«Лесной пожар – это очень красиво, сильно страшно и чрезвычайно уныло…»
Прибайкалье горит – это не красивая метафора, это страшная констатация. Лесные пожары к концу лета, кажется, только набирают силу. Природа словно сошла с ума – за неделю до осени, когда в городе к вечеру после изнурительной жары пробрасывает прохладой, в тайге всю ночь до рассвета стоит такое тепло, что можно ходить полуголым. Днём стоит страшное, неумолимое, безжалостное солнце. И леса горят. Даже человеческий фактор, который принято считать основной причиной пожаров, отходит на второй план – лесники говорят, что в этом году особенно много сухих гроз, молнии которых лупят в тайгу, как артподготовка перед наступлением. Загореться может в любое время и в любом месте. Именно в такие моменты проявляются и лучшие, и худшие качества как отдельных людей, так и целых организаций. И самопроизвольно, как пожар после сухой грозы, появилось новое волонтёрское движение. Волонтёрами в Иркутске трудно кого-то удивить. Они уже искали потерявшихся детей, патрулировали Академгородок от «молоточников», возродили движение ДНД. А вот теперь они тушат лесные пожары – физики и лирики, учителя и дизайнеры, врачи и маркетологи, бизнесмены и бюджетники, начальники и подчинённые…
«Все назад!»
В пятницу, ранним вечером, когда первые энтузиасты только-только с тихим ликованием приступали к празднованию предстоящих выходных, из Иркутска, с торговой площади «Эко-базара», вышли последние две машины. На них ехали участники третьей группы добровольцев второго по счёту десанта волонтёров. К глубокой ночи машины достигли Заречного, имения фермера и лидера пожарно-волонтёрского движения Сергея Перевозникова в посёлке Бугульдейка. Поужинав и переночевав с комфортом, ранним утром группа в составе одиннадцати человек на машинах отправилась в тайгу. Стоянки лесников Бугульдейского лесничества, находящейся в полусотне километров от этого населённого пункта, группа достигла к полудню, в абсолютных цифрах проведя в дороге три четверти суток.
Стоянка находилась в полукилометре от горящего участка. Бригада лесников сдерживала низовой огонь, вяло горящий на участке размером в 25 га. Начальник Бугульдейского участкового лесничества Геннадий Рыков объяснил, что добровольцы находятся на территории Ольхонского лесничества, на его Бугульдейской даче, в квартале 39, а горят выделы квартала под номерами 18, 19 и 20.
– Этот пожар начался в среду. Прилетал вертолёт, пилоты заметили дым и нам сообщили широту и долготу. Я часиков в шесть вечера поехал, посмотрел с горы – дыма не видно. Спустился – из-под горы идёт дым. Всё понятно, с участком определились, когда приехали на место, горело всего четыре-пять гектаров. Пожар был низовой. Жалко, что к этому времени уже успели сгореть лесные культуры, которые мы высаживали в 2013 году, – сосна в основном. Домой я вернулся в двенадцатом часу. А на следующий день, в четверг, рано утром заехали работники лесохозяйства, к половине третьего пригнали трактор. И вот, до сих пор работают…
– Вам никто не помогает? МЧС, авиаохрана?
– Волонтёры вот сейчас. – Геннадий Яковлевич улыбается, но продолжает серьёзно: – У нас есть руководство, комиссия по ЧС в Еланцах, которая решает, куда кого отправить. Они посчитали – есть двенадцать человек в лесничестве, пусть работают здесь. У нас ведь катастрофа с людьми, не хватает. Мы только за вчерашний день (имеется в виду пятница, 21 августа. – Прим. авт.) открыли два пожара – один на Заозёрной даче, в 15 квартале, второй в Косостепьской даче, в 84 квартале…
– Можете определить основные причины пожаров?
– В этом году – сухие грозы. Фронтовые грозы пройдут, молниями натыкают – и всё! В этом году осадков-то нет. Земля сухая, запас влаги отсутствует полностью. Чает-чает…
– Что-что, простите?
– Ну, вот как окурок бросишь в траву – тлеет, чает-чает, раз – раздуло и пошло. Последний раз такое было в 2003 году – очень сильно горели. В этом году горим ещё сильнее. Прошлый год был жаркий, но тогда хватало осадков. Как в начале июля начали гореть, так до сих пор без выходных. В середине июля был один раз, когда за сутки обнаружили три пожара. Ну, не мы – работает космомониторинг…
Едва волонтёры высыпали из машин и приступили к выгрузке инвентаря, к ним подскочил юркий седой лесник по имени Семёныч. (Для простоты всех работников лесничества будем называть «лесниками», хотя в трудовой книжке они проходят как простые рабочие, сотрудники. – Авт.)
– Быстро, пока разбираетесь, двое со мной! Хватайте ранцы и пошли! – заглатывая окончания слов, затараторил Семёныч. Двое, Дима-Димонстра и Олег, реагируют и бегут за лесником, на ходу вытаскивая 25-литровые ранцы с опрыскивателями из общей кучи. Степаныч бежит вниз по холму, по грубо пробитой трактором тропе. У небольшого сворота тропы он останавливается, секунду смотрит вниз, в ложбину, потом резко разворачивается и с криком «Все назад!» стремительно пробегает мимо волонтёров и скрывается по направлению к лагерю. Недоумевающие волонтёры стоят, боязливо прислушиваясь к глухому, нутряному треску земли из-за поворота. Из-за высокой травы и кустов ничего не видно, даже дыма нет, но где-то недалеко набирает силу новый пожар…
Штаб
После прошедших в выходные 15-16 августа ливней все судорожно перевели дыхание, затянувшись свежей прохладой. Но уже в начале недели стало ясно: жара возвращается, и она не уступит аборигенам ни единого градуса по Цельсию. «Жара, жара, жара, жареное солнце больших городов» – хит Юли Чичериной, уже порядком подзабытый, мог бы стать гимном этого августа. В то время, когда город поливал долгожданный дождь, берега Байкала плавились от лучей агрессивного солнца и открытого огня.
Первый десант волонтёров высадился под Даниловкой в начале выходных в самой середине августа. Но уже к четвергу, 20 августа, всем было предельно ясно, что пора снова собирать людей и ехать в направлении Еланцов. В самопровозглашённом центре волонтёров-пожарных, на их стихийное базе Сергея Перевозникова, с утра до обеда заседал штаб.
– На нас вышли представители Гринпис, они готовы приехать, им нужен день на подготовку и два на обучение волонтёров, – докладывал повестку Перевозников.
Собравшиеся представители общественности реагировали без регламента, как на Гуляй-поле батьки Махно, выражая одобрение или протесты общим гулом. От Гринпис решили отказаться – нет времени ни на подготовку, ни на обучение, надо работать прямо сейчас.
К четвергу на «горячий телефон» позвонили девятнадцать человек, выразивших желание принять участие во второй экспедиции. Председательствующий Перевозников с удовлетворением резюмирует – порядка тридцати человек готовы ехать на пожары в ближайшие выходные. Требования проще некуда: готовность работать руками, желательно наличие личной машины, особо приветствуется полный привод. С собой – НЗ, он же сухпай, спальник и каремат, палатку можно, но необязательно. Из инструментов – пила, топор и лопата. Когда волонтёрам на их недоумевающий вопрос, зачем этот шанцевый инструмент на тушении пожаров, отвечают, что именно этими инструментами и тушат низовые пожары, они сомневаются до тех пор, пока не попадают в горящий лес. Обладатели бензопилы – элита добровольческого движения.
Главное, что определило заседание штаба, – направление движения в зависимости от количества времени. Зависимость простая – добровольцы в большинстве своём работают, а значит, могут «волонтёрить» только с вечера пятницы по утро понедельника. Следовательно, ехать на тот берег, в горящую Бурятию, как собирались изначально, у иркутян нет возможности вообще. Более того, в наиболее нуждающиеся в помощи Онгурёны, находящиеся дальше остальных «горячих точек», из этих тридцати человек могут выехать не больше пяти-семи. В результате недолгого обсуждения решено разделить всех добровольцев на три группы. Те, кто может пожертвовать рабочей неделей, отправляются в Онгурёны. Остальные, двумя группами, в две другие точки – в Сурхайты и Алагуй.
Горит везде, помощь нужна повсюду, лесничества выделяют тракторы и цистерны, главы поселковых администраций готовы предоставить проживание. Нужны рабочие руки… Ко дню пятницы девушка, сидящая на «горячем телефоне», всех обзванивает. «Естественная убыль» – как в прошлый раз, с точностью до десятка: собирались ехать 42 человека по спискам, дали окончательное подтверждение на выезд только двадцать два. Выехало – двадцать, включая Перевозникова, Мамаджанова (неделей раньше в Даниловку выехало 23 добровольца – записалось около сорока человек). В Онгурёны поехали всего трое…
Собравшихся трудно перечислить по регалиям и званиям, потому что основу этого движения составили «люди, которых все знают» – Натали Бурмейстер, Александр Красовский, Константин Мамаджанов, Екатерина Удеревская. Объединяет их то, что они живут на Байкале, работают на Байкале и им не безразлична судьба Байкала. Эколого-туристическая тусовка: Удеревская – руководитель проекта «Сохранение озера Байкал», Мамаджанов – бывший спасатель, организатор многочисленных переходов вдоль и поперёк Байкала, Красовский – бывший спецназовец, а нынче вольный художник, энтузиаст всего и этого же организатор.
«Переброс»
Как выяснится позже, волонтёры приехали очень вовремя, к беде – случился «переброс». Горящий участок леса окапывают заградительной тропой, минполосой (то есть минерализированной полосой), и стараются удержать ползучий огонь в этом замкнутом периметре – именно в этом, в удержании, а не в тушении, состоят основные функции лесников. Это называется специальным термином «окарауливание» – что-то среднее между охраной и ограничением. Степаныч работал «на кромке» – тоже спецтермин, это полоса горящего леса шириной в три-пять метров, находящаяся прямо на обочине минполосы. Собственно окарауливание и состоит в том, чтобы после того, как трактор окопает горящий участок, вручную полностью затушить эту кромку. Потому что иначе с неё возможен переброс – может ветром перенести искру в отвоёванный у огня лес, может щёлкнуть и выбросить тлеющую головню на ту сторону минполосы. А может…
Есть одна необычная и опасная особенность низового пожара. Когда первые волонтёры только начали приезжать на помощь, лесники относились к ним недоверчиво, неохотно брали в леса и бормотали одну и ту же фразу: «Упадёт на тебя сосна (ель, берёза – не важно), а мне за тебя отвечать…» Начинающие волонтёры всё время удивляются: с какого перепугу на них должно упасть дерево, веками растущее в лесу? А вот уезжая домой, пропахший гарью и с кровавыми мозолями на руках волонтёр знает, что низовой пожар выжигает у деревьев корни настолько, что иногда им не нужно даже лёгкого порыва ветра – в тишине и безветрии внезапно раздаётся стремительно нарастающий гортанный грохот, и незыблемо стоявший ствол на глазах рушится вниз. В лучшем случае – в сторону…
Именно это и является основной причиной перебросов. Именно поэтому основная работа лесников и волонтёров – на кромке обрубать и спиливать всё, что может упасть на ту сторону с придорожной полосы горящего участка. Именно поэтому доброволец с бензопилой – элита среди прочих волонтёров. И именно это произошло с Семёнычем – он, работая на кромке, не успел отследить переброс, и загорелся участок не тронутой огнём тайги «через дорогу». К тому времени, когда он успел привести двух помощников, лес уже полыхал вовсю – ещё один очаг… И все выходные бригада волонтёров вынуждена будет делиться пополам, чтобы одна часть следила за этим новым участком. И тщательно его окарауливала…
Разные люди
На вопрос, как вообще в принципе организуют подобные мероприятия – собрать разных, не знакомых между собой людей на тушение лесных пожаров – Сергей Перевозников отвечает коротко и энергично:
– Нужно в какой-то момент перестать обсуждать и сказать: «Завтра в десять…» И всё начинает под это подстраиваться. Что нужно? Картошка. Так, пацаны, у кого есть картошка? Нужны две пилы. У тебя есть? И у тебя? Вот ты и ты – принесёте пилы…
При этом, работая с организацией множества людей в единый целый работоспособный механизм, Сергей встретился со странным феноменом: работающие люди ценят и цедят своё время, они знают, что могут выехать на пожары только на выходные, или отпроситься в пятницу, или пожертвовать частью понедельника… Они рассчитывают своё время. А вот те, кто не работает, или ищет работу, или по другим причинам является счастливым обладателем большого количества свободного времени – они в волонтёры не попадают никогда. У них нет на это времени!
Люди звонят разные, и иногда непонятно зачем. Неприятно, но понятно, что очень многие звонят и спрашивают: «А сколько вы платите?» Но есть целая категория людей, которые, узнав, что набирают добровольцев на тушение лесных пожаров, звонят и начинают пространно выражать одобрение, быстро скатываясь на подробное изложение своих политических взглядов, критику правительства и в конечном итоге рыдания, в какой ужасной стране в какое тяжёлое время они живут. Волонтёрами такие не становятся никогда – не доходят. Есть и такие, кто звонит и сообщает ценные замечания: «Вы – дебилы, куда вы лезете, не мешайте работать профессионалам, всё равно от вас никакого толку не будет». Сразу видно, что это неравнодушные люди. Волонтёрами они, правда, также никогда не становятся. По понятным причинам, ими самими описанным…
– Был ещё один мужик, который задолбал моих работников звонками. Он звонил по любому пустяку – брать кружку, не брать, какую. Во сколько выезд будет, во сколько точно, а ещё точнее, и что будет, если он на пять минут опоздает. Или: «У меня нет палатки, как мне быть?» Он был похож на туриста, который покупает тур. В конце концов с ним поговорили по-мужски: «Пацан, ты либо едешь, либо не едешь». Понятно, что пацан не поехал – ему хотелось поговорить, пообсуждать…
Что касается любопытства, то есть достаточно людей, которые приходят для того, чтобы своими глазами увидеть то, о чём все вокруг разговаривают, сравнить, как это рассказывают, со своими личными впечатлениями. Для многих из них очень важно, чтобы вокруг бушевало пламя, а они, потные и чумазые, боролись с огнём, ежеминутно совершая скромный бытовой подвиг. Поэтому, когда оказывается, что в деятельности волонтёра подавляющее большинство времени занимает рутинная и откровенно нудная работа по окарауливанию, они быстро сдуваются, скучнеют и работают кое-как. Но работают – а куда из тайги денешься?
Каждый приходит по-своему, но большинство – через Фейсбук…
– Рассказать кому – не поверят! Приехал тушить пожары, а занимаюсь тем, что поджигаю лес! – Димонстра прикуривает и опускает руку с зажигалкой в траву. Рядом сосредоточенно разжигает кусок бересты неофициальный лидер волонтёрского пожарного движения Сергей Перевозников.
Трудно поверить, но тушение пожаров состоит не в тушении пожаров, а в препятствовании их распространению. Кроме уже описанного окарауливания это предполагает, что вы совершенно безучастно èèè наблюдаете, как на «поражённом» участке леса огонь подбирается к нежным берёзам и могучим соснам. Сделать ничего нельзя. Многие волонтёры пытаются лезть на горящие участки и отбивать отдельные деревья, но их жёстко тормозят и лесники, и начальники групп.
Чтобы прекратить эту агонию и ускорить очищение, от кромки горящего участка сами лесники поджигают несгоревший или даже ещё не загоревшийся лес – пускают встречный пал. Он выжигает опасную зону кромки и, уходя вглубь горящего участка, гасит основное пожарище.
Как ни пафосно это прозвучит, но в прибайкальско-пожарные волонтёры всех людей приводит только две причины – любопытство и патриотизм. Патриотизм ещё можно назвать «возросшим гражданским правосознанием», а любопытство никак по-другому не назовёшь… Взять бугульдейскую бригаду.
Лена З. Человек – вечный двигатель с неупорядоченным вектором движения. Выйдя ликвидировать «переброс Семёныча», она зашла в самый центр тлеющего периметра размерами 25х35 метров и начала остервенело поливать из ручной 25-литровой помпы единственный открыто полыхающий пень. Безуспешно её пытались переубедить, что зачищать тлеющий периметр нужно по кромке, что пень невозможно потушить, он горит вглубь корневой системы и будет тлеть ещё неделю: Лена приехала тушить пожар – Лена тушила пожар. Чуть позже её приспособят для работы кашеваром-костровым, и тогда ни один лесник, ни один волонтёр не будет ходить ненакормленным и не напоенным чаем «с дымком» и таёжными ягодками с ближайших полян. Но на пожаре Лена была стихийным бедствием едва ли не хуже, чем сам пожар…
В волонтёры Лена чуть ли не единственная попала не из социальных сетей – случай уникальный!
– У нас есть такая «Байкальская экологическая волна». Они занимались какими-то вопросами, связанными с охраной лесов, с чёрными лесорубами. Когда начались пожары – я их затюкала. Приходила и говорила, что нужно что-то делать, напрягала их всех с ситуацией по пожарам, я сказала, что ни пить, ни есть, ни спать не буду, пока что-то не будет предпринято. Тогда они дали мне телефон Кати Удеревской. Мы с Катюшкой созвонились, и она мне говорит: «В пятницу народ уезжает туда, тушить». Я сразу сказала – меня записывай прямо сейчас!
Лена приехала с мужем Сергеем. Но у него, как признаётся Лена, не поехать вообще не было никаких шансов. Сергей, тихий и смурной мужичок, со стороны производил впечатление человека, затюканного женой ещё хуже, чем «Байкальская экологическая волна». А оказался каким-то очень серьёзным спецназовцем-разведчиком. Работал он по-крестьянски – молча, сосредоточенно и очень тщательно. Лена рассказывает:
– Они с друзьями уже собрались ехать воевать в Новороссию, а я говорю: «Если не хочешь меня потерять – поехали со мной». В пятницу он приходит с работы – у порога уже стоит рюкзак, и я курицу в дорогу довариваю…
Олег, один из тех, кто первым побежал на «переброс Семёныча», – технический работник на местном телевидении, занимается оценкой качества видео и аудио. Узнал из Фейсбука, поехал, потому что в отпуске показалось глупым целыми днями лежать на диване. Дима-Димонстра – совсем иное дело. Он представитель «джиперов» из клуба «Протектор», бойцы которого были и в числе первых двигателей идеи волонтёрского пожаротушения, и они же предоставляли свои машины для первого рейда в Даниловку неделей раньше. К слову сказать, в группе оказалось ещё три «джипера» – Олег с авиазавода и Рома с Анатолием, представители одного местного туроператора. Последние трое работали, как первобытные звери, зарываясь в горящую тайгу и выдирая у ней полосы, очищенные от огня, совершенно автономно.
– У нас на форуме «джиперов» написали, что готовится выезд, нужны машины. Я и поехал, – пожимает плечами Димонстра, сам надёжный, как джип.
Другая Лена – бывший «телевизионный деятель искусств». Работала лопатой – а это самый тяжёлый не только по весу, но и по работе инструмент на тушении пожаров – наравне с мужиками, по соседству с бригадой «джиперов», которые задавали очень высокий темп. Когда приходили лесники и начинали зудеть, что по инструкции, «которая, чтобы вы знали, написана кровью», на локализации лесных пожаров нельзя использовать женщин, им показывали, как работает Лена, и они уходили.
Почему поехала, Лена не рассказывает – узнала из Фейсбука, собралась и поехала. Кому нужны причины?!
– Муж приходит с работы, смотрит – у дверей мой рюкзак стоит. Он спрашивает: «Я вижу, отговаривать бесполезно?» Я киваю. Он вздохнул, пошёл в магазин и купил мне берцы…
Повседневная работа волонтёра – это едкая смесь между прекрасным пикником на фоне невероятной прибайкальской природы и тяжёлым физическим трудом, травмоопасным, в ужасных окружающих условиях… Заканчивается всё с наступлением темноты – техника безопасности запрещает, да и чего там увидишь?! На этот счёт даже есть анекдот из жизни: приехал на тушение отряд МЧС, разбили лагерь, и всё у них очень организованно, ходят строем, честь отдают, организованно пообедали, форма – красивая, ГСМ – навалом. А после обеда треть уходит тушить тайгу, а две трети отряда играют в шашки и читают книжки. Местные жители подходят к ним с лёгким обалдением и спрашивают: «Вы чего расселись, тайга горит, надо тушить!» А им отвечают: «У нас по уставу суточное дежурство. Одна смена тушит днём, вторая – ночью, третья – под утро». Местные уточняют: «Вы пойдёте ночью лес тушить?» «Да, во вторую смену…» – отвечают им. «Как вы будете тушить, там же ничего не видно? Как?» «А по уставу!» – отвечают бравые эмчеэсовцы.
Как ни печально признавать, но приходится – лесные пожары середины-конца лета 2015 полностью уничтожили не только несколько тысяч гектаров тайги, но и репутацию этого ведомства. Самое мягкое мнение, которое удалось услышать от очень озлобленных лесников и местных жителей, – что МЧС просто не приспособлено, не предназначено для тушения лесов…
Разговоры у костра не затихают долго, но время в тайге бежит своеобразно. Закончив работу в темноте, поужинав и долго протрепавшись за чаем, ты уверен, что прошло полночи, а оказывается – пара часов: на циферблате, в меркнущем свете кровавого ломтя Луны, полночь. На ночь устанавливают дежурство по два часа – ночь жаркая, а тлеющий участок всего в трёх сотнях метров вбок и вниз по склону. Завтра до обеда – окарауливание уже тлеющего участка, потом долгая дорога домой. В понедельник всем на работу.
