Выставка фарфора под названием «Зимние мотивы» открылась на прошлой неделе в историко-мемориальном отделе «Усадьба В.П. Сукачёва» Иркутского областного художественного музея им. В.П. Сукачёва. На ней можно увидеть удивительные фарфоровые изделия фабрики Ивана Даниловича Перевалова и хайтинского завода. Над выставкой работали люди, которые эту тему знают хорошо и, главное, любят своё дело. Это старший научный сотрудник отдела хранения, хранитель декоративно-прикладного искусства ИОХМ Анастасия Грызлова и старший научный сотрудник отдела фондов ИОХМ, хранитель отдела керамики, заслуженный работник культуры РФ Софья Шемякина. Несколько лет назад им вместе со старшим научным сотрудником ИОХМ, специалистом научно-экспозиционного отдела Еленой Кабуновой удалось выиграть президентский грант под создание экспозиции «Музей сибирского фарфора». Для этой выставки Анастасия Грызлова отбирала произведения советских мастеров Хайтинской фарфоровой фабрики, а Софья Шемякина – фарфор фабрики Ивана Даниловича Перевалова.

Как розовый бутон стал еловой шишкой 

– Мы попытались подобрать экспонаты, которые отражают зиму, зимние праздники, – рассказала Софья Шемякина. – Таких работ, может быть, и не очень много, но исполнены они известными мастерами. Конечно, если говорить об изделиях фабрики Ивана Даниловича Перевалова, то у них не было специфической «зимней» тематики, предметы светского назначения расписывались больше модной в то время цветочной росписью, были многочисленные изделия религиозного, сакрального назначения. 

Перед нами фарфоровая икона, расписанная мастером фабрики Перевалова Д.М. Морозовым. А рядом – скульптура ангела, плакетки, лампадки и лампады, которые ставились возле иконостаса. Сакральные вещи фабрика Перевалова делала на продажу, они хорошо раскупались, к примеру пасхальные фарфоровые яйца с самой различной росписью. На выставке можно увидеть детали – колонки и коронки – фарфорового иконостаса из церкви сиропитательного дома Елизаветы Медведниковой. Есть и коронка иконостаса домовой церкви семьи Переваловых.

«А вот это знаменитый переваловский сервиз «Еловая шишка», – рассказывает Софья Шемякина. – Форма его является копией с сервиза завода Кузнецова, однако на кузнецовских заводах чашки расписывали в виде бутона цветка, лепестков розы. А уже на заводе Ивана Даниловича по той же форме, по «лепесткам» был нанесён новый рисунок, и лепестки стали чешуйками еловой шишки». Рядом с «Еловой шишкой» прелестная чашечка, покрытая нежным бледно-розовым цветом, а по этому фону художник изобразил снегирей. «Такое покрытие предмета одним цветом называется «крытьё», – говорит Софья Шемякина. – Это было характерно для посуды конца XIX – начала XX века, и, как правило, она относилась к массовому производству. Тем не менее на фабрике Перевалова и такая посуда была самого высокого качества».

Особенно ценились фарфоровые изделия, глядя на которые можно увидеть чистоту и белизну хайтинского фарфора. «Обратите внимание на чашечку с блюдцем, расписанную листьями и гроздьями винограда и датированную 1890–1900 годами. Она вся светится: просто великолепный черепок, тонкий и прозрачный. При изготовлении хайтинского фарфора использовалась особенная глина с месторождения  в местечке Голубишник, недалеко от Хайты, – рассказывает Софья Шемякина. – Получался прекрасный черепок, который сравним, как пишут специалисты, только со знаменитыми бельгийскими каолинами». В журнале «Декоративное искусство СССР» за 1977 год так описываются особые свойства хайтинского фарфора: «Старый хайтинский фарфор, на редкость белый и прозрачный, иногда напоминающий молочное стекло, имел особую пластику и силуэт. Сохраняя округлость и мягкость общекерамического свойства, он не был одинаково тонок по всей высоте и форме вещи, не имел ровной «бумажной» тонкости и прозрачности. Его прозрачность была живой, меняющейся, имела вдох и выдох…».

«Белая линия»

Рисунки представляют целые сценки из жизни

«На широком полотне конвейера, как маленькие челны, плывут расписанные изделия. Они играют всеми цветами радуги. Так выглядит новый живописный цех Хайтинского фарфорового завода», – писала «Восточка» в 1967 году. Про цвета радуги – правда, однако именно в эти годы «белая линия», характерная для многих переваловских изделий, проявилась и в советском фарфоре. До этого была эпоха помпезного фарфора, который превалировал в СССР до 50-х годов. Ещё в 1957 году «Восточка» писала о династии заводских художников Галагановых и сообщала, что глава семейства Пётр Галаганов расписывал Хайте вазы копиями «Утра в лесу» Шишкина. На выставке можно увидеть кружку этого периода, на которой подробно и детально изображена сцена с папанинцами. В 1960-х появляется так называемый «суровый стиль» – меняется мебель, она уже не массивная, а лёгкая, интерьерные вещи тоже становятся менее перегруженными деталями, более лёгкими, лаконичными. Не исключение и посуда – появляется белый фон и неброская, неяркая роспись. 

В Иркутск в конце шестидесятых годов приехала художник Раиса Григорьевна Алёшина, она как раз придерживалась «белой линии», всячески подчёркивая белизну фарфора. Ранее она работала на Конаковском фаянсовом заводе, который славится великолепными цветочными росписями. «Она внесла цветочную роспись в наш сибирский фарфор, – рассказывает Софья Шемякина. – Появились блюда с жарками, марьиным корнем, подснежниками. Великолепная роспись». В 1967 году корреспонденты «ВСП», бравшие интервью у Алёшиной, бывшей тогда главным художником завода, услышали, что среди новинок – сервиз «Диск», простая форма которого даёт художникам простор для росписи.

По фарфоровым кружкам, чайникам, блюдцам бегут озорные соболята, белки, лисички, за ними спешат по белому снегу охотники… Как будто смотришь мультфильм. Это чудесная Нина Александровна Асямова, выпускница Иркутского художественного училища, приехала она в Хайту в 1930-е годы и долгое время была и художником, и скульптором в одном лице, проработала на заводе долгие годы. Как раз ей принадлежит идея создавать зимние пейзажи, животных, а особенно художнице удавалось всё, что связано с детством. Как замечал краевед Иван Козлов, «рисунки представляют целые сценки из жизни животных и подвижны в полном смысле слова, словно отдельные кадры, изъятые из мультипликационной ленты». Иван Козлов приводит в пример набор «Мишка», когда на каждом фарфоровом предмете была запечатлена Асямовой одна сценка из целой истории – как хитрый воробей крадёт у мишутки малину из горшочка. «Обратите внимание на знаменитые тарелочки Нины Асямовой, посвящённые северным народам, – говорит Софья Шемякина. – Вот, к примеру, изображена девочка в национальной одежде с яркими, сочными апельсинами в руках.  Рисунок живой, лёгкий и динамичный».

«Напейся, не облейся» 

Когда Хайтинская фарфоровая фабрика перестала существовать, в ИОХМ передали все экспонаты
её музея

Художница Дина Алексеевна Воронцова начала работать почти одновременно с Ниной Асямовой. Именно Воронцова начала делать оригинальную сувенирную коллекцию Хайты. Какие-то сувениры производились на заводе и до этого, но расцвет «сувенирки», конечно, пришёлся на дореволюционный период. В этом контексте интересно письмо учителя Мишелёвской средней школы В. Рыбакова в «Восточку» в 1957 году. Учитель сетовал, что в Хайте мало выпускают сувениров. «А было время, когда Хайтинский фарфоровый завод вырабатывал прекрасные изделия из фарфора, – писал учитель. – Ещё и сейчас можно встретить у старых рабочих завода статуэтки «Кормилица», «Незадачливый охотник», «Новобрачные зайцы». Учитель вспоминал, что завод выпускал пепельницы «Лапоть», «Галчонок», «Сапог», «Пень», маслёнки «Помидор», «Грибное лукошко», «Баран», «Огурец». К Фестивалю молодёжи в 1957 году наконец начали производить первые сувениры: кружки «Напейся, не облейся» (с множеством отверстий по краю, из которых надо было выбрать верное, чтобы не облиться), «Хайтинка» (за ней, по утверждению журналистов «ВСП», в 1960-х стояли очереди в магазинах), шкатулку «Байкал», а также несколько кружек, чашек и кувшинов с памятными рисунками и надписями. Уже в 1961 году был принят в производство сервиз, разработанный скульптором Леонидом Песеговым, с кедровыми шишками и хвоей, блюдца были сделаны в виде скорлупок от кедровых шишек. Делали и оригинальную пепельницу в виде взлетающей в небеса ракеты. Однако именно Дина Воронцова вернула Хайте сувенир.

Перед нами две небольшие прелестные сувенирные скульптурки из очень большой серии Дины Воронцовой «Северные народы». «В этих работах Воронцова подчёркивает белизну хайтинского фарфора, оттеняя её очень деликатно золотом», – говорит Софья Шемякина. Роспись Воронцовой очень тонкая, как и у Нины Асямовой. Именно благодаря Дине Воронцовой Хайтинский фарфоровый завод стал выпускать большие декоративные блюда. На одном из них, представленном на выставке, – любимый мотив художницы: сам посёлок Хайта. Всё очень тонко и волшебно: художница использовала кобальт и золото. Смотришь, и возникает почти физическое ощущение тихого зимнего вечера: сумерки, спускающиеся на посёлок, уютные домики, опоры ЛЭП, тянущиеся провода и освещённые электрическим светом окошки. Вечерняя Хайта! Вот как описывали рождение образов на фарфоре журналисты «Восточки» в 1968 году: «Выпал снег… Художник стоял долго, смотрел, потом повернул и быстро пошёл к заводу. Он работал в лаборатории весь день, и к вечеру на его столе появилась чашка. Неповторимым светом горели красные гроздья рябины и золотые листья берёз на прозрачной белизне фарфора».

Многие художники узнаются буквально
по росписи

Многие художники узнаются буквально по росписи. К примеру, Владимир Чертков – из более молодого поколения художников, он также окончил Иркутское художественное училище и часть своих работ посвятил Северу. Главный художник завода Виктор Васильевич Лозинский вместе с женой Станиславой Лозинской разрабатывал совершенно особую линию. Станислава Лозинская старалась подчеркнуть белизну хайтинского фарфора, основное внимание она акцентировала на форме изделия при минимальной или очень лаконичной росписи. «Можно сказать, что по художественным предпочтениям она была больше скульптор, чем художник, – говорит Софья Шемякина. – Например, сервиз, исполненный ею, расписан лаконично – белым и синим, видны поиски форм. Доска для нарезки сыра сделана в виде палитры художника, и синие пятна на ней такие, словно художник наносил краску на палитру». 

В коллекции ИОХМ было около 300 вещей переваловского завода, которые получили с «Сибфарфора» ещё в 1930-е годы. Когда Хайтинская фарфоровая фабрика перестала существовать, в ИОХМ передали все экспонаты её музея, была собрана и сортовая посуда, и авторские образцы почти всех ведущих художников и скульпторов: Воронцовой, Асямовой, Алёшиной, Лозинских, Федяева, молодых художников и скульпторов. Всего около 5 тысяч экспонатов, включая, конечно, многочисленные образцы сортовой посуды. Сотрудники музея сами ездили в Хайту, упаковывали хрупкие экспонаты, а уже в Иркутске сортировали по художникам, по направлениям. Когда был открыт музей сибирского фарфора, он вместил лишь очень малую часть вещей переваловского завода и советского Хайтинского фарфорового завода. Показать всё невозможно, однако экспозиция будет постоянно меняться и можно будет увидеть самый разный фарфор. Сотрудникам ИОХМ интересно показать, какие необычные формы изделий производились в разное время на заводе, советскую, юбилейную тематику в росписи. «Отдельные выставки можно сделать практически по творчеству каждого из великолепных художников фабрики», – говорит Софья Шемякина.