Но «чёрные схемы» вырубки лесов хотя бы понятны, поскольку представляют собой уголовные преступления в чистом виде. С ними государство, хоть и не очень успешно, но всё-таки борется. Совсем другое дело – «серые» схемы истребления пригородных и водоохранных лесов, находящихся якобы под особой охраной государства. Якобы – потому что особая охрана этих лесов прописана в законе, но не обеспечивается на практике. Может быть, потому, что особая их ценность для общества заключена не в древесине, которую легко превратить в рубли, а в обеспечении благоприятной среды обитания людей. Экологическое благополучие нашей общей среды обитания ни кубометрами, ни квадратными метрами, ни тоннами не измерить. Зато рыночная цена земли, на которой растут защитные леса, предельно высока и с каждым годом, несмотря на кризисы и санкции, становится всё выше. Захватывать дорогую землю «по-чёрному», как древесину, бессмыс­ленно – не увезёшь, не спрячешь, не продашь без должных документов. А по «белым», по честным схемам, государство не продаёт эти земли, покрытые защитными лесами – они должны быть доступны всем. Зато некоторые участки, относящиеся по документам к землям сельскохозяйственного назначения, могут быть выделены местному населению бесплатно. Для разведения садов, к примеру. Вот тут-то и появляются «серые» схемы захвата бесконечно дорожающих земель в зелёных зонах городов, по берегам водохранилищ, рек, озёр. Они как серая плесень – обнаруживаются всегда рядом и все­гда, как у плохой хозяйки, внезапно: «Ах! Заплесневело! И уже ничего не исправить…». Вот это «уже ничего не исправить» в «серых» схемах варварских вырубок наиболее ценных и близких к городам лесов прокатывает практически всегда. По крайней мере, мне до сих пор с исключениями встречаться не приходилось. Даже если выявлялся подлог – начинались ссылки на несчастных и, ра­зумеется, «добросовестных» приобретателей, которым даже в голову не приходило, что они покупают «серую» землю, и всё оставлялось по факту – государство теряло очередной участок ценного леса, «серый» землеторговец оставался с очередной прибылью.

Типичный пример «серой» схемы присвоения прибрежных лесных земель для их последующей продажи под строительство – живописный участок на берегу Иркутского водо­хранилища в районе 28-го километра Байкальского тракта. Тревогу забили садоводы из садоводческого некоммерческого товарищества (СНТ) «Городское», увидев, что в соседнем лесу, примыкающем к самой воде, незнакомые люди ведут какую-то разметку. Потом началась и вырубка. Не сплошняком, не всё подряд и подчистую, а отдельными просеками. Обратились в одну, другую властные инстанции на местном уровне, но разрешительные документы у порубщиков оказались в порядке. По крайней мере, на первый взгляд. Из них следовало, что земли эти давно и официально властью районного уровня выделены под ДНТ – дачное некоммерческое товарищество. Мол, не одним же вам на берегу сидеть. Другим тоже хочется. Тогда садоводы из «Городского» отправили жалобу в Москву, в центральный штаб ОНФ – Общероссийского народного фронта, начавшего нынешней весной общественный проект по защите лесов России от варварской вырубки. 

Очередной рейд Иркутского отделения ОНФ по берегам Иркутского водохранилища, особенно привлекательных для не самых честных землеторговцев, отличался от предыдущих. В поездку с участием прибывшего из Москвы координатора Центра общественного мониторинга ОНФ по проблемам экологии и защиты леса, депутата Государственной Думы России Владимира Гутенёва пригласили журналистов и представителей государственных структур, ответственных за благополучие среды нашего обитания, чтобы они могли увидеть всё своими глазами. Остановились на укреплённом берегу Иркутского водохранилища рядом с уже «отодвинутой» от воды, но пока ещё живой стеной берёзового леса.

– Этот земельный участок площадью 29 гектаров, – Сергей Апанович, координатор региональной группы общественного мониторинга, показывает на ярко-зелёный березняк, – постановлением мэра Иркутского района был выделен под размещение ДНТ с нарушениями Лесного и Земельного кодексов. Прокуратура это решение оспорила, и оно было отменено. 

В этом месте можно было бы счастливо улыбнуться – всё хорошо, что хорошо кончается. Интересы населения благополучно защищены! 

Но не всё так просто в законодательстве российском. Отмена неправомерного постановления не означает автоматического возвращения земли в лесной фонд. Документа, принятого то ли в связи с недостаточной профессиональной квалификацией представителей местной власти, то ли в связи с чьей-то неустановленной заинтересованностью, теперь как бы нет, а новый хозяин земли остался. Причём он, в отличие от постановления, есть де-юре и безо всяких «как бы». 

– Агентство лесного хозяйства и прокуратура выступили инициаторами перед территориальным управлением Росимущества, чтобы был подан иск в суд о возврате этого участка в земли лесного фонда, – продолжает вводить журналистов в суть проблемы Сергей Апанович. Но… 

– В результате длительной переписки между различными органами власти территориальное управление Росимущества в Иркутской области упустило срок обращения в суд (…), в связи с чем управлению в удовлетворении исковых требований было отказано, – разъясняется в пресс-релизе ОНФ, подготовленном для журналистов.

А вот новоявленные хозяева 29 гектаров прибрежного леса, в отличие от профессионалов из Росимущества, первейшая задача которых – грамотное управление государственным имуществом и его защита от разбазаривания, времени на переписку терять не стали. Они быстро поделили один большой участок с единым кадастровым номером на 207 маленьких и зарегистрировали каждый под собственным кадастровым номером. Теперь для возвращения земли в государственный лесной фонд одним судебным иском уже не обойтись. Теперь потребуется 207 судебных исков по каждому отдельному участку, поставленным на кадастровый учёт с непривычной для российской практики оперативностью.  

Владимира Гутенёва (представляясь журналистам, он подчеркнул, что является беспартийным депутатом Госдумы) подобный поворот событий совсем не удивил. В качестве координатора Центра по проблемам экологии и защиты леса он уже успел поездить по стране. Насмотрелся всякого и может сравнивать. 

– В таких местах, как здесь, вырубается не просто лес, а особо охраняемая территория, – подчёркивает он, обращаясь к журналистам. – Вы видите, сколько тут до воды, буквально десяток метров. Конечно же, это недопустимо. До приезда в Иркутск мы побывали в Карелии, в Новгородской области. В большинстве регионов местная власть, как правило, заинтересована в пресечении беззакония. Мы понимаем, что здесь в очередной раз реализуются схемы, по которым искусственно затягиваются сроки принятия решения, нарушаются сроки подачи иска. А после того, как этот срок истекает, суд по формальным признакам отклоняет абсолютно обоснованную претензию.

Не знаю уж, по характеру или по опыту, накопленному в других регионах России, но Гутенёв вполне оптимистичен, выражает уверенную надежду, что «закон должен восторжествовать». И даёт практический совет, выработанный, судя по всему, практикой прошлых поездок по России.

– Мне кажется, что наряду с возвратом этой земли в государственный лесной фонд необходимо внимательно посмотреть, кто стал теми «добросовестными» приобретателями участков, которые как по мановению волшебной палочки, в кратчайшие сроки регистрируют в кадастровой палате эти сделки. И, конечно же, если районная власть проявляет не просто пассивность, но, как кажется жителям района, ещё и корыстную заинтересованность, то, наверно, вполне может встать вопрос о доверии к её представителям со стороны областной власти. Надеюсь на более внимательное отношение к требованиям местных жителей, которые сейчас идут в Москву сплошным потоком. 

– 207 участков здесь уже продано, – звучит вопрос из группы журналистов. – Не получится ли так, что крайними, в конце концов, окажутся добросовестные покупатели этих участков? Они покупали по документам, которые на тот момент были легитимны. А теперь разные уровни власти, департаменты и министерства не могут между собой разобраться. В итоге – да, вы землю отвоюете. А что делать этим 207, которые потратили собственные деньги на приобретение земли? 

– Здесь видна схема, не единожды апробированная, когда её авторы за вывеской добросовестных приобретателей, действуя очень быстро, пытаются скрыть свои корыстные интересы. Я думаю, что те люди, которые реально и официально оплатили сделку, считая её законной, через суды могут требовать возврата суммы от продавца. Иначе эта ситуация будет многократно повторяться. Неочищенные стоки будут течь в водохранилище, в реки, в Байкал, а мы будем каждый раз кивать в сторону «добросовестных» приобретателей, которые якобы ничего не знали. Мы с этим сталкиваемся очень часто.

Целью «серых» вырубок, как показывает этот и несколько предыдущих конкретных примеров, является не древесина (она чаще идёт дополнительным бонусом для расчёта с наёмными лесорубами), а дорогие земли, которые освобождают от леса, чтобы продать их под строительство либо многоэтажных жилых домов, либо загородных коттеджей, либо, на худой конец, под дачное строительство. В «серых» схемах нет маргиналов, которых можно было бы схватить на месте преступления и посадить на скамью подсудимых. Такие схемы реализуют, как говорят в народе, люди при галстуках и должностях, отягощённые властными полномочиями. Их не то чтобы обвинить – даже заподозрить в каких-то нехороших и уж тем более умышленных действиях, направленных против интересов государства и местного населения, прямо как-то неприлично. 

Главное отличие «серых» схем от откровенно «чёрных» заключается в том, что в подавляющем большинстве случаев такие вырубки проводятся на основании разрешительных документов. Причём не фальшивых, а самых настоящих, с синими печатями и собственноручными подписями должностных лиц. Они – основа существования «серых» схем, а возможность их безнаказанного принятия облегчает неведомо когда возникшая путаница в категориях земель, при которой один и тот же участок по одним действующим документам считается землёй лесного фонда, а по другим, тоже действующим, – землёй сельскохозяйственного назначения. Участков таких в Иркутской области не просто много, а очень много. Об этом журналистам и общественникам там же, на берегу водохранилища, рассказал Сергей Тарасюк, временно замещающий должность руководителя Агентства лесного хозяйства Иркутской области. 

– Ситуация достаточно системная, – говорит Сергей Александрович. – Наверное, около  шести тысяч участков имеют по данным Росреестра двойное назначение – и лесфонд, и сельскохозяйственное. Сейчас формируется судебная практика по изъятию таких земель. Я считаю, что эту работу мы сделаем. А в данном случае изучаются правовые основания для возобновления судебной деятельности. Если такие основания будут, конечно, мы в суд пойдём. Системность нашей работы заключается в том, что нами сначала выявляются все участки подобного толка. Мы находим их как по заявлениям населения, так и самостоятельно проводим проверки практически по всем лесничествам. Прежде всего в прибрежной зоне, вблизи населённых пунктов, в живописных местах традиционного отдыха, удобных и привлекательных для строительства. 

Самое страшное и обидное, что случай использования «серой» схемы вывода земель из лесного фонда на 28-м километре Байкальского тракта не единичен, а, как раз, очень типичен. Нечто похожее было, помните, в пойме речки Каи. Общественница Любовь Аликина тогда шум подняла в связи с вырубкой нескольких гектаров леса. «Восточка» несколько раз рассказывала о той истории, которая, кстати, до сих пор ничем конкретным не закончилась. И никто пока не решается дать прогноз, чем она завершится – продолжением вырубки водоохранного леса или принуждением порубщиков к восстановлению уже вырубленного. А ещё наша газета с 2011 года пишет про запутанное «освоение» поросших лесом берегов Иркутского водохранилища в районе Мельничной Пади, которые входят во второй пояс зоны санитарной охраны Ершовского водозабора. Вот, не так давно Юлия Карельченко, защищающая берега и питьевую воду в Иркутском и Шелеховском водопроводах, опять журналистов туда пригласила. В лучшую сторону там не изменилось ничего, зато появились новые вырубки. И красивый забор, совершенно нагло перегородивший неприкасаемую по закону береговую полосу общего доступа, стал ещё красивее и крепче. А ещё общественники показали журналистам стройку у самой воды на 62-м километре Байкальского тракта. Правда, там, похоже, в дело пошла даже не «серая», а «чёрная» схема, поскольку застройщики, как подтвердил представитель Иркутской районной администрации, воспользовались подложными документами. 

Когда эти заметки готовились к печати, в редакцию позвонил Леонид, житель посёлка Пионерск. Это в Шелеховском районе, на берегу Иркута. Рассказал, что рядом с посёлком, рядом с рекой активно вырубаются живописные леса. Скорее всего, под коттеджное строительство. Место другое. Люди другие. Районная власть другая, но внешне ситуация, судя по его рассказу, один в один похожа на то, что довелось увидеть на 28-м километре Байкальского тракта. И ссылка привычная – эти леса когда-то, якобы, были розданы паями работникам каких-то колхозов, совхозов.

– Кто-то получает лесные земли, но три года их не трогает, ждёт, пока истекут сроки подачи судебных исков, – говорит Леонид.

Приём, действительно, распространённый. Три года никто по поводу леса не волнуется, не переживает, не проверяет правомерность выделения участков под вырубку, потому что никто (кроме тех, кто выписывал и кто получал документы, разумеется) не догадывается даже, что любимый лес де-юре уже давно не лес. По истечении исковых сроков берутся за бензопилы. Народ окрестный – на дыбы! Во все властные, надзорные, контрольные структуры – жалобные письма: «Спасите!». А в ответ – разведённые чиновничьи руки: «Где же вы раньше-то были? Теперь уж поздно!».  

На территории области, как сказал Сергей Тарасюк, уже сейчас выявлено более 6 тысяч участков земли с пересечениями границ и двойного назначения, которые в любой момент легко и безнаказанно могут быть могут быть выведены из земель лесного фонда. А в году всего-то 365 дней. Если каждый день, включая выходные и праздники, приводить «к единому знаменателю» один участок, то на это потребуется… 16 с половиной лет! Это если властные структуры не займутся неспешной перепиской друг с другом, создавая видимость работы количеством писем, а не завершённых дел.