В последнее время в прессе достаточно часто встречаются сообщения о том, как нарушаются права людей с ограниченными возможностями. Достаточно вспомнить реакцию общества на инцидент с сестрой Натальи Водяновой Оксаной. Девушку, больную аутизмом и ДЦП, попросили покинуть кафе, в которое она зашла с няней. Нынешним летом Ирину Ясину, общественного деятеля с инвалидностью, в Перми не хотели пускать на самолёт. В августе в Краснодарском крае человеку с ДЦП запретили тренироваться в спортзале. Девушку на инвалидной коляске не пустили в ночной клуб Иркутска. Об этой истории в апреле нынешнего года писала наша газета (материал Алёны Корк «Ограничили возможности» от 7 апреля 2015 года). Таких ситуаций много, и само существование публикаций о неприятии людей с особенностями говорит о том, что отношение к инвалидам меняется.

Вот и Юлия Ардамина не стала молчать о своей обиде. «Я часто захожу в аптеку рядом с домом. Обычно никаких проблем с тем, что у меня особенный ребёнок и я его закатываю вместе с коляской (это его «ноги»), не возникает. В этот день я пришла с двумя детьми. Младшего Федю я держала за руку, старшего Сашу везла на коляске. Из-за тяжёлой болезни он не может ходить и вообще держать тело самостоятельно, – рассказывает иркутянка. – Когда мы зашли в аптеку, санитарка грубо окликнула меня, спросила, почему мы проходим с коляской. «Что, не видишь, тут полы помыты», – заявила она. В это время женщина протирала подоконники, полы были абсолютно сухие. И колёса у коляски были чистые, мы её в квартиру заносим. Тем более погода на улице в этот день была хорошая, не сыро. 

Уборщица потребовала оставить ребёнка на улице, самой зайти в аптеку. Я ей ответила, что не оставлю ребёнка без присмотра. «Вы что, не видите, – говорю ей. – Ребёнок особенный. Я не могу его оставить». Она настаивала, чтобы я поставила коляску с сыном в тамбуре. Когда я ответила, что нахожусь в общественном месте и имею право вместе с коляской заехать в помещение, она стала оскорблять меня. Сказала, что прекрасно знает, у кого такие дети-калеки рождаются. «У вас, наркоманов! – кричала она. – Меньше надо было колоться». Тут уже я не стерпела. Да, я ей говорила неприятные слова, называла её на «ты». В ответ она крикнула, что у меня ещё будут больные дети.

Я подошла к уголку покупателя, чтобы посмотреть номера телефонов руководства аптеки. В этот момент уборщица выскочила из подсобки, куда зашла ненадолго. Стала кричать, что я дура малограмотная, и она мне поможет прочитать, что там написано. Я попросила вмешаться мужчину-фармацевта, который из-за прилавка молча наблюдал за нами. Он сказал лишь: «Тамара Александровна, успокойтесь…» Потом Тамара Александровна стала меня выгонять. Я пыталась ответить, но уже ничего не могла сказать, слёзы душили, я разрыдалась и ушла. 

Мне было больно слышать, что моего ребёнка назвали калекой, а меня наркоманкой. Какое она имеет право вешать ярлыки на людей, которых абсолютно не знает? Саша стал инвалидом из-за халатности врачей во время родов. Она понятия не имеет, каких сил стоит выкарабкиваться из всего этого, лечить ребёнка. Возить по российским и зарубежным клиникам, обретать надежду на выздоровление и снова терять её. (Два года назад наша газета писала о ситуации семьи Ардаминых «Бытовое мужество» в номере от 23 сентября 2013 года).

Через час мы были в аптеке вместе с мужем. Заведующий аптекой сказал, что не будет никого воспитывать. Дескать, уборщица – человек в возрасте, и он её учить жизни не собирается. И работать она будет дальше в этой аптеке как ни в чём ни бывало. Я ждала, что заведующий извинится за свою подчинённую. Если бы он попросил прощения, конечно, никуда бы я обращаться не стала. Разошлись бы миром. Но раз аптека поощряет такое отношение к особенным детям как к людям «второго сорта», об этом надо рассказать», – объяснила свою позицию Юлия.

Редакция решила не торопиться с выводами. Ведь мамы малышей, тем более особенных, такие впечатлительные. Без труда мы вышли на заведующего аптекой. Он был на своём рабочем месте. Мужчина рассказал, что Тамара Александровна работает в аптеке уборщицей два года, до этого никаких претензий к ней не было. Судя по реакции руководителя аптеки, особого недовольства работницей у него нет и сейчас. Приводим диалог, который состоялся в аптечной точке.

– Можете рассказать, что произошло в вашей аптеке?

– Есть уборщица пожилая, она моет. Это уборщицы была инициатива – сделать замечание. С моей точки зрения, пусть люди приходят. Дальше эта девушка, посетительница, обозвала уборщицу нецензурными словами, говорила ей «ты». Для меня это тоже неприемлемо. У них получилась бытовая перебранка. 

– В какой форме уборщица выразила мнение?

– Не в очень благожелательной форме…

– То есть, она оскорбила клиентку аптеки?

– Нет, она не оскорбила… можно сказать, и оскорбила… Я этого не оспариваю. Но одна оскорбила, но и другая оскорбила. То, что произошло вчера, ни в какие рамки не входит.

– На ваших глазах покупателю запретили входить в аптеку с коляской, вы на это молча смотрели?

– Когда я их увидел, покупательница уже была в помещении, они ругались. Я не выгораживаю уборщицу. Но она только что помыла пол, ей не понравилось, что на чистый пол с улицы тащат грязь. Это была автоматическая реакция: «Что вы с коляской идёте?»

– Зачем тогда вы открываете аптеку, если покупателям в неё нельзя заходить?

– Я вам говорю – запретил входить не руководитель аптеки, а уборщица, которая к аптеке не относится. Это была её личная инициатива. 

– Но она же сотрудник аптеки. Она представляет ваше учреждение.

– Нет, она не представляет аптеку. Аптеку представляю я.

– Тогда почему вы не вмешались?

– Я вышел и сказал: нельзя ругаться. Здесь была перебранка. Действительно, уборщица грубо сказала – что вы входите с коляской? Я не оспариваю.  

– Вы как-нибудь воздействовали на своего сотрудника?

– Я ей сказал: Тамара Александровна, вы что? Но у женщин эмоции уже взяли верх. Я их что, физически должен был усмирять? Всё, что мог, я сделал. Высказал ей предупреждение. После трёх предупреждений её, может быть, в каком-то смысле уволят. Уволить сейчас мы её не имеем право даже по законодательству. 

– Вы понимаете, что у вас на глазах уборщица совершила преступление – оскорбила человека на основании того, что он воспитывает ребёнка-инвалида?

И тут случилось странное. Вместо ответа на вопрос руководитель аптеки взялся оценивать причины болезни ребёнка. «Этому ребёнку я желаю только добра, – начал издалека наш собеседник. – Я знаю причины, почему это случилось, причины чисто кармические. Всё, что с нами происходит, не случайно. В том, что ребёнок болеет, есть и вина самой семьи. Не надо к людям относиться со злом, ненавистью, как было у этой семьи. Посмотрите на эту маму, она ненавидит весь мир. Наоборот, любить надо, тогда будет всё хорошо». После этих слов стало понятно: разговор зашёл в тупик. 

Юлия Ардамина говорит, что впервые за четыре года столкнулась с таким отношением. «С Сашей мы были во многих городах России и за границей. Везде, в том числе дома, в Иркутске, видели только доброжелательное отношение. Люди стараются в основном помочь, если нужно. Бывает, конечно, бабушки начинают креститься, некоторые разглядывают. Но такой дикости мы не видели», – возмущается женщина.

За объяснением мы обратились к руководству аптеки «36,6», там от комментариев отказались, сославшись на сроки служебной проверки. В полиции, куда первым делом пошла Юлия, сообщили, что дело находится на контроле у участкового уполномоченного, он запросил в администрации видеозапись, по которой полицейские смогут восстановить хронологию событий. Если факт правонарушения будет установлен, на сотрудников аптеки будет наложено взыскание.

Тем временем на минуту представим. Спустя час после перепалки Юлия с мужем Евгением заходят в аптеку. Заведующий как представитель заведения, в котором маме нанесли оскорбление, приносит семье извинения, обещает, что такое больше не повторится и, чтобы подсластить горечь обиды, дарит Ардаминым коробку гематогена… В крайнем случае, наверное, и без гематогена, одних извинений было бы достаточно. При этом все имеют в виду, что и Юлия вела себя, мягко говоря, непочтительно по отношению к человеку старше себя. Но раз уж санитарка, представляя торговую сеть, повела себя неподобающе грубо, раз она начала этот скандал, значит, и прощения просить представителям аптеки. Вот сценарий, по которому мог бы этот конфликт завершиться. Без полиции, редакции газеты и прокуратуры.

Но поскольку благодаря заведующему, который позволил этому скандалу вытечь в общественное пространство, как поднявшееся тесто вылезает из кадушки, говорить о сугубо личном характере конфликта не приходится. Теперь общество наблюдает за развитием ситуации.