешнего года в регионе пресечена деятельность 20 организованных преступных групп, длительное время занимавшихся незаконными рубками»

Официальная статистика миллионы кубометров древесины криминального происхождения не признаёт. В Иркутской области она «соглашается» лишь с несколькими сотнями тысяч кубов, которые официально выявляются, высчитываются по пням на воровских делянах и должным образом, извините за корявое слово, документируются. А эксперты в своих сложных расчётах с многочисленными коэффициентами основываются на противоестественном, казалось бы, парадоксе: древесины, пущенной в дело на месте и вывезенной с территории области, в том числе и в переработанном виде, всегда оказывается заметно больше, чем её было заготовлено. Выведенная цифра – не обязательно истина, поскольку это величина расчётная и заметно меняется в зависимости от методики расчётов. Но к никому не ведомой истине экспертная оценка, думаю, всё-таки ближе.

Шесть миллионов кубов «чёрной» древесины – цифра очень страшная. Для сравнения скажу, что это почти в три раза больше, чем в соседней Бурятии, к примеру, заготавливается официально, «по-белому». Это больше, чем заготавливает весь официальный лесной бизнес в Кемеровской области или в Алтайском крае и во многих других регионах России. Но даже эта цифра, как показала дискуссия, может оказаться заниженной. Участвовавший в работе круглого стола Кузьма Алдаров, председатель комитета по законодательству о природопользовании, экологии и сельском хозяйстве Законодательного Собрания Иркутской области, привёл ещё более страшные оценки от неназванных экспертов. Доля незаконных лесозаготовок, по его словам, может достигать 30 процентов от общего объёма заготовки древесины. А это, применительно к нашей области, уже не шесть, а восемь-девять миллионов кубометров «чёрной» древесины, поскольку в прошлом году всеми видами рубок у нас, по данным Агентства лес­ного хозяйства, было заготовлено почти 30 миллионов кубометров леса. 

Вот только скоропалительного вывода на основании этих цифр, будто с криминальным лесным бизнесом в Иркутской области никто не борется и всё у нас пущено на самотёк, делать не стоит. Если судить по фактическим результатам, по количеству пресечённых преступлений, то окажется, что регион борется с таёжным криминалом весьма активно. Не так давно наша газета рассказывала, что благодаря совместной, синхронной работе полиции, прокуратуры, следствия и лесной охраны в одном только Усть-Удинском районе за десять месяцев нынешнего года было ликвидировано 10 ОПГ – организованных преступных групп, промышлявших незаконными вырубками. А всего по области, вдумайтесь только, за те же 10 месяцев возбуждено почти две с половиной тысячи уголовных дел по лес­ным преступлениям. Об этом участникам круглого стола рассказал Дмитрий Никифоров, исполняющий обязанности начальника Управления экономической безопасности и противодействия коррупции Главного управления МВД России по Иркутской области. 

– В последние годы нам удалось значительно увеличить количество дел, направленных в суд, – говорит Дмитрий Николаевич. – Самое главное, нам удалось сдвинуть с мёртвой точки судебную практику. Вы сами все прекрасно знаете, что за последний год задержано людей гораздо больше и осуждено больше. Работа идёт, но не так быстро, как бы нам всем хотелось. 

Конечно, хочется быстрее. Хочется, чтобы всё и сразу. Чтобы одним махом, одной операцией. Но так не бывает. Наша газета давно твердит о наличии хорошо организованного криминального лес­ного бизнеса на территории области. Этого никто официально не опровергал, но и не признавал, потому что судебная практика по лесным ОПГ отсутствовала. Теперь она нарабатывается. «Перелома» ещё нет, в этом Луценко прав. Но заметные подвижки в нужном направлении уже есть, в этом прав Никифоров.

– С начала нынешнего года пресечена деятельность 20 организованных преступных групп, длительное время занимавшихся незаконными рубками на территории Иркутска и Иркутского района, а также в Ангарском, Тулунском, Братском, Усольском, Боханском и Усть-Удинском районах, – рассказывает Дмитрий Николаевич. – А всего за последние три года к уголовной ответственности привлечено более 110 участников 26 ОПГ. Первые дела по организованным преступным группам у нас пошли в суды в 2013 году. Первые лидеры ОПГ начали получать реальное лишение свободы в прошлом году. Сейчас эта практика развивается. Думаю, что при движении в этом направлении ситуация будет коренным образом меняться. Все же знают, что исполнителями преступлений являются местные жители, но организуют их другие люди. 

Александр Луценко: «Практически во всех районах в лесную сферу проникли откровенно уголовные элементы»

Призыв Александра Луценко к откровенности в пустоту не провалился. Проблема, похоже, «достала» всех. Вот и Сергей Журков, не так давно вновь возглавивший Агентство лесного хозяйства Иркутской области, не побоялся принять удар на себя, не стал подыскивать мягкие, округлые слова, рассказывая о проблемах возглавляемого им регионального лесоохранного ведомства. Говорил, как думал и как есть в жизни. 

– Исходя из своего опыта, я вижу, что за последние годы поменялось поколение лесников. В том числе и представителей лесной охраны, – скорее размышляет, чем докладывает Сергей Прокопьевич. – В лесное хозяйство пришли люди со стороны, которые в большинстве своём не имеют достаточных квалификационных знаний. Многие из них сегодня просто-напросто… э, – он чуть замялся, хотел, наверное, подобрать слово помягче, но передумал, – криминальны. Люди, которые срослись с криминальными кругами. 

Анализируя причины, по которым «люди идут в лес и воруют его», Сергей Журков назвал главную – наличие активного спроса на дешёвую древесину криминального происхождения. Наличие неограниченного рынка сбыта.

– Все прекрасно знают, что есть полтора десятка китайских граждан, которые сегодня организуют приём нелегальной древесины и её поставку на внешний рынок, в Китай. Они всем известны, – констатирует Сергей Прокопьевич. 

Сообщение об «известных всем» китайцах, скупающих ворованный лес, похоже, никого из участников круглого стола особо-то и не шокировало. Не заметил я удивлённо вскинутых бровей у присутствующих. Не пронёсся среди них шёпоток: «Кто это? Кто они?» Похоже, что про них и на самом деле знают если не все, то многие. И ещё участники дискуссии знают, как показал дальнейший разговор, что при существующей законодательной базе привлечь к ответственности (тем более к уголовной ответственности) скупщиков незаконно заготовленной древесины крайне проблематично. Отчасти, наверное, ещё и потому, что де-факто украденная у государства древесина де-юре краденой не считается. Она «всего лишь» незаконно срубленная. А значит, что и её скупщики де-юре не являются скупщиками краденого. Это в бытовых разговорах мы все, включая юристов и прочих специалистов, привыкли оперировать такими понятиями, как «воровская деляна» и «ворованный лес». А по юридическим канонам, по статье 260 УК РФ, в частности, на радость преступникам и их адвокатам, это «незаконная рубка, а равно повреждение до степени прекращения роста лесных насаждений…». 

– Действующая сегодня законодательная база не всегда позволяет нам выявить те объёмы нелегального леса, которые поступают на отгрузочные пункты (читай – в скупку. – Авт.), – констатирует Сергей Журков и, не вдаваясь в подробности, сообщает, что специалисты агентства уже подготовили поправки в федеральное законодательство. Если они будут приняты Государственной Думой, то «дадут нам возможность более чётко выявлять такие нарушения». 

Грамотные поправки, качественное совершенствование действующего законодательства – дело, безусловно, хорошее, нужное. Но оно – будущее. И, как показывает практика работы законодательной власти, не обязательно близкое. А лес-то вырубается сейчас, сегодня. И не случайными группками разрозненных маргиналов, а хорошо организованным криминальным лесным бизнесом, представители которого, скорее всего, есть во всех ветвях власти и на всех уровнях. Чтобы повысить эффективность борьбы с истреблением лесов сейчас, а не в неопределённом будущем, Сергей Журков считает важным объединить усилия и направить их на решение общей проблемы: «Потому как воруют-то этот лес не китайцы, а мы, население, чтобы продать китайцам». 

Сергей Журков: «Действующая сегодня законодательная база не всегда позволяет нам выявить те объёмы нелегального леса, которые поступают на отгрузочные пункты»

Призывы к согласованным действиям разных структур и ведомств на круглом столе звучали многократно из разных уст и в конце концов сформировались в общее предложение – создать при губернаторе единый межведомственный штаб или центр противодействия нелегальному лесному бизнесу. Юрий Фалейчик, советник губернатора Иркутской области, идею как таковую отрицать не стал, но высказался… против создания новой структуры. Не потому, что она не нужна, а потому, что она уже есть. 

– Она называется «межведомственная комиссия по противодействию незаконным рубкам», – сообщил он участникам дискуссии. – В комиссию по должностям входят руководители, первые лица многих ведомств, и суммарные полномочия этой комиссии – серьёзные. Формально-то она была создана, но фактически, по сути дела, не работала.

Юрий Иосифович предложил участникам круглого стола от имени Общественной палаты обратиться к губернатору с просьбой «актуализировать работу межведомственной комиссии». И одно­временно обратиться «к руководителям всех силовых структур, которые тоже жители области, тоже порядочные, совестливые люди». Советник губернатора уверен, что, правильно поставив цель, «мы начнём сдвигаться в нужном направлении. За одну ночь, конечно, ничего не произойдёт. Но если будут положительные перемены – люди это оценят». 

Подобные форумы, конференции, круглые столы и прочие совещания, на которых представители многих ведомств не отвергают, не отрицают мысли коллег, а дополняют и уточняют их, вырабатывая пути достижения общей цели, всякий раз рождают у меня пусть не уверенность, но хотя бы надежду, что уж теперь-то всё пойдёт как надо. Теперь все точки над «i» расставлены. Теперь каждый знает, что надо делать именно ему, чтобы всем вместе добраться до общей цели. Осталось просто сделать. И обязательно – каждому, потому что вся цепь не может быть крепче одного самого слабого её звена. Только живёт зыбкая на­дежда недолго. Проходит время, и часть звеньев неизбежно съедает коррупционная ржавчина, часть выпадает в связи с какими-нибудь реформами или принятыми поправками в законодательство.

В сегодняшней длиннющей цепи из структур и ведомств, которой государство пытается сковать криминальный лесной бизнес, слишком много звеньев разной крепости. Вот укоротить бы её до двух самых надёжных, проверенных, чтобы никакая ржавчина их не взяла. Да чуть-чуть доработать бы, чтобы получились наручники для скупщиков ворованной древесины. Глядишь, и остались бы живыми леса. И не пришлось бы деревенских мужиков сотнями под суд отдавать. Кому оно надо, леса за родной околицей тайком вырубать, если у скупщиков руки скованы и продать незаконно срубленное всё равно будет некому.