Первым заработком стали деньги на Deep Purple 

– Когда в город привезли Веру Полозкову, мой любимый «Аквариум», стало любопытно: кто эти прекрасные люди, что устраивают для нас такие концерты? Откуда вы взялись? Как набрались смелости на это дело? Ведь ниша привозных концертов всегда считалась блатной и поделённой.

– В будущем году нашему агентству исполнится 10 лет, сегодня костяк его составляют два человека – я и Аугуст Петров. Веру Полозкову мы привезли в прошлом году, «Аквариум» тоже. Наверное, можно сказать, что все эти годы мы шли к этим концертам. Но это не единственные значимые концерты, хотя, на мой взгляд, очень достойные. Я примкнул к уже существующему агентству Stage Action на третьем году его существования. Наши первые концерты начались в клубе «Объект 01», когда он активно функционировал. Если говорить объективно, концертное агентство началось с Сергея Белькова, Аугуста Петрова и Семёна Шорохова, который затем уехал в Москву. Присоединился я, наш дуэт с Аугустом не меняется и вряд ли уже изменится. 

– Понятно, что на организаторов концертов звёзд нигде не учат. Какое образование вы получили?

– Я окончил лингвистический университет, после семи лет офисной работы решил от неё отойти и заниматься только концертами. 

– Мальчики из иняза часто эстеты, не приспособленные к жизни.

– Есть инфантильные, есть и люди другого формата. Те, что были не приспособлены к жизни, таковыми и остались. Парней мало в инязе, я учился на специальности, которая подразумевает наличие мальчиков и в целом нестандартна для иняза. Это «Безопасность жизнедеятельности», так что номинально я могу преподавать в школе английский язык и ОБЖ, теоретически могу работать в МЧС. Знаю чуть больше, чем среднестатистический человек, о землетрясениях и во время каждого концерта думаю о том, что сейчас мы находимся во время ситуации опасности социального характера. Знаю, как выбраться из толпы и как не потеряться.

– Вы с юности были предприимчивы?

– Стремился к самостоятельности, скажем так. Первыми заработанными деньгами стали деньги на концерт. Между первым и вторым курсом появилась цель – к нам приезжала группа Deep Purple, я не мог это никоим образом пропустить, приезд группы такого уровня был шоком. Я сразу понял, что денег на билет нужно много, и нашёл себе работёнку. Это был первый крупный иностранный концерт в моей жизни. 

– Вас, видимо, интересовала клубная культура? Как всё-таки от ОБЖ пришли к концертам?

– Меня всегда интересовала музыка. Я не очень представляю, что есть семьи, где музыку совсем не слушают. К концу школы я обладал музыкальным интеллектом и общими знаниями о музыке, которые позволяли всё новое анализировать через призму своего опыта. 

– На какой музыке росли?

– Было понимание того, что есть группа The Beatles, которая является основой всей современной музыки, которая абсолютно гениальна – в музыкальном, человеческом и бизнес-плане. И я до сих пор на первое место выношу для себя британскую музыку. У американцев тоже есть что выбрать, хотя у многих групп специфическое звучание. Затем уже идёт Исландия и всё остальное. 

– А русский рок, суровый и беспощадный? Всё-таки сегодня у вас репутация агентства, что специализируется именно на русском роке. 

– К 10–12 годам я хорошо знал, что есть Борис Гребенщиков, но он долгое время просто был. Потому что в школьном возрасте музыку «Аквариума» постигнуть сложнее. Я сейчас к нему всё больше прихожу. В 2002 году вышел альбом «Сестра Хаос», затем начались юбилейные перевыпуски дисков. Меня уносило в новое и старое, так волнами «Аквариум» для меня открывался. Ну а в русском поп-роке большим впечатлением стала Земфира, в 1999 году она выстрелила сильно, громко и необычно. Задала общий тон, и вся эта волна не прошла мимо меня. Сегодня это всё наши клиенты: «Би-2», «Мумий Тролль». И сама Земфира, мы этим концертом до сих пор гордимся. 

– Этот концерт 2013 года вспоминают до сих пор.

– Да, его вспоминают. «Вы чем знамениты?» – «Тем, что привезли Земфиру». Ну, о’кей. Это был действительно стоящий концерт, равнозначный привозу зарубежного исполнителя. Всё было серьёзно, так, как это должно быть в мировой практике концертного шоу-бизнеса. 

MGZAVREBI – 200 билетов за пять дней 

– Не было ли страха входить в этот бизнес?

– Мы вошли без страха, потому что многого не знали. Но и если бы знали, не скажу, что не выбрали бы это направление. Хотя, возможно, больше внимания уделили бы, отбросив всю прекрасную культурную составляющую, финансовому планированию, непосредственно делу с точки зрения бухгалтерии. Но всё реально, и не так страшен чёрт, как его малюют. 

Тогда пошла четвёртая волна питерской альтернативной музыки, клубы собирали Tracktor Bowling, Amatory, Stigmata, Jane Air.

Amatory – легендарная команда, в Иркутске они два-три года подряд собирали по тысяче человек. Тогда появилась социальная сеть «ВК», пиарилось всё интернет-способами очень легко. И, несмотря на кризисный 2008 год, кураж продолжался. Хотя на все концерты пришло в четыре раза меньше людей, чем обычно приходило, но мы удержались на плаву. 

– Требовало ли дело вложений? 

– Тогда мы обошлись без них. Долгое время работали без офиса, в офисе находимся последние года два, и он больше используется как склад – для полиграфии, посуды и прочих необходимых для проведения концерта вещей. По большому счёту, основная работа ведётся через телефон и Интернет. 

– Спрос на концерт можно просчитать? Вы просчитываете?

– В целом – да, стараемся анализировать. Последний пример – в начале июля у нас был концерт грузинской группы MGZAVREBI, дали анонсы за 10 дней до концерта. Мы не могли их упустить – группа ехала на улан-удэнский «Голос кочевников», после – на фестиваль в Шушенское. Но спрос был непонятен, мы запустили продажи на свой страх и риск, продали все билеты за пять дней. Зал был небольшой, но 200 человек пришло. Зал в 200 человек сегодня многие и более известные коллективы могут не собрать. 

– А интуиция как-то подключается, подсказывает, «пойдёт» тот или иной коллектив или нет? 

– Она есть, но иногда подводит. И всё равно потом понимаешь, что были знаки тоже на интуитивном уровне – да, да, но не для этого города. 

– Раз уж зашла речь о спросе, то ведь вполне можно привозить Филиппа Киркорова или Стаса Михайлова. Спрос на такую музыку есть, хотя слушать её людям, выросшим на битлах, невозможно, скажем прямо. Есть идейное твёрдое «нет»? Или бизнес важнее? Или всё-таки рок-н-ролл навсегда?

– Идейные моменты были некоторое время, но сейчас мы пришли к компромиссу и готовы работать с любым исполнителем. Мы знаем, как сделать любой концерт, есть нюансы у рокеров и у попсовиков. Те поп-исполнители, с которыми мы работали, играют живьём, но, естественно, это не тот драйв, который дают рокеры. Мы достаточно работаем по проектам, которые не афишируем. Топовые исполнители ездят на особых условиях, это многоступенчатая организация концерта. Был одно время период у тех, кто хочет быстро заработать много денег: «Привезём Земфиру и заработаем миллион». Это была какая-то мантра, готовое решение многих проблем. Но даже если ты привезёшь Земфиру, ты не заработаешь миллион. 

– Сколько можно за один концерт заработать? А в нашем городе? Откройте эту тайну?

– По-разному… 

– Не хотите говорить – и не надо. Но на жизнь-то хватает? А на хорошую жизнь?

– На жизнь хватает. И она неплохая вроде. Всегда есть люди, которые живут лучше, и те, которые живут хуже. 

– А наезды в вашей сфере бывают? Грубо говоря: «Я привезу «Чайф», а не ты, я его всегда возил». 

– Что отличает наш бизнес? Если говорить о городах Сибири, Урала, центральной части России (на Дальнем Востоке есть свои особенности), то дольше всех на плаву держатся люди культурные. Поэтому выяснения отношений могут быть, но на интеллигентном уровне. Всегда какой-то компромисс найти можно. В любом бизнесе необходимо проявлять известную долю агрессии, уверенность, настойчивость и немножко наглости. Так можно все вопросы решить. Делёжек в Иркутске я не припомню. В городе нас немного, делить особо нечего. Что касается рока, мы, пожалуй, лидеры. Хотя на топовых роковых артистов виды имеют все.

– Кто в вашей среде считается топовым рок-артистом?

– «Би-2», «Сплин»… «ДДТ» лучше привозить редко, тогда концерт выстреливает метко. «Аквариум» у нас в декабре прошлого года хорошо собрал зал, в других городах по-разному бывает. У Земфиры сложно с гастрольным графиком, его как такового нет, никто не знает, будет у певицы тур или нет и сколько будет концертов. Делать в городе концерт Земфиры – это тяжёлая работа, но это круто. 

– Люди знаменитые со своими тараканами, представлениями о собственной гениальности считают нужным порой демонстрировать свой характер. С этим приходилось сталкиваться? Или Бог миловал?

– Я бы так сказал насчёт взаимодействия организатора и артиста: всё определяют бытовой и технический райдеры. Технический райдер – это сплошь цифры и названия. У нас отдалённый регион, многого нет начиная с идеальных залов и заканчивая пятизвёздочными отелями, поэтому обе стороны идут на компромиссы, когда райдер выполняется частично. Проблемы могут возникнуть, если заранее ничего не было известно. Если всё выполнено, я на сто процентов уверен, что просто так никто кричать не будет. Люди, даже со звёздным статусом, в основном адекватны. 

– Райдер звезды – вообще предмет любопытства. Какие-то нелепые, забавные вещи можете вспомнить?

– Бывает, что вписывают медведей в красных шароварах, но в качестве шутки, все её понимают, и это немножко расслабляет. Иногда просто вписывают одно сырое яйцо, оно не нужно, никто не распевается. Но это проверка на то, что организатор действительно прочитал райдер. Или значится в строке одно куриное яйцо. Соответственно, возникает вопрос – сырое или варёное? Это тоже проверка на то, задаст или нет организатор этот вопрос. Ну а чего-то запредельного – золотых унитазов и квадратных арбузов – никто не требует. 

– Неужели и розовый лимузин к трапу никто не запрашивал?

– Такого не было пока, мы узнаем, есть ли таковой в Иркутске, и напишем: «У нас есть лимузин, но он не розовый». Такие моменты, как встречи у трапа, мы не считаем чем-то выдающимся, это не очень затратно. А вот автомобиль к трапу – это дороже. Поэтому мы предлагаем: «Вы готовы, что мы вас встретим у выхода из аэропорта и увезём в отель на служебной машине?» Обычно отвечают: «О’кей, не проблема». 

Когда звезда после концерта хочет пить коктейли 

– Отели в Иркутске, на ваш взгляд человека, который привозит звёзд, ничего? Справляемся?

– В целом да. Любой отель среднего уровня хорошо дополнят и спасут люди, которые в нём работают. Но сервис – это общая беда не только Иркутска, а вообще России. Хотя в Иркутске есть заведения с адекватным обслуживанием, если мы после концерта везём звезду в Design Bar, я там в каждом сотруднике уверен, они найдут подход к любому человеку. Я в сервисном обслуживании люблю, когда человек расслаблен и спокоен, когда он работает не по прописанному алгоритму, готов отреагировать на нестандартную ситуацию. Во время концертов в «Труде» у нас стоят молодые ребята, они привыкли, что надо и здороваться, и улыбаться. Гардеробщики и контролёры старой школы считают, что они на концерте самые главные. Почему бы не улыбнуться лишний раз? 

– И о печальном – о залах. 

– Какой комментарий вы хотите услышать? С залами у нас плохо, это всем известно, в Иркутске нет хорошего концертного зала, я бы даже просто сказал – нет зала. Есть «Труд», есть театры, куда сложно попасть, потому что они скованы своим репертуаром. «Дикая лошадь» функционирует, но это клуб-ресторан, что не всем нравится. Хотя именно в «Дикой лошади» звук, пожалуй, лучший в городе.

– Мы можем говорить, что отсутствие залов ограничивает нас в гастрольной карте?

– Наверное, да. Не скажу, что кто-то отказался от концерта из-за плохих залов. Но большой комфортный зал на три тысячи мест заставил бы нас быть уверенными в том, что если мы хотим привезти Scorpions, то впечатления от концерта не будут испорчены плохим звуком, старыми креслами, обшарпанными стенами и репликами Григория Лепса про «снова выступаем в этой конюшне». Радует то, что имеющиеся залы ремонтируются очень потихоньку, но всё же. Вот в «Труде» кресла заменили, например, на секторах… 

– Как проходит ваш день, когда вы ждёте звезду?

– В режиме «под ключ»: встречаем и провожаем, занимаемся непосредственно только этой персоной или группой. График у всех примерно один: человек прилетает из Москвы и едет в отель отсыпаться. Если он не был на Байкале, заставляет себя встать и едет на Байкал. Есть и те, что в каждый свой приезд, независимо от графика, едут. Очень любит Байкал, например, Светлана Сурганова. Поспали, пообедали, выезд на саунд-чек. Сегодня коллективы прогрессивные, и, как правило, сами музыканты не участвуют в саунд-чеке. Они ездят со своими техниками, которые и отстраивают инструменты. 

– А после концерта? 

– Никто не требует цыган, после концерта обычно все уставшие, всем хочется в гостиницу. Чем старше, тем сил меньше, как ни крути. Бывает, что артисты просят показать им какие-то классные места. Борис Борисович (Гребенщиков. – Авт.) не в отель едет, если честно. Это уникальный человек, молодой душой, энергии у него ещё много. Он большой молодец. Я не думал, что он таким молодцом окажется (смеётся). БГ – ценитель коктейльного искусства, он сразу по прилёту сказал: «У меня есть список, нужно сюда, сюда и сюда сходить, мне посоветовали эти места, там делают хорошие коктейли». Человек требует отличное место с хорошим барменом и вкусными коктейлями, это нормально. 

– Борис Борисыч перед каждым концертом спрашивает в «Фейсбуке», где в городе подают лучшую «Кровавую Мэри». Ну вот приехал рок-идол в бар. На него все, простите, пялятся. Как пить коктейли в таких условиях?

– Кто не любит этого, сразу просит закрытую комнату либо ужин в номере. 

– Есть ли возможность у вас лично концертом насладиться?

– Нет, я не могу переключиться на другой режим. Для меня сходить на концерт – это зайти в зал через центральный вход, постоять в очереди. Что за вход на рок-концерт без очереди? Раздеться, прийти в зал, ждать, когда начнётся концерт, послушать концерт, выйти из зала со всей этой толпой. При работе этого не происходит. На Земфиру я когда-то специально ездил в Новосибирск. В Иркутске я начало концерта увидел, понял – всё круто, всё сбылось у всех этих людей, зрителей, прямо сейчас. Я выдохнул, за всех порадовался. Но находился я при этом на работе. 

– Культурная жизнь города заметно оживилась с вашим появлением. Это ведь не только широко известные коллективы, но и маленькие группы типа «Алоэ Вера». Вы осознаёте свою некую культурную миссию? Это осознанная стратегия разнообразия?

– Я, если честно, больше рад как раз концерту «Алоэ Вера», нежели очередному концерту «Би-2». Человек 80 было на концерте, но я точно знаю, что попадание произошло, зрители от счастья скакали и радовались. Отдача есть, и это очень приятно. На концерте я всегда чувствую волну от зрителей. Благодарность где-то в соцсетях – это не основное, мы же просто посредники. А коннект идёт на уровне зрителя и артиста, чудо возникает только так. Как у меня это случилось на концерте U2 в Москве: тогда я понял, зачем это всё. Нам порой так не хватает чудес, а ведь есть очень простой способ устроить себе это волшебство.