В капкане одиночества

Впрочем, всё по порядку. Живёт в одном из спальных районов Иркутска одинокая престарелая женщина. Без мужа воспитала сына, которому сейчас уже пятый десяток и который давно живёт с семьёй отдельно от матери, навещая её раз в полгода. Само по себе одиночество пенсионерки – состояние печальное, но это полбеды. Двадцать лет назад Светлану Ивановну разбил паралич, перестали действовать рука и нога. Долгое время она практически была прикована к постели. Изредка появлялся сын, оставлял ей полторы-две тысячи рублей и вновь уезжал на месяцы.

– Такой уж у него характер, – вздыхает женщина. – Для него – есть я или нет меня – значения не имеет. 

По голосу чувствуется, что обида занозой глубоко засела в душе матери, которая с годами уже притерпелась к этой боли.

Пришла беда – отворяй ворота. В неотвратимости этого печального народного наблюдения Светлана Ивановна убедилась в полной мере. Каким-то таинственным образом пропали её документы – пас­порт, медицинский полис и прочие. Депрессия, периодически переходящая в полное отчаяние, здоровья не прибавляла. Ходить по чиновникам, чтобы получить новые документы, оформить инвалидность и пенсию, не было никаких сил – кроме того, что плохо слушались ноги, зашкаливало давление. Росла задолженность за квартиру. Ко всем этим невзгодам в 2008 году она в результате гипертонического криза ослеп­ла на один глаз, а ещё через пять лет полностью потеряла зрение.

Мир для женщины погрузился во мрак. Жизнь потеряла всякий смысл. Тоска стала постоянным спутником её беспросветных будней.

Вскоре за неуплату в квартире частично отключили отопление, потом и электричество. К этому обстоятельству старушка отнеслась со смирением – свет при её слепоте уже не требовался, а готовить на плите было всё равно нечего. От голодной смерти спасала пожилая соседка, приносившая хлеб и китайскую лапшу, которую хозяйка жилища заваривала горячей водой из-под крана, передвигаясь по ком­натам на ощупь – благо признаки парализации стали потихоньку исчезать.

Периодически в дверь стучали какие-то подозрительные личности. Светлана Ивановна знала, что это те молодые люди, которые после себя оставляют в подъезде шприцы и пустые ампулы. Открывать не решалась – слишком лихой народец. Однажды соседка настояла, чтобы она непременно позвонила участковому, обслуживающему их микрорайон, и, набрав нужный номер, передала ей трубку.

Пожаловавшись участковому на обитателей подъезда, Светлана Ивановна вскоре забыла об этом коротком разговоре и очень удивилась, когда тем же вечером в дверь позвонили.

– Я ваш участковый капитан Николаенко. Звать меня Яков Владимирович, – представился он.

Тогда женщина ещё не знала, не могла знать, что эта встреча, посланная, наверное, самой судьбой, в корне изменит её унылое и горькое существование.

Просто участковый 

Он родился в посёлке с ласковым названием Мама, который затерялся на севере Иркутской области. В армии служил электриком-дизелистом. Демобилизовавшись, стал работать милиционером группы задержания отделения вневедомственной охраны в родном Мамско-Чуйском районе. Окончил Воро­-нежский институт МВД, а в 2010 году перевёлся в областной центр, где началась его служба в качестве участкового. 

Жить и работать вполнакала не умел и не хотел. Служить – так служить. За пятнадцать лет службы в нескольких отделах органов внутренних дел всегда оставлял о себе только самые добрые, самые позитивные впечатления.

– Капитан Николаенко? Очень ответственный, исполнительный и добросовестный офицер, – без тени сомнения говорит о нём его нынешний командир. – Он один из тех профессионалов, которые работают так, что вопросов к ним уже не остаётся. Энергичный, очень корректный в общении с гражданами. За последние полгода раскрыл десяток серьёзных преступлений, выявил более 60 административных правонарушителей. Организовал несколько встреч с трудовыми коллективами и жителями обслуживаемого микрорайона. 

– Он стремится выполнить свои функциональные обязанности не просто добросовестно, но и наиболее эффективно, – отмечают сослуживцы капитана. – Надёжный, неконфликтный человек, способный принимать взвешенные грамотные решения.

…Когда он впервые переступил порог этой квартиры, видавшему виды полицейскому стало не по себе. Жильё было в крайне запущенном состоянии. Да и как оно могло выглядеть, если там много лет жила в одиночестве наполовину парализованная слепая пенсионерка? Только одна комната оставалась пригодной для проживания, в остальных батареи разморожены, электроснабжение отключено. О рационе хозяйки свидетельствовали только пустые коробки из-под «Ролтона». Кругом запустение и атмо­сфера полной безысходности. Возникало ощущение, что жизнь здесь неумолимо угасает. 

– Помню, сначала жалко стало хозяйку, а следом злость меня взяла, ведь у самого двое детей, и мне небезразлично, как они будут относиться к престарелому отцу. По­думал, ведь речь идёт не о старой мебели – о жизни человека, – в голосе Якова Владимировича улавливаю нескрываемое негодование. – Позднее несколько раз пытался дозвониться сыну этой женщины: бесполезно, бросает трубку. Тогда решил действовать сам.

Требуются Анискины

Ушли в прошлое времена, когда участковым инспекторам милиции посвящалось множество очерков в СМИ. Участкового называли хозяином участка, шерифом микрорайона, ключевой фигурой РОВД, его лицом. Журналисты создали образ опытного, житейски мудрого человека, надёжного стража закона. И это не было преувеличением. В разных уголках Приангарья можно было встретиться с теми, кто честно и добросовестно тянул нелёгкий воз хлопотной должности, выполнял кучу функциональных обязанностей и старался обеспечить порядок на своём административном участке. У них было много добровольных помощников – народные дружинники, оперативно-комсомольские отряды и рабочие отряды содействия милиции. К проблемам участковых очень внимательно относились местные Советы и коллективы предприятий. 

Потом всё это как-то ушло в небытие. Позакрывались опорные пункты, которые были штабами по охране общественного порядка. Исчезли дружины. Всё реже стали проводиться сельские сходы, на которых участковый отчитывался о своей работе перед населением. Острая нехватка кадров заставила начальников райотделов использовать участковых на другой работе. Нередко случались ситуации, когда руково­дители попугивали этой должностью нерадивых сотрудников: «Будешь плохо работать, пошлю в участковые!» А если какой-нибудь толковый парень хорошо зарекомендовал себя на вверенном участке, его быстренько перетягивали в такие службы, как уголовный розыск или следствие: мол, ты здесь нужнее. Практика перекачки кадров продолжалась вплоть до конца прошлого века, и в какой-то момент служба эта оказалась в тени, стала непрестижной, её покинули многие опытные специалисты. К ней даже журналисты потеряли интерес. Очерк об участковом? Извините, это скучно. Какой-нибудь добросовестный дворник слышит от людей благодарности чаще, чем участковый инспектор. 

А между тем все знают: прежде чем стать профессионалом вроде незабвенного Анискина, нужен не год и не два. Чтобы «вжиться» в образ, узнать местных жителей, научиться общаться с людьми. Сегодня, слава богу, положение изменилось в лучшую сторону: возросла численность участковых уполномоченных, увеличилась их зарплата, создаются нормальные бытовые условия, сняты с повестки вопросы транспорта, организуется специальное обучение.

Эти приметы времени воспринимаются населением позитивно. Мы хотим, чтобы наш Анискин был поистине вроде шерифа: знал все «горячие точки» микрорайона, дома, где живут неблагополучные семьи, поднадзорные лица, подростки, склонные к правонарушениям, где собираются наркозависимые. Хотим, чтобы он был рядом в трудный час. 

Вопреки диагнозу

Начал Николаенко с того, что стал возить слепую женщину в органы опеки и в кабинеты социальной службы. Но там объяснили, что поставить Светлану Ивановну на учёт они не могут, поскольку та не имеет паспорта. Больше месяца участковый потратил на то, чтобы, используя свои возможности, выправить новые документы для пожилой иркутянки. Параллельно заставил её начать обследование в клинике микрохирургии глаза и оплатил из личных средств все консультации. Диагноз прозвучал для больной женщины как окончательный приговор: «Глаукома с полной потерей зрения». При этом врачи пояснили сопровождавшему её Николаенко, что операция уже бесполезна, однако назначили необходимые лекарства для проведения курса консервативного лечения.

– К тому времени нам удалось получить паспорт, оформить пенсию и инвалидность первой группы, – вспоминает капитан полиции. – Я вновь обратился в МНТК, настаивая на операции, и, в конце концов, Светлану Ивановну поставили на очередь. Рад, что все эти усилия не были напрасными – через некоторое время она позвонила мне и с радостью сообщила, что, вопреки ­утверждению медиков, операция прошла успешно, на 80 процентов удалось восстановить зрение одного глаза. Для меня это известие было, наверное, не менее радостным, чем для самой прозревшей. Кроме того, её приняли под свою опеку органы соцзащиты, выделили соцработника, в квартире стали делать ремонт. В моей помощи особой необходимости больше не было.

Совсем недавно Светлана Ивановна, как говорится, воочию увидела своего спасителя и буквально сразу села писать письмо на имя начальника ГУ МВД России по Иркутской области:

«Хочу выразить глубокую благодарность нашему участковому уполномоченному капитану полиции Якову Владимировичу Николаенко. Это очень порядочный, неравнодушный человек, которому присуще редкое сегодня чувство сострадания к людям.

В результате болезни и тяжёлых жизненных обстоятельств я ослеп­ла. Проживаю я одна, помощи ждать было неоткуда. Только благодаря Якову Владимировичу, который оказал мне поистине неоценимую помощь, ко мне вернулась надежда. Он абсолютно бескорыстно помог мне восстановить украденные документы, оформить инвалидность, получить пенсию, вернуть утраченное зрение и заключить договор со службой социального обслуживания, закрепившей за мной социального работника.

Теперь я уверена, что именно такие сотрудники, как он, создают авторитет полиции среди людей. Большое ему человеческое спасибо».

На этом, собственно, можно поставить точку в истории о том, как деятельное участие одного человека в судьбе другого, совершенно незнакомого, помогло обрести тому сначала надежду на исцеление, а затем и веру в добро.