Иркутск. 1983-й год. Стадион «Труд». На спортивной площадке изо дня в день тренируется пятнадцатилетний парень. Тренируется совершенно один: все толкатели старше и уже достигли высокого уровня. Они крепкие, сильные и мощные. А Женя худенький, очень высокий, с тонкой шейкой. Тогда никто не мог подумать, что именно он станет участником Олимпийских игр 1996 года в Атланте и откроет плеяду иркутских чемпионов в толкании ядра. Но сам Женя уже был настроен серьёзно.

– Начал я заниматься по примеру старшего брата (Игорь Пальчиков – десятикратный чемпион России в толкании ядра, мастер спорта международного класса. – Авт.). Он тренировался среди ребят старшей группы: 21–23 года. Приходил, смотрел, как занимаются старшие, опытные. Первым делом стал усиленно наращивать мышечную массу: бег, прыжки, подтягивания. В спорте постоянный упорный труд – это 90 процентов успеха. Да и элемент соревновательности с братом, конечно, был. Хотелось догнать и перегнать. Я всю жизнь был и остаюсь максималистом. Решил: если уж пришёл, то достигну всего, по­еду на Олимпиаду. Иначе зачем?

– Тренер сразу поддержал такие стремления?

– Да, с Игорем Ивановичем Бражником (старшим тренером Иркутской области по лекгоатлетическим метаниям, заслуженным тренером Российской Федерации. – Авт.) у нас было абсолютное совпадение. Он умел «пробиться» сквозь огромную скорость и заметить каждый технический элемент. Никогда не давил. Мы взаимно учились, росли с ним вместе, придумывали новые элементы, изобретали тренажёры. Бражник чувствовал меня как никто. «Женя, ну не доделываешь ты, – начинает тренер, – не получается выполнить так, как задумал!» – «Как не получается? – отвечаю. – Всё получается! Делаю!» – «А я тебе говорю, что нет!» Шефу со стороны виднее. И так снова и снова, пока не выполню. А потом уже камеры появились, стали снимать всё, вместе отсматривать. За время спортивной карьеры я брал уроки и у московских тренеров, и у питерских. Но такого совпадения, такой связи, как с Бражником, не было нигде.

– Когда был первый успех?

– В 1985-м. Сейчас я со смехом вспоминаю те простые школьные соревнования. Нужна была команда из десяти ребят, мы сумели найти только троих: школа маленькая, спортсменов особо не было (Евгений Пальчиков учился школе № 39. – Авт.). Очки давали не в каждом этапе отдельно, а суммированно за результат. 

Прихожу на поле, собираюсь толкать ядро. Я тогда уже занимался два года. По возрасту мне положено было толкать юношеское ядро, весом всего 5 килограммов (взрослые толкают семикилограммовое). На 10-метровой отметке стоит судья. Кричу ему: «Отойдите, снесу ведь». Стоит, смеётся, думает, не докину. Я уже другим судьям говорю: «Я серьёзно. Уберите дурака, мало не покажется». И мало не показалось: кинул 18 метров 40 сантиметров. Для сравнения: второй после меня результат был всего 11 метров. Все были в шоке, конечно. Это был и мой рекорд: на тренировках так далеко не кидал. В итоге наша команда первое место заняла, но на область поехала другая школа, потому что у них был количественный состав больше. Мне предлагали выступить с ними, бороться за другую школу. Но я отказался: гордый.

– В своём возрасте вы были единственным толкателем ядра в Иркутске. Трудно оценивать себя реально, не имея соперников во время тренировок?

– Я бы не сказал, что трудно. Толкание ядра – некомандный вид спорта, здесь только твои выносливость и терпение. Они отлично воспитываются тренировками. Мои первые большие соревнования были в Брянске, тоже в 1985-м. Чемпионат России среди юношей. Я пришёл разминаться самым первым. Стоял в своём обычном свитере, никого не знал, по сторонам озирался. Сначала был настроен решительно, ведь в Иркутске-то я один. А потом начали приходить соперники. Помню, я сразу начал думать: «Ой, этот меня крупнее и сильнее внешне. Теперь я уже второй. Ой, вот ещё один. Теперь я уже третий». В итоге насчитал себя восьмым из пятнадцати. А потом победил всех, стал чемпионом. 

– Дальше началась неугомонная спортивная жизнь? Соревнования в СССР и за рубежом?

– Да. Первый действительно большой успех для меня случился в 1987-м в Ленинграде. Тогда я метнул на 18,31 метра, стал чемпионом Советского Союза среди юниоров (возрастная группа 18-19 лет. – Авт.). Это дало право участвовать в чемпионате Европы в Англии, в Бирмингеме: стал серебряным призёром с результатом 18,16 метра. Потом был небольшой перерыв, в 20 лет нужно было переходить во взрослую возрастную группу, там требования выше. Дальше – постоянно чемпионаты Советского Союза, Европы, мира. На Кубке Европы в Риме в 1993-м занял 3-е место с результатом 19,75. Тот год вообще был лучшим в моей спортивной карьере: именно тогда я установил свой личный рекорд – 20,65. Это было в Абакане, на чемпионате Сибири и Дальнего Востока. На чемпионате мира 2003-го в Штутгарте занял четвёртое место, показав лучший результат за свою спортивную карьеру: 20 метров 5 сантиметров. А потом было выступление на Олимпийских играх в Атланте в 1996-м. Там не получилось.

– Это было точкой?

«Толкание ядра – не командный вид спорта, здесь только твоя выносливость
и терпение»

– Да.

– Почему?

– Понимаете, нужно разделять понятия «физкультура» и «спорт». Спорт – это как минимум уровень мастера спорта. Хотя даже мастеру ой как далеко до попадания в олимпийскую сборную страны. Физкультура – это здоровье. Спорт – это жизнь под вечным девизом «Достижение цели». И цена за это достижение очень и очень высока. Потеря здоровья здесь неминуема. Толкатели ядра – это самые мощные люди. Это самые сильные среди быстрых и самые быстрые среди сильных. Нужно перевернуть тонну металла, чтобы достичь хоть чего-нибудь. Достижение высокой планки здесь – самый настоящий выход за предел человеческих возможностей. То, что за гранью. Человек просто не может долго держать такой уровень: я жал 227,5 килограмма, приседал с весом 280 килограммов, прыгал в длину с места на 3 метра 64 сантиметра. Ядро – спорт сильных мужчин. Самых сильных. Я просто решил, что больше не могу истязать себя.

– С тех пор вы переживали личные потери?

– Евгений Авербух (мастер спорта СССР по лёгкой атлетике, неоднократный чемпион России и призёр всесоюзных турниров, член сборной, погиб в 1996-м. – Авт.). Хоть мы не были сильно близки (Женя спринтер, а я метатель), на сборы выезжали вместе. Вместе защищали честь региона, потом страны. Вся спортивная жизнь была прожита бок о бок. За Женей ушёл и наш Золотарёв (Александр Золотарёв, мастер спорта международного класса по лёгкой атлетике, ушёл из жизни в июле 2001-го. – Авт.). Следом, не прошло и полугода после смерти Золотарёва, судьба забрала у нас Авербуха-старшего (Валерий Авербух, отец Евгения Авербуха, заслуженный тренер СССР и России, мастер спорта по лёгкой атлетике, ушёл из жизни в декабре 2001-го. – Авт.). Каждый год в первое воскресенье августа проходят соревнования «Мемориал памяти иркутских легкоатлетов». Старты собирают спортсменов со всей страны: от Дальнего Востока до Калининграда. После соревнований мы старым составом всегда едем на Байкал. Вспоминаем наших ребят. 

– Чем вы живёте сегодня, помимо хирургии?

– Своим домом, семьёй. Занимаюсь бизнесом. Последние несколько лет увлекаюсь ландшафтным дизайном. У нас правило: жена высаживает деревья, цветы, а я полностью за всем ухаживаю. Меня уже продавцы выгоняют из магазинов. «Вы у нас всё купили!» – говорят. Все редкие и традиционные растения есть в моём саду. 

Своими руками люблю работать. Для дочки построил избушку на курьих ножках. Девчонки придут в гости, все в избушку залезут. Кто будет бабой Ягой? Ну конечно, папа! Лет пять подряд был то бабусей, то Лешим. И Дедом Морозом в детском саду.

– Спортом вы совсем перестали заниматься или перешли в класс любителей? 

– Теперь я занимаюсь не спортом, а физкультурой. Хожу в тренажёрный зал, чтобы хоть как-то поддерживать себя в форме. Каждую среду с «командой молодости»: с бывшими толкателями ядра и нашим тренером ходим в баню. Регулярно три раза в неделю мы с дочерью Алиной и женой Ниной ездим играть в большой теннис. Алине сейчас 14, и она говорит, что её лучший тренер – папа. С женой нас объединяет и медицина, и спорт. Помимо тенниса, Нина занимается плаванием. Зимой мы также все втроём катаемся на лыжах.

– Брат по-прежнему остаётся для вас примером? 

– Абсолютным. У Игоря по сей день сохранились права старшего брата: может дать совет, может в шутку за что-то и пожурить. Мы очень дружны. 

Моя племянница, дочь Игоря, достигла больших успехов в волейболе (Ольга Житова (Пальчикова) – член национальной сборной в 2006-м, чемпионка мира 2006-го. Центральная блокирующая. Заслуженный мастер спорта России. – Авт.). Вплоть до 2015-го Оля каждый год прилетала в Иркутск к папе на день рождения – 19 июня. Это для нас святое. Все вместе отмечали этот день, ездили на рыбалку (мы с детства рыбачим, дедушка приучил). Недавно в нашей семье произошло радостное событие: Оля стала мамой. С малышом лететь рановато, поэтому нынче впервые праздновали без племянницы. Зато Игорь теперь в качестве дедушки.

– Уход из большого спорта очень отразился на ваших бытовых предпочтениях, например на питании? 

– После ухода из спорта я потерял 25 килограммов веса: как только мышцы перестают выполнять функцию в таком объёме, сразу страдает анатомия. Но с питанием эта потеря мало связана. У метателей всегда был необходимый минимум потребления белка: нужно съедать три яйца и три пачки творога в день. За спортивную жизнь я так насытился этой необходимостью, что до сих пор творог видеть не могу. А вообще ни в чём себе не отказываю. Ем, что дадут, лишь бы кормили.

– Параллельно с профессиональным спортом вы ещё и успевали учиться в медицинском университете?

– Да. У меня красный диплом. В медицине есть термин – «окопный синдром». Это состояние человека, при котором организм находится в постоянном режиме стресса. Вокруг война, человек сидит в окопе и держит оборону. Вокруг мрак, грязь, холод, вши. Человек может пробыть в таких нечеловеческих условиях столько, сколько нужно для выживания. И не заболеть. А как только попадёт в хорошие условия, как только будет чистота, тепло и сытость – всё, свалился. Вот я переболел тем же самым. Много лет совершенного максимализма и стремления быть везде первым держали меня в состоянии «окопного синдрома». Он очень затянулся в моём случае.

– А сейчас закончился? Ведь вы до сих пор максималист.

– Я не знаю. Может быть, вы правы. Может, не закончился до сих пор. У меня ни дня без стресса. Хирургия и спорт очень похожи по эмоциям: самоотдача, стремление к совершенству и, как следствие, получение удовлетворения от своего дела. Всегда мандраж, всегда неизвестность впереди. В день соревнований я не спал и не ел сутки. Не мог. То же самое перед операцией. Я в постоянной боевой готовности, никаких посторонних мыслей. Спортсмен никогда не скажет: «Всё, я абсолютный лидер, я всё могу, больше достигать нечего». Хирург – ровно та же ситуация. Ответственность. Только в одном случае ты защищаешь честь страны, а в другом спасаешь конкретного человека. И от твоего поведения, умения сконцентрироваться и правильности действий зависит ещё много жизней. Здесь нет конца и края. Это мои два мира. Прочувствованные, проживаемые мной до конца. Всё по-прежнему. Постоянное напряжение. Но я только так жить и умею. Сам это выбрал и люблю. Спорт и хирургия – это два мира. И оба одинаково мои.