– Люка, всё-таки в каком возрасте вы начали заниматься музыкой? Кто-то пишет – в 11 лет, кто-то – в 20. Где правда? 

– Есть разница между тем, когда я начал слушать музыку и когда начал играть на фортепиано. Классическая музыка, прежде всего в лице Моцарта и Баха, меня увлекла в 8-9 лет, в 11 я начал заниматься в музыкальной школе с профессором. 

– Говорят, чем позже начинаешь играть, тем труднее приходится – пальцы уже не обладают гибкостью и подвижностью. У вас не было с этим проблем?

– Мой профессор Рена Шершевская говорит, что если ты слышишь всё, то можешь и всё сыграть. Когда ты начинаешь учиться в раннем возрасте, то твои пальцы, мускулы развиваются вместе с тобой и играть, несомненно, легче. Чем позже ты начинаешь играть на музыкальном инструменте, тем сложнее. Но на самом деле нет ничего невозможного. Когда ты играешь, ты должен в первую очередь показывать страсть и чувства. И твоё времяпрепровождение за пианино не должно быть таким, как будто ты находишься на каникулах. Должно быть сложно. Нужно стараться, в этом вся суть. Что касается непосредственно техники и исполнения, во Франции принято другое, нежели в России, развитие детей. У нас слишком много свободы у детей, их постоянно спрашивают, чем они хотят заниматься. А дети в таком возрасте ответить толком не могут. У нас во Франции сумасшествие насчёт индивидуальности ребёнка, и с этим все носятся. Но мне пришлось с этим иметь дело, выбора никакого не было. Мне приходилось прокладывать свой путь таким образом. И моё личное мнение – очень жаль на самом деле, мне больше нравится русская школа, когда детей развивают с раннего возраста, помогают им.

– Вы просто сказали родителям: «Я хочу заниматься музыкой», – и они сдались?

– Когда я принялся по-настоящему слушать классическую музыку, то как будто начал прокладывать свой путь в семье. И родители давали мне в этом свободу. Но в то же время у нас не было особых основательных разговоров с родителями на эту тему. А когда мне было 20, я принял серьёзное решение и после разговора с профессором сказал об этом родителям. 

– Судя по рецензиям и отзывам, на конкурсе вы завоевали жюри и зрителей не техникой, а эмоциональной индивидуальностью. Насколько темперамент важен для музыканта? Как вы думаете, почему вы нравитесь публике? 

– Это мой немножко странный способ игры, и это не всегда хорошо. Но я никогда особо не думал о том, чтобы понравиться публике, в том числе и на этом конкурсе. Просто когда мои пальцы касаются инструмента, я начинаю играть, полностью в это погружаюсь. Наверное, поэтому нравлюсь зрителям. Что касается темперамента, то я бы сказал, что это единственно важная вещь. Потому что если темперамент в артисте есть, то у него есть и потребность его выразить. Эта страсть важна в равной степени и для художников, и для артистов, и для музыкантов, и для актёров. И я бы определил темперамент музыканта как музыкальное тело, когда ты как будто записываешь из внешнего мира всю информацию. И непременно нужно вложить душу в музыку. Естественно, есть технический аспект – необходимо знать всю нотную грамоту. Но всё же самое главное – это то, что ты делаешь своей душой и своим телом. 

– Какой вы видите свою жизнь и себя через 30 лет?

«Я люблю Россию. Здесь я чувствую, что могу показывать свои истинные чувства, говорить, что я думаю. И меня никто не остановит»

– Я хочу быть честен в том, что я делаю. И надеюсь, я буду это делать очень хорошо. Думаю, буду дальше играть. Также я сочиняю музыку, мной уже написана одна соната для виолончели и одна для скрипки. 

– Уже есть первые впечатления от Иркутска и фестиваля «Звёзды на Байкале»?

– Я очень рад быть здесь, это великолепный фестиваль, мне очень понравилась местная природа. Я благодарен Денису Мацуеву за приглашение на этот фестиваль. Вчера у меня была возможность проплыть на корабле и увидеть Байкал собственными глазами. 

– У вас большая связь с Россией, ваш преподаватель родом из России, вы любите нашу страну, как неоднократно подчёркивали в интервью. Почему именно Россия?

– Это невозможно объяснить, это нечто живое внутри меня. С того момента, когда четыре года назад я открыл для себя музыку Рахманинова, Прокофьева, Скрябина, Высоцкого, Россия стала для меня тёплым местом, в котором я живу. 

– Хотели бы вы, чтобы ваши дети родились и учились здесь, раз уж вам так нравится система российского образования?

– Это очень интимный вопрос. Когда у меня будут дети, я бы хотел, чтобы они прежде всего были честны в том, что они будут делать в жизни. Чтобы их сознание и их сердце были согласованы. Я молод, но уже встречал совершенно сумасшедших людей, у которых сердце говорит одно, а разум другое. И это нехорошо для человека. Чтобы такой несогласованности не было, детям необходимо хорошее воспитание. Дать его можно в любой стране.

– Хотели бы вы остаться жить в России?

– Да, было бы хорошо, но не так легко. Невозможно мне, французу, взять и переехать в Россию. Но мне нравятся русские люди, я чувствую, что они искренние, настоящие. Я не могу это никак подтвердить, но я так чувствую. Когда я в Париже общаюсь с людьми, эта связь обрывается, как только заканчивается общение. И есть только устоявшийся набор тем, на которые можно говорить. Здесь я чувствую, что могу показывать свои истинные чувства, говорить, что я думаю. И меня никто не остановит.