Сделать так, чтобы людям в коллективе было комфортно

– Анатолий Андреевич, восхищаюсь кипучей энергией, даже сбор труппы после летнего отпуска – маленький спектакль с вашим участием. Много в вас природного артистизма, обаятельной лёгкости, но особенно энергии. И откуда что берётся?

– Я счастливый человек. Как и когда появляется энергия у человека? Когда то, что он делает, ему нравится. Есть такая хорошая фраза: «Актёр должен работать и получать за это деньги. Но он не должен работать только для того, чтобы получать деньги». Я не говорю, что не получаю зарплату. Но это не есть главное. Мне в этом отношении очень повезло:  всю жизнь занимался любимым делом, от этого появляются и интерес, и энергия. Горжусь тем, что сумел театр свозить в Америку, Германию, Израиль. Наши актёры заслужили такие гастроли. Мне это всё нравится, наверное, поэтому появляется и жизнерадостность. Хотя, как и любая работа, театр – не только праздник. Есть недочёты, есть то, что раздражает. 

– А когда театр настолько вошёл в вашу жизнь? Ещё в детстве?

– Я родился в Азове, и театра у нас не было. Приезжал иногда ростовский театр, но особого восторга не вызывал. Семья больше тяготела к технике, два брата окончили Новочеркасский политехнический институт. И в семье особо про театр не говорили, хотя про литературу говорили много. Театр же был недоступен. А когда я попал в ростовский университет, там был студенческий театр, руководил им Женя Фридман. Так лет в 17-18 театр в меня и вошёл. 70-е годы, с одной стороны, были временем вольнодумским, с другой – много выходило такой литературы, которую нельзя было читать. Существовали табу, запреты, сложно относились к Шукшину с его вопросами и даже к Чехову. Была такая точка зрения, что Чехов говорит о загнивающей помещичьей жизни. По-другому осмысливался Мейерхольд. И это было очень интересно. Но я всегда любил не театр развлечений, а театр мудрствующий. В какой-то степени мой девиз: «Умный театр для умных людей». Мы сегодня живём в потребительском социуме, очень мало у нас возможностей для вдумчивых обсуждений. И когда вопросы нравственности, чистоты, долга, чести, любви художественно осмысляются в театре и ты видишь, что зрители чуть-чуть призадумались, подтянулись, обратили внимание на свои недостатки, это мне нравится. 

– Зритель не видит вас на сцене, но роль директора в бесперебойном функционировании сложного механизма под названием «театр» неоценима. Вы являетесь одним из лучших театральных менеджеров России. И что же всё-таки самое главное для управленца, директора театра? Для актёров это талант, темперамент, выразительность, выносливость. А для директора? 

Полки одного из стеллажей полностью отведены под подарки
директору и театру

– Об этом ещё Сент-Эзкюпери сказал: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Самое главное для любого руководителя – это сделать так, чтобы людям в коллективе было комфортно. Театр же выражается в трёх ипостасях: театр как искусство, как непосредственно здание и как производство. В нём много цехов – актёрский, монтировочный, радиоцех, столярный и так далее. И в каждом из этих направлений работают люди, которым нужно создать подходящие условия начиная от рабочего места и заканчивая зарплатой. Надо, чтобы у них дома было всё хорошо, нужно и в больницу хорошую устроить, если это необходимо. Я считаю, что именно это первая обязанность любого руководителя, а не финансовый план. Он как раз появится в результате твоего хорошего отношения к людям. Всё просто: людям будут созданы комфортные условия, и они будут нормально работать. Важно каждому показать и значимость его работы. Помните, у Зощенко электрик говорил: «Я сейчас свет в театре выключу, и вся работа замрёт»? В театре все профессии играют роль. И каждый человек, работая на том или ином участке, должен чувствовать и ответственность, и значимость свою, и сопричастность. А уважение? Взаимное уважение должно питать театр. Чтобы артист уважительно относился и к монтировщику, и к костюмеру, и к световику, и к сантехнику. Тогда создаётся аура добра, которая должна быть в любом коллективе. Театр чуть сложнее прочих трудовых объединений, потому что у нас много разнопрофильных профессий – и творческих, и бытовых. 

– И нужно ещё понимать специфику профессии актёра, это ведь непростой народ. 

В театре работает давний партнёр Анатолия Стрельцова по шахматам. Партии разыгрываются в рабочие перерывы

– Театр, если мы говорим об актёрском цехе, состоит из очень ранимых, творческих, самолюбивых, самовлюблённых людей. Это составная часть профессии. Но я люблю искусство в них и тем самым я люблю себя  за любовь к ним. Нужно пробовать воспитывать артистов так, чтобы они поистине радовались успехам друг друга, а не завидовали. И мы разными путями это делаем: любим отмечать дни рождения, премьеры, уважительно относимся ко всем нашим работникам. Как-то Константин Райкин со своим театром гастролировал на нашей сцене. И он предупредил свою труппу: «Ребята, вы тут ведите себя прилично, это особый театр, тут все здороваются, все друг друга уважают».  После гастролей театра Et Cetera, после вампиловского фестиваля мы кучу благодарностей получили, да вот они перед вами на столе!  

– Роберт Стуруа, недавно приезжавший в Иркутск, сказал в интервью: «Для меня актёры – это кисти». А для вас актёры кто?

– Стуруа – великий человек, он рисует картины кистями-актёрами. Моя же задача – для той палитры красок, что есть в театре, найти человека, который будет уметь рисовать и не будет эту палитру портить. На сегодняшний день наша труппа сформирована так, что мы можем ставить любые спектакли. Она составлена классически и по возрасту, и по амплуа, и по соотношению мужского и женского состава. Если «Горе от ума» расходится, значит, труппа правильно сформирована. У нас даже «Война и мир» разойдётся.

– Так мы плавно подошли к вопросу взаимодействия директора и главного режиссёра, художественного руководителя. Я помню главных режиссёров Болдырева, Тищенко, Офенгейма. Были в нашем городе примеры, когда не уживались директор и режиссёр, есть примеры, когда театр вообще существует без худрука. Кто этот человек для вас? Партнёр? Подчинённый?

– «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдёт». Классики обо всём давно написали. Главная сложность – найти человека, партнёра,  с которым ты будешь смотреть в одном направлении. Если такой человек найден, тогда директор должен обеспечить художественный процесс главному режиссёру. Тут самое главное, чтобы мы ещё на берегу сговорились. Директор и худрук – это два равных человека, уважающие и знающие труд друг друга. Важно, чтобы не выстроилась система «я начальник, ты дурак». Я пришёл в театр не с улицы, я окончил театральное училище, Ленинградский институт театра и кинематографии, понимаю значимость всех профессий, в том числе и художественного руководителя. Но в то же время прошу, чтобы главный режиссёр тоже понимал значимость моей профессии, тот факт, что у нас в театре бывают финансовые проблемы, проблемы со зрителями, с законодателями. Творческий человек не очень понимает законодательную базу, это его особенность. Когда Геннадий Шапошников ставил «Игрока» Достоевского, я понимал, что создать доверительный разговор со зрителем можно либо на камерной сцене, либо усадив зрителей на цену. А он, в свою очередь, понимал, что мне будет трудно на Достоевского на галёрку продать билеты. Это называется взаимное уважение. И у нас «Игрок» – спектакль камерный, как и «Последний срок». На большой сцене эти спектакли развалились бы. Поэтому художественный руководитель и директор – это два партнёра, которые не воюют за статус главного, а ставят перед театром задачу и вместе её выполняют. 

Шахматные партии во время перерыва

Кабинет директора драмтеатра на втором этаже. Всё, как полагается у начальника – приёмная, секретарь. Но в приёмной часто много просителей. Люди (а штат театра насчитывает около 250 человек) идут сюда с разными вопросами и просьбами, проблемами и бедами. И получают ответы и помощь. Так принято. Это не только давняя устоявшаяся традиция, это также один из принципов руководителя Стрельцова. 

– Существует много разных соображений, каким должен быть театр. Я считаю, что театр – это дом. И мы все – семья. А в семье всегда друг другу помогают. Любой директор должен думать о своём коллективе. И если у меня есть возможность помочь человеку вставить зубы или устроить ребёнка в хорошую школу, я просто обязан это сделать. Чем больше мы доброго человеку сделаем, тем ему будет лучше. Значит, он и работать будет лучше. Так и создаётся аура в коллективе. 

Аура кабинета директора – тоже совершенно особая. Зелёный – цвет покоя и цвет жизни одновременно. Кабинет оформлен в зелёных тонах, глубоких и сильных. А на столе – зелёная лампа, классика жанра. 

Это для зрителя театр – место обычно вечернее, несуетное, праздничное. Рабочий же день директора театра начинается утром. 

Директор драмтеатра родом с тихого Дона. Как и многие мальчишки, мечтал стать моряком. Парусник, корабль для него – движение, стремление вперёд

– Я прихожу на работу в девять часов. А заканчиваю рабочий день, как бог даст. Иногда нужно побыть вечером на спектакле, порой приходят гости, с которыми нужно встретиться и поговорить. Так что мой рабочий день заканчивается не раньше шести вечера, а иногда длится до полуночи. У театра есть службы, производство, функционирует здание, работает труппа. Соответственно, я ежедневно должен знать, что на каком участке делается. Раз в неделю у нас собирается планёрка: начальник производства Людмила Кардашова докладывает, какие проблемы существуют в изготовлении декораций; Ирина Змеенкова, отвечающая за реализацию билетов, отчитывается по своему профилю. Работники, которые занимаются содержанием здания, начиная от вентиляции и заканчивая пожарной безопасностью, тоже свои вопросы озвучивают. И так далее. И если проблемы есть, мы находим способы их решения. Также я практически каждый день обхожу театр, захожу в цеха. Главный художник Александр Плинт собирает свою постановочную часть вместе с начальником производства, у них свой план, и мы обсуждаем те проблемы, что у нас есть в вопросах выпуска и проката спектаклей. Сейчас у нас четыре сцены, четыре площадки работают. Скоро я буду приглашать на планёрку ещё и наше «Молодёжное движение». В городе нет дворца молодёжи, центра, мы пробуем сейчас чисто театральный проект запустить, интеллектуальные сборища для молодых. И потихонечку мы молодёжь из подворотни перетащим в сухое хорошее место. 

– Что вы можете сказать о своём непосредственном рабочем месте? Стол – неотъемлемая часть большого руководителя.  

– Вы знаете, к кому в кабинет не придёшь, у всех на столах порядок. А когда у меня на столе абсолютный стерильный порядок, мне грустно и я не знаю, где что искать. Как-то, помню, мы с ярославским ещё театром были на гастролях в Риге. И мне дали кабинет на период гастролей в театре Андрея Упита. И когда мы с нашим директором театра, Геннадием Михайловичем Юшковым, зашли в этот кабинет, он был стерилен. И Юшков мне говорит: «Стрельцов, я даже боюсь тебя здесь оставлять». Через час он зашёл ко мне, и в кабинете всё уже было «под меня». Вот на моём столе список труппы, вот телефонная книжка (я люблю по-старому звонить, искать номера на бумаге), вот томик Достоевского. У нас один актёр выиграл грант на постановку «Братьев Карамазовых», написал инсценировку, надо посмотреть, чтобы это не сильно противоречило классику. 

Весь театр, а значит, и кабинет директора – памятник архитектуры. Когда-то на этом месте был красный уголок театра, во время великой реконструкции 1997–1999 годов  место было отведено под кабинет директора. Кстати, на одной из стен висят фотографии с торжественного открытия театра – когда губернатор Борис Говорин, директор Анатолий Стрельцов и подрядчик Антон Шлойдо подъехали к обновлённому зданию на белоснежной тройке. Было это накануне нового, 2000 года, аж 30 декабря. Кстати, реконструкция обошлась в 500 миллионов рублей и записана в анналы истории не только театра, но и города, области. Тогда были специально заказаны и отлиты штучные медали, вручены Говорину, Шлойдо, другим причастным. Одна из медалей хранится в кабинете Стрельцова.

Фотографии вообще занимают много места в кабинете директора. Но особые фотоснимки – с писателем Валентином Распутиным, ушедшим от нас в марте этого года. 

– Я трепетно относился и отношусь к Валентину Григорьевичу. Мне посчастливилось много с ним общаться, и в Москве мы с ним встречались, спектакли вместе смотрели, – вспоминает Стрельцов. – Я действительно преклоняюсь перед ним, перед его мудростью, любовью к отчизне, болью за простого человека и за Россию. Нечасто Распутина можно было видеть улыбающимся. На этой фотографии запечатлён такой редкий момент: ему понравился наш «Последний срок», который мы показывали во МХАТе. Он был доволен, а после спектакля бабушки, простые русские женщины подходили, дарили маленькие подарочки, благодарили за всё. Это был поистине народный писатель. 

Над рабочим столом директора, в аккурат за его спиной и над головой – роскошные внушительные бронзовые часы. На них изображена Фемида, богиня правосудия. Это тоже подарок, но подарок со смыслом.

– С одной стороны, что такое время? Это вечность, – рассуждает директор театра. – С другой стороны, для меня в этих часах с Фемидой заключается некое напоминание. Я, сидящий под этими часами, не должен забывать, что честь, совесть, правда превыше всего, выше личной любви и привязанности. Для меня это символ того, что я должен быть честным. 

Встречи с Валентином Распутиным – одно из самых дорогих воспоминаний Анатолия Стрельцова

Шахматная доска с фигурами – отнюдь не предмет интерьера. У Анатолия Стрельцова в театре есть постоянный партнёр по игре, Владимир Владимирович Преловский. 

– Если есть такая возможность, он ко мне приходит во время перерыва и мы играем в шахматы. Он такой мужик хороший, инженер-геолог, ему уже 80 с лишним лет. Он у нас работает рабочим по зданию – где-то замок надо вставить, дверь подправить, да мало ли проблем в большом хозяйстве? Он, когда  к нам пришёл только устраиваться на работу, был в красивом красном комбинезоне. И его сразу прозвали американским рабочим. В театрах часто дают друг другу шутливые прозвища, это тоже часть театральной жизни. 

На полках стеллажа с сувенирами – подарки от разных людей, друзей театра, партнёров, коллег из других театров России и мира. Здесь стояла и небольшая скульптура Даши Намдакова, она передана в музей театра. А на самом стеллаже – огромный деревянный корабль. Тоже символ. 

– Я ведь с тихого Дона. У меня отец моряком был. И, как многие советские мальчишки, я тоже мечтал быть моряком, занимался в спортивном клубе, ходил на яхте. И когда в Америке увидел корабль «Санта-Мария», на котором Колумб открыл Америку, не мог понять, как люди на таком маленьком кораблике столько морей проплыли. Так что парусник, корабль – для меня прежде всего движение, стремление вперёд.

Одно из самых заметных интерьерных украшений кабинета директора – портрет Константина Николаевича Светлицкого, гражданского губернатора XIX века. 

Театр был отстроен в бытность генерал-губернатором Александра Горемыкина, но Светлицкий в то время занимался непосредственным управлением Иркутской губерней. С зелёной стены меж двух больших окон в обрамлении тяжёлых зелёных портьер он взирает на нынешнего директора Иркутского драмтеатра, бывшего когда-то единственным театром в городе. И он спокоен: театр в надёжных руках.