Казалось бы, ничто не предвещало уход в философию, когда в 1960-х годах студент-физик Иркутского пединститута Юрий Абрамов подрабатывал в школе учителем из-за вечной нехватки денег. Но после окончания пединститута ему было предложено остаться на кафедре философии, и он согласился не раздумывая. Наверно, тогда и был сделан первый шаг по той дороге, которая в итоге привела физика к открытию кафедры регионоведения, созданию отделения политологии и религиоведения, которое теперь преобразовано в философское отделение. 

– В то время на философов у нас не учили, – говорит Юрий Абрамов. – А преподавателей где-то нужно было брать. Поэтому физиков спокойно отправляли в аспирантуру по философии. Такова была система подготовки кадров, волею которой я оказался в Москве, в Академии наук, где закончил аспирантуру и стал кандидатом наук. Докторскую диссертацию по философии защищал уже в Санкт-Петербургском университете. 

Значимым событием в биографии Юрия Абрамова стало создание кафедры регионоведения в составе института социальных наук в начале двухтысячных. Регионоведение – это, по большому счёту, подготовка чиновников всех уровней. Сейчас нет областных или муниципальных структур и органов гос­власти, в которых не работают выпускники этой кафедры. 

– Мы давали комплексные знания о регионе от географии и природных ресурсов до религии, – говорит профессор Абрамов. – Однако в целях оптимизации регионоведение было ликвидировано. Со­хранили более узкую специальность «Государственное и муниципальное управление». Там не дают знаний о культуре, геологии и медицине региона, так что, я считаю, область многое потеряла. 

Между тем во время работы на кафедре стало понятно, что совершенно провальным оказался блок политологии и религиоведения. Прежняя политическая система оставляла эти области знания невостребованными. Когда сменилась политическая модель и новая реальность потребовала новых ответов на мировоззренческие вопросы, ответов не нашлось.

Можно сказать, что новые специальности – политология и религиоведение – появились в 2007 году исключительно как ответ на запрос общества. Со временем структура отделения изменилась. Политология была выведена из него и присоединена к историческому факультету. Зато добавились философия и теология, а само отделение стало называться философским. Никогда прежде высшая школа Восточной Сибири не готовила специалистов по теологии и религиоведению. Профессор Абрамов убеждён, что делать это необходимо, несмотря на трудности. 

– Никто ведь не станет спорить с тем, что нам нужно сохранять не только политическое, но также идео­логическое, духовное единство народа, – убеждён Юрий Абрамов. – Тысячу лет духовную идентичность, в которой мы все родились и живём, обеспечивала русская православная церковь. 

Государство занимается обеспечением нашей безопасности – социальной, экономической и так далее. Но государство не должно заниматься убеждением человека, у него нет этой функции. После развала СССР и ликвидации отдела идеологии и пропаганды церковь пытается вернуть себе эту функцию. Кстати, даже коммунизм во многом опирался на традиции, выработанные православием. В Европе, где общество индивидуалистическое, коммунизм не прижился. Но в России с её общинным укладом марксистские идеи нашли благодатную почву. 

Десять заповедей так или иначе всегда присутствовали в жизни нашего общества. Для обывателя это бытийные ценности, по которым он строит свою жизнь, свои отношения с другими людьми. При этом Бог может быть вынесен за скобки или вообще отсутствовать, как в кодексе строителей коммунизма. Однако заповеди – это матрица, заложенная во всех мировых религиях, и каждый человек знает о них, имеет к ним своё отношение. 

Нам важно, что церковь через воспитание и образование человека всегда давала ему право и возможность включения себя в сообщество себе подобных. В любых условиях церковь пытается объединить народ, создавая некое идейное пространство, в котором люди одинаково относятся к общим бедам, будь то война с внешним врагом или внутренний экономический кризис. Например, во время Великой Отечественной войны большинство населения реагировало на вторжение врага совершенно одинаково. Но и сейчас, когда полыхали лесные пожары, добровольцы пошли тушить лес. Когда Амур вышел из берегов, наши солдаты совершали настоящие подвиги, спасая ближних. Так что обеспечение духовного, идейного единства нации – задача государственного значения. 

– Есть спрос на ваши специальности? 

– Когда задумывалось религиоведение, мы исходили из того, что так или иначе эта специальность будет всё больше востребована обществом, и оказались правы. Вскоре в школьной программе появился предмет «Основы религиозной культуры и светской этики». Правда, до сих пор он приносил больше разочарований, чем радости. 

Курс создан и преподаётся на уровне 4-го класса. При таких условиях серьёзных знаний дать невозможно. Для учителей он тоже не очень интересен, потому что не даёт полной нагрузки. В итоге учителя заканчивали курсы, дающие лишь поверхностные знания. Правда, с нынешнего года в школах вводится курс, который будет преподаваться в 4-х,5-х и 6-х классах. Есть надежда, что теперь появится более устойчивый спрос на эту специальность, учителя захотят повысить квалификацию, получив второе профильное образование. 

Поначалу на специальность «Религиоведение» пошли учиться священники. Министерством образования было заявлено, что священники смогут преподавать в школах «Основы религиозной культуры и светской этики» при наличии у них профильного светского образования. 

Но сегодня тенденция такова, что теология вымещает религиоведение. Религиоведение изучает религию извне как некий социальный феномен. Для светских слушателей это наиболее удачный способ подачи информации. Но оказалось, что в обществе достаточно много людей, которые просто хотят изучать теологию как таковую. Многие священники пошли учиться по второму кругу, например. Для некоторых это представляется хорошей альтернативой духовного образования. Как известно, семинарии или духовной академии у нас в городе нет, а ездить в другой регион – неудобно и дорого. 

По признанию многих, качество образования в университете очень высокое. Здесь преподают как светские профессора, так и священники, имеющие иногда по два-три высших образования. Кто-то изучал теологию в Афинском университете, кто-то заканчивал Свято-Тихоновский университет. Теперь в Иркутском университете читается курс древнегреческого языка, который вообще мало где можно прослушать. Например, митрополит Иркутский и Ангарский Вадим защищал свою кандидатскую работу по богословию в Ватикане. Он же является заведующим кафедрой теологии, традиционно руководит дипломными работам. 

У факультета есть договор о со­вместной научно-образовательной деятельности с Русской православной церковью. Отладить механизм работы теологического отделения помогает ведущее профильное учебное заведение страны – Свято-Тихоновский гуманитарный университет. Несмотря на то что они готовят кадры для церкви, учебный процесс выстроен по стандартам Мини­-

стерства образования. Семинарии и духовные академии работают в собственной системе координат, в то время как университет выдаёт дипломы государственного образца. Едва ли не треть его преподавателей одновременно является профессорами МГУ, они имеют светские научные степени и духовные звания одновременно. Сплав светского и духовного образования дал совершенно уникальные результаты, и это открывает широкие перспективы для сотрудничества. 

Сегодня отделение философии и теологии входит в состав исторического факультета. Здесь готовят бакалавров по теологии и религиоведению. Кроме того, открыта магистратура и аспирантура по религио­ведению и философии. Есть бесплатные бюджетные места на заочной форме обучения, в будущем году появятся бюджетные места и на дневном отделении. 

– Я считаю, что открытие заочной коммерческой формы обучения было правильным шагом, – говорит Юрий Абрамов. – За это время мы смогли нарастить потенциал и готовы начинать работу с дневным отделением, хотя это очень сложная задача. В общем, отделение вполне готово превратиться в самостоятельный факультет. Я очень надеюсь, что к 100-летию ИГУ, которое мы будем отмечать в 2018 году, у нас появятся первые выпускники-философы. Пока их готовит федеральный университет в Красноярске, Томске, Новосибирске. 

– Почему политология была выведена с вашего отделения? 

– Политология как система научных знаний не оперирует понятием «духовность». А мы изучаем религию, в которой духовность – основ-

ное понятие. С советского времени у нас традиционно принимается только одна система объяснения общественной жизни людей. А их очень много, этих систем. Религия – это тип мировоззрения, форма общественного сознания, где центральной проблемой ставится проблема выращивания человека, конструирования его по предельно нравственному образу. Пусть кто-то верит, что образ этот существует в действительности, а кто-то утверждает, что это миф. В данном случае это не имеет никакого значения. Но образ Всевышнего – это собранные воедино самые нравственные качества. Религия даёт идеал, к которому нужно стремиться, чтобы стать настоящим человеком, и указывает путь, следуя которым можно этого идеала достичь. 

– Всё-таки я не могу не спросить: вы лично считаете себя верующим человеком?

– Меня все журналисты десять лет пытают, верю ли я в Бога. Во-первых, мне профессия не позволяет. Если я буду доверять этому образу, я перестану понимать, что происходит в той среде, которую я изучаю. Из меня уже не получится добытчика знаний, за которые государство платит мне деньги. Природа процесса, который я исследую, находится в нравственной матрице, созданной религией. Я признаю вероучение как существующее явление и теперь его изучаю. Человек должен быть свободен в выборе ценностей, но также свободен в выборе пути к этим ценностям и в степени реализации этого пути. Я вот в монахи никогда не пойду. У меня жена, дети, внуки и даже правнук, так что я не могу от них отказаться, чтобы уйти вымаливать себе вечную жизнь. Уж что будет, то и будет. Вера – штука сложная. Кстати, набор на наши специальности ещё продолжается, и я приглашаю к нам всех, кто хочет получить знания, а может быть – найти истину.