На трибунах становится… громче 

Самые ущербные и несчастные люди на спортивных мероприятиях – это охрана, оцепление. Им запрещено смотреть на поле. По сути, им запрещено смотреть даже на трибуны. Они могут наблюдать только за своим сектором. За спиной творится магия игры, которая вышибает из болельщиков литры пота и адреналина. А ты стоишь и пялишься на пару-тройку сотен людей. 

Очень скоро болельщики из единой слитой массы распадаются на отдельных людей. Большинство в секторах – просто люди. Но всё чаще взгляд цепляется за других – в футбольной символике, шарфиках, шапочках… Красно-синие, с золотой эмблемой – это «кони», фанаты ЦСКА. Вот бело-синие шарфики – это наши, болельщики «Байкала». Сидят вперемежку – вот два молодых крепких парня, слегка подшофе, ритмично хором скандируют хриплыми басами: «Цэ-эс-ка – чемпион! Цэ-эс-ка – чемпион!» Сидящая рядом с ними миниатюрная девушка с красным от холода носом, спрятанным в бело-синий шарфик, словно издеваясь, в паузу между «чемпион» и «ЦСКА» пискляво, но отчётливо вставляет: «Байкал!.. Байкал!» Парни снисходительно ухмыляются, но не реагируют. 

Соседство агрессии не вызывает. Но агрессия всё-таки предполагалась правоохранительными органами. Заранее было известно, что приезжают представители фан-клуба ЦСКА «Красно-синие воины» («Red Blue Warriois»), у которых не самая благонадёжная репутация в околофутбольных кругах. Правда, основными их «спортивными врагами», судя по всему, являются «мясо», как называют болельщиков «Спартака». Даже чуть позже на трибунах «кони» политкорректно предпочитали не использовать оскорбительные кричалки про «Байкал», выражая агрессию привычным воплем, который в самой литературной редакции звучит как «Етить, «Спартак», етить!» Загадка подобного миролюбия к местным объяснилась вскоре вполне логично – часть гостевой северной трибуны, отданная «коням», наполовину состояла из местных болельщиков ЦСКА…

Перед игрой, у отдельного входа на гостевую трибуну, «Иркутский репортёр» поговорил с представителем отдела по работе с болельщиками ФК ЦСКА Иваном Улановым. Он рассказал, что они заранее заказали четыреста мест для приезжих фанатов. В Иркутск приехало около ста пятидесяти человек. Это порядка пятидесяти фанатов из Москвы, остальные из регионов – Чита, Новосибирск… Сюда же входили человек сорок 

иркутян – официальных членов регионального отделения «красно-синих». Традиционно сильные филиалы фан-клубов ЦСКА в Ростове, Смоленске, Туле, Красноярске, Краснодаре. 

– Фанатская организация существует с 1986 года и объединяет более 20 тысяч болельщиков, – солидно сообщил он. – На крупные матчи может выезжать до пяти тысяч человек – в Екатеринбург, Самару, Санкт-Петербург… 

– Что сейчас значит понятие «околофутбол»? 

– Драки на стадионах давно 

ушли в прошлое, я вообще не помню, когда последний раз на стадионе дрались. То, что болельщики делают в лесу, между собой – это их дело, их право. Гражданам они не мешают, – несколько уклончиво ответил Иван.  

– Обычно считается, что фанаты на матче – это опасная и неуправляемая сила.

– Это пресса раздувает. Для обычного человека кажется, что околофутбол – это что-то страшное. Конечно, не бывает без инцидентов, бывает пиротехника, но я бы не сказал, что происходит что-то, представляющее опасность для других болельщиков. Но мы стараемся это контролировать. Мы знаем лидеров, разговариваем с ними перед вы­ездом.

Считалось, что билеты в северный сектор, во избежание инцидентов с местными, должны продавать только приезжим, но перед игрой их уже продавали всем желающим. Кстати, многие местные фанаты «красно-синих» жалели о своей торопливости купить билеты на другие, общие места – они пытались проникнуть в гостевой сектор уже во время игры, но усиленное оцепление их не пускало. Трибуна выглядела полупустой. Зато в это же время на противоположном конце стадиона, в секторе с несчастливым номером 13, разогревались местные болельщики. «Нерпинарий», – шелестело странное название среди охранников в оцеплении. – В тринадцатом что-то неспокойно сегодня…»

Буйный сектор 

под табло 

«Нерпинарий» – это хорошо известный в среде местных болельщиков фан-клуб иркутского ФК «Байкал». В среде местных спецслужб он считается едва ли не экстремисткой организацией. В отличие от гостевой, тринадцатая трибуна была плотно забита молодыми парнями спортивного вида. Над полем плыл гулкий бой большого тамтама, отбивающего ритм кричалок.

В это время, как раз на полпути между «конями» и «Нерпинарием», «Иркутский репортёр» и встретился со своим старым знакомым – давним футбольным фанатом, представляющим первое поколение «организованных болельщиков». Его зовут Саша «Сектор», и когда-то он входил в состав «Южного сектора» – областных футбольных ультрас, тесно связанных с местными представителями русского национализма – проще говоря, со скинхедами. Он кратко объяснил взаимоотношения между разными ответвлениями фанатского движения в Иркутске:

– «Нерпинарий» – это молодняк, цээскашники – это старые. Самое смешное, что в Иркутске всё и началось с «коней» – это они принес­ли сюда фанатские традиции.  А все начинали с футбольного клуба «Звезда». Тогда были фанаты, объединённые в «Южном секторе» («South-side»). Потом его разогнали за экстремизм, но местные «кони» никуда не делись – вон они сидят, – и Саша показал на гостевой сектор. – У истоков «Нерпинария» тоже стояли фанаты ЦСКА. Старые иркутские «кони» отказались продолжать движение с «Байкалом», после «Звезды» его считали клубом дворового футбола.

По его словам, ни конфликтов, ни даже особого общения между «Нерпинарием» и местными «крас­но-синими» нет, так как это представители разных поколений, более того, можно считать, что одни из других «эволюционно произошли».  

А началось всё с того, что в 2004 году «Южный сектор» «занял стадион». Изначально это была группа молодых людей, которые исповедовали идеи русского национализма. Однако идеи хорошо носятся в воздухе, но без конкретной фиксации на местности в этом же воздухе быстро растворяются, поэтому молодые люди задумались, где бы им осесть и прижиться. Так в Иркутске появилась первая группировка футбольных ультрас «South-side» – название родилось просто из занимаемой ими традиционно южной трибуны стадиона «Труд», сектор под электронным табло, за воротами. 

– Кроме того, первые буквы складывались в знакомую аббревиатуру, – рассказывает Саша «Сектор» про свою буйную юность. – Мы были радикальными националистами. Ходили буцкать китайцев – их тогда в городе было больше, чем таджиков. Но мы же были и первой организованной «фирмой» футбольных фанатов. 

Никакой организации у «Южного сектора» не было – молодые люди созванивались, встречались попить вместе пива, ходили вместе «болеть» на стадион. Уже в 2005 году «Южный сектор» стал заканчиваться. Тогда их акциями заинтересовались соответствующие органы, и у участников первой иркутской «фирмы» появилось отчётливое ощущение, что их скоро «закроют», то есть осудят и посадят, и статьи будут вовсе не «за хулиганку». Последняя точка в истории была поставлена, когда произошло нападение экстремистов на экологический лагерь в Ангарске. 

– К тому времени мы уже почти не общались друг с другом. Мы не были причастны к нападению и даже не знали о нём, – вспоминает Саша. – Но нас собрали всех вместе и попытались «повесить» нападение на нас. И выйдя после допроса в РУБОПе, мы разошлись и больше не встречались…  

Окончание на стр. 19 èèè

Окончание. Начало на стр. 17

День рождения «Нерпинария»  

Иркутск – город маленький, тес­ный, все друг друга знают. Поэтому найти представителей «молодёжной экстремистской организации», а в иной трактовке – фан-клуба ФК «Байкал» «Нерпинарий» оказалось не сложным. С обычным условием полной анонимности парни согласились рассказать о себе и своей жизни «около футбола». 

– Давайте сразу определимся с терминами: «Нерпинарий» – это что такое?

– Это сообщество молодых парней, которые ставят перед собой задачу поддержки клуба «Байкал». Это поддержка и на домашних матчах, и подготовка перфомансов (в «Нер­пинарии» так называют баннеры и растяжки, которые натягивают на трибунах во время игры «Байкала». – Авт.), сопровождение на выездах…

– Можете вспомнить, как и при каких обстоятельствах появился фан-клуб?

– Если откатиться в историю, то вообще фанатское движение в Иркутске зародилось в 2004-2005 годах. Тогда один человек, давний болельщик ЦСКА, приехал в Иркутск по работе. Звали его Денис Кораб­лёв. Ему было скучно сидеть и смотреть на футбол. И как-то, в состоянии лёгкого подпития, он стал кричать на одном из матчей какие-то кричалки, потом сделал себе баннер, и постепенно вокруг него стали собираться какие-то люди, единомышленники…

В 2009 году появился «Нерпинарий», есть даже точная дата – 21 августа. Тогда был организован выезд в Красноярск, где состоялась первая драка. 

– Выезд был первый такой массовый – тогда помогло руководство «Радиан-Байкала», вывезли более ста человек болельщиков. Это был финал Кубка Сибири среди любительских команд. Играли с «Динамо-Бийск», проиграли.

– А про драку?

– А что про драку? Честная драка – пятнадцать на пятнадцать с крас­ноярскими фанатами. Это был первый подобный опыт, мы потерпели поражение, но с тех пор 21 августа считается днём рождения «Нер­пинария».  

– Почему название – «Нерпинарий»? Некоторые источники, в том числе в правоохранительных органах, высказывали такую версию, что это по месту жительства – якобы главари фан-клуба живут в окрестностях иркутского нерпинария, на остановке «Чайка».  

– Нет, это вообще ни при чём, наши ребята живут по всему городу – в Октябрьском и Ленинском районе Иркутска, в Иркутском районе области, – смеются собеседники. – На самом деле первые «конторы», то есть фан-клубы, появились в Англии. Первые клубы в нашей стране старались походить на родоначальников движения, и, соответственно, назывались по-английски – «Union», «Red Blue Warriors». Мы же изначально решили, что у нас будет что-то своё, что будет «фишкой» именно в нашем регионе. Поэтому долго крутили – «нерпы», «нерпята»… 

Определить абсолютную численность своей «конторы» собеседники не взялись, сославшись на то, что всегда есть основа, или лидеры – их порядка пятнадцати человек, есть «молодёжка», молодёжный состав, а есть окружение. Если судить об общем количестве по матчам, то на трибуне в среднем собирается около шестидесяти человек. На игре с ЦСКА было под сотню… 

Относительно того, что на трибунах было много людей, болевших за ЦСКА, парни высказались философски – да, есть «красно-белый Иркутск», который ездит болеть за «Спартак», есть «красно-синий Иркутск», бывающий на выездах за ЦСКА, но у них в сердце только «Байкал». К местным «мясу» и «коням» «Нерпинарий» не испытывает неприязни, но искренне не понимает, как можно болеть за другие, «иногородние» команды. 

– Никакой опасности они для нас не представляют – там больше мужиков, уже взрослых, семейных людей, которым интереснее попить пивка вместе в спорт-баре… Кстати, в «Нерпинарии» большое внимание отводится саморазвитию. Старшие заставляют младших: «Сидите, читайте…» Сейчас «проходят» отечественную классику. С этого года мы стали все вместе ходить в походы – на Кругобайкалку, на местные скальники, на пик Черского… 

Правила боя

Днём рождения «Нерпинария» считается 21 августа 2009 года, когда наши фанаты провели первую драку в Красноярске
с фанами «Динамо-Бийск»

– Что такое «околофутбол» и есть ли он в Иркутске? Считается, что это агрессивные традиции, которые пришли из Англии вместе с первыми «конторами».

– Да-да, пугают детей, принимают повышенные меры безопасности, – улыбаются собеседники, а потом без перехода становятся серьёзными и отвечают. – Да, всё это есть, и от этого никуда не уйти. Если объективно, это у мужика в крови. В детском садике дети дерутся за игрушку, в школе «ашки» дерутся с «бэшками», парни – за лучшую девчонку. А здесь – соперничество с такими же мужиками на уровне городов.

Причём это раньше было неорганизованно – сидели мужики, бухали, вдруг решили: «Пойдём, «мясо» накроем!» Сейчас фан-клубы в обязательном порядке проводят собственные бойцовские тренировки. Главное требование «конторы» к фанатам – ты должен тренироваться и в любой момент быть готовым постоять за честь своего футбольного клуба, за цвета города. В «Нерпинарии», например, большинство активных членов занимались или продолжают заниматься каким-то видом единоборств, а раз в неделю проводятся отработки общей тактики – бои, построение «стенок», спарринги. 

– Есть правила боя, принятые между всеми «конторами»?

– Однозначно! Все драки только на чистых руках. Есть специальный ритуал – когда группы сходятся, то сначала хлопаем друг друга открытыми ладонями. Этим показывается, что руки чистые, никаких кастетов, арматур… Околофутбол бывает лесным и городским. Городской – понятно, более экстремальный, после матча кто первый соперника увидел – тот того и нахлобучил. А в лесном всё оговаривается заранее – численность группы, средний возраст участников, – но в нём и травм больше. В обоих случаях и сотрудники в погонах не дремлют. В городском околофутболе это всё быстро пресекается патрулями, но и в лес­ном есть опасность.

В качестве примера парни вспоминают прошлогодний случай, ко­гда «Нерпинарий» решил устроить «стенку на стенку» с болельщиками «Селенги» из Улан-Удэ. Интерес был не только спортивный, но и эстетический – подраться десять на десять на льду Байкала. Особой вражды при этом две «фирмы» друг к другу вовсе не испытывают – фанаты «Селенги» приезжали на недавний матч с ЦСКА и стояли «на секторе» «Нер­пинария» и «заряжали за «Байкал». А тогда бой в Слюдянке не состоялся – как только «составы», уже «на бинтах» и в капах, вышли на лёд и выстроились друг перед другом, следом на лёд выехали легковушка ППС и автозак: «Молодые люди, проедемте с нами…» 

– По сравнению с первой волной околофутбола в России, когда закидывали друг друга арматурами и бутылками, у нас всё происходит более цивилизованно. В Иркутске вообще такого никогда не было: сломанные носы и выбитые зубы – это ерунда по сравнению с тем, что могло быть в 95-м на Арбате.

Главное правило современного околофутбола – никогда не писать заявления в полицию друг на друга и не допускать, чтобы пострадали «штатские», болельщики, не участвующие в этом экстремальном движении. Может, именно потому, что «Нерпинарий» так хорошо организован, о нём и не знают – ни обыватели, ни фанаты более старшего возраста. Кроме местных «коней», конечно, их духовных отцов.