Семейная реликвия
Деревянный двухэтажный дом под номером 30б на Богдана Хмельницкого в Иркутске уютно устроился за серой восьмиэтажкой. Небольшой домик с резными наличниками, кружевными причелинами и подзорами на фоне новостройки кажется беззащитным и слабым. Но хозяева уверены, он ещё сумеет пережить и новостройку, и моду на новоделы. «Наша семья здесь живёт без году 100 лет. Когда моя бабушка в 1916 году с мужем заселилась в этот дом, здесь только провели капитальный ремонт. Значит, уже тогда он простоял минимум лет 30–40. Сейчас в доме живут уже и мои внуки. Дом крепкий, из лиственницы. Так что он ещё послужит нашей семье», – уверен хозяин дома Григорий Гольдберг.
Этот дом напоминает музей. В нём каждый уголок пропитан историей. Кажется, за деревянными воротами находится вход в особый мир: здесь не слышно ревущих автомобилей, не чувствуются удушающих выхлопных газов, даже летняя жара менее изнурительна.
– Вам не показалось, здесь действительно особенная атмосфера. Даже эта восьмиэтажка, против строительства которой я так долго выступал, сейчас служит нам на благо. Она заслоняет от ветра и лишних звуков, – с улыбкой говорит хозяин дома.
В доме № 30б на Богдана Хмельницкого глава семьи живёт с самого рождения – с 1941 года. И хотя вместе с ним сегодня в доме проживают его дочери с мужьями и детьми, экскурсию по старинному дому проводит для нас именно Григорий Александрович.
с дополнительными переплётами, чтобы сохранить традиционный вид
– Данные о строительстве расходятся. Бабушка рассказывала, что когда она с мужем в 1916 году сняла здесь квартиру, дом был только после капитального ремонта. Такие работы не проводят на новых домах, я предполагаю, что уже к тому времени дому было лет 30–40. Это был элитный доходный дом. В каждую квартиру вели два входа: чёрный, которым мы сейчас пользуемся, и парадный, – рассказывает Григорий Гольдберг.
Сегодня коридор парадного входа переоборудован под кладовую. Под лестницей – удобная комната для хранения заготовок и утвари, над лестничным пролётом – полки для спортивного инвентаря и старых вещей. В этом доме, с гордостью говорит хозяин, лестницы никогда не перестраивали, лишь заменяли пару ступенек. Заслуга в таком хорошем состоянии жилья, считает Григорий Александрович, не только в уважительном отношении потомков к родовому гнезду, но и в мастерстве зодчих, возводивших дом.
Не сохранилось документов о самых первых жильцах. По рассказам бабушки, это был доходный дом «то ли Коваля, то ли Ковалёва». Нынешний хозяин считает, что это был один из доходных домов Кузнеца, чей дом находится недалеко – рядом с перекрёстком Дзержинского и Чехова.
Дом на Богдана Хмельницкого, 30б семья Гольдберг по праву считает своим родовым гнездом. Сегодня здесь живёт уже пятое поколение. Рассказывая об истории дома, Григорий Александрович то и дело переключается на воспоминания о предках. «Мебели старинной немного осталось. Хотя бабушка наверняка была бы против перестановок», – говорит он и показывает на экране ноутбука сканы чёрно-белых фотографий, с которых смотрят дамы в платьях начала двадцатого века и бравые мужчины с лихо закрученными усами.
– Вот видите эту годовалую девочку на коленях у мамы? Это моя бабушка. Мне повезло: в наследство досталось несколько пакетов со старыми снимками. Вот ещё одна любопытная фотография: мама, ещё девочка, стоит рядом с лошадью, запряжённой в телегу. Автомобилей в свободном доступе не было, так что все на лошадях ездили. Прямо во дворе стояла конюшня. На её месте сейчас вход в подземный гараж.
«Не запретили, но и не дали добро»
Почти за 140 лет дом пережил всего один капитальный ремонт. Впрочем, жильцы постоянно своими силами пытаются поддерживать строение. Дом включён в реестр памятников культурного значения, по-хорошему, любые работы здесь невозможны без согласования с архитекторами и историками. На деле же внешний вид дома остаётся полностью на совести хозяев.
– Грянула революция, в доме остались жильцы. Конечно, никакие документы не оформляли. Государство зданием не интересовалось вплоть до семидесятых годов. В 1976-м году я вместе с соседкой начал обращаться в местную администрацию насчёт капитального ремонта дома. Тогда как раз была программа по реконструкции старых деревянных домов в центре города: сносили печи, подводили централизованное теплоснабжение и водоснабжение. Вот тогда мы и выяснили, что наш дом считается памятником, – рассказывает Григорий Александрович и предлагает пройтись по дому, чтобы посмотреть, где раньше стояли печи.
Непосвящённый человек никогда не догадается, что, например, темнушки на кухне раньше не было – вместо неё стояла большая традиционная русская печь. Задняя стенка обогревала соседнюю жилую комнату. Вторая печь, поменьше, обеспечивала тепло в туалете. Сегодня в маленькой комнате, как положено, стоят унитаз с раковиной, а ещё 40 лет назад было просто отверстие в полу, в которое и уходили все нечистоты. «Говорю же, дом был элитным. Никто в туалет на улицу не бегал», – рассказывает Григорий Александрович. Голландская печь (в народе голландка) стояла в проходной комнате, где сейчас находится уютная гостиная.
– Помню, мама уходила на работу, оставляла меня присматривать за печкой, – вспоминает наш собеседник. – Дров не хватало, а зимы в военные годы были холодными. Температура в доме редко поднималась выше 10 градусов. Топили мелким углём. А его использование чревато последствиями: в печи образовывалась чёрная корка, которую необходимо было периодически разбивать. В противном случае газ бы скопился, грянул взрыв. В соседней комнате висела большая карта Советского союза. Помню, я слушал по радио сводки новостей с фронта и на карте обозначал движение армий флажочками – чёрными и красными. Уже в том возрасте я неплохо читал.
Все эти печи снесли в 1976 году, тогда же была проведена небольшая перепланировка. К сожалению, при капитальном ремонте дом лишился террасы с резными перилами. Сейчас на её месте простая пристройка из грубых досок.
– Девушка, которая приходила измерять дом, попросту забыла про террасу. А строители выполняли только ту работу, что у них была в плане. Случайно увидел, как строители подписывали акты выполненных работ, а терраса так и не была отстроена. Мы с моим отцом засняли этот процесс на плёнку видеокамеры. Пригрозили передать кадры куда следует. Тут же строители занялись террасой. Но чертежей резных перил не сохранилось, слепили террасу из простых досок. Так старинный дом, памятник, объект культурного наследия, лишился одной из красивейших своих частей, – с грустью вспоминает Григорий Александрович.
Позже хозяин пытался облагородить террасу – застеклил её, но былой шарм постройке вернуть не удалось. С городскими архитекторами жильцам дома ещё не раз приходилось иметь дело. При приватизации никаких дополнительных препонов чиновники не ставили. Администрация была рада передать памятник под ответственность простых горожан. Впрочем, номинально городские архитекторы пытались охранять объект культурного наследия. Когда в 2000-х Григорий Александрович решил заменить ветхие деревянные оконные рамы на современные пластиковые и, как порядочный гражданин, перед началом работ обратился в Центр сохранения культурного наследия, то там специалисты посоветовали ему заказать окна с дополнительными переплётами. Рамы хозяин устанавливал самостоятельно: такие работы он предпочитает делать своими руками. Никто из чиновников тогда так и не пришёл проверить, выполнил ли хозяин охранные обязательства, сохранил ли традиционный внешний вид окон.
– На ваших окнах красивые резные наличники, видно, что их не так давно подкрашивали. А на первом этаже на окнах ветхие ставни. Почему такое различие? – интересуемся мы.
– Сколько себя помню, наличники всегда были разные. Дочь недавно выкупила соседнюю квартиру, так что наша семья теперь занимает весь второй этаж, всё стараемся делать в едином стиле. На первом этаже жила старенькая бабушка, она как могла следила за своими окнами. Много лет назад бабушка отгородила себе палисадник перед домом. Я сначала думал указать ей: изначально при доме не было никакого садочка. Но потом понял, что бабушка так тоже пытается облагородить территорию – в палисаднике она выращивала цветы. Бабушка умерла, а заборчик остался, – объясняет глава семьи.
На ещё одно изменение дома – пристройку мансарды вместо чердака – жильцы без согласия местной власти не решились. «Была у меня замечательная идея. Изменение конструкции с улицы не было бы видно, лишь немного с торца дома. С чертежами пришёл в администрацию, наткнулся там на странную реакцию. С одной стороны, мне не запретили реализацию проекта. С другой – и не разрешили. Чиновники словно не хотели взять на себя ответственность. Нам в администрациях – что при советской, что при новой власти – всегда говорили, что состояние дома-памятника на совести жильцов», – добавляет Григорий Александрович.
Столетние часы и вытяжка из машины «Сайбер»
Вместе с домом из поколения в поколения переходит и старинная мебель. В гостиной сразу бросаются в глаза массивные резные часы с боем. По словам Григория Александровича, этому французскому механизму уже более ста лет. Раз в неделю часы специальным ключом заводят.
– Стулья, на которых мы сейчас с вами сидим, думаю, уже тоже справили 100-летний юбилей. Видите антресоли? Их я собрал из старинного массивного шкафа. А вот этот резной книжный буфет тоже практически ровесник дома. К сожалению, от части мебели пришлось избавиться. Больше всего жалею, что мы потеряли старинное красивое концертное пианино. Когда в 1976-м году готовили дом к капремонту, мебель выносили в сарай. Но мы понимали, что для пианино нужны комфортные условия. Как раз к нам обратились молодые люди, которые были готовы выкупить его за 400 рублей. Позже выяснилось, что это были скупщики антиквариата. Наше пианино они намного дороже продали Иркутскому музею быта. Сейчас оно находится в его коллекции, – рассказывает Григорий Александрович и показывает фотографию с выставки в музее.
Родовое гнездо Гольдберг сегодня и само напоминает музей. Куда ни глянь – наткнёшься на предмет с необычной историей. Многие вещи вряд ли представляют собой материальную ценность, но они дороги семье как память. В коллекции фотоаппаратов Григория Александровича особое место занимает самодельное фоторужьё. Его объектив – деталь огромного аппарата для съёмки чертежей.
На кухне внимательного гостя может удивить необычная вытяжка, тоже самодельная.
– Ни за что не догадаетесь, из чего она сделана! – хитро улыбается Григорий Александрович. – Короб – это перевёрнутый монитор вычислительной машины «Сайбер». Аппарат прослужил 20 лет без квалифицированной техподдержки! Американцы очень удивлялись. У них эти машины лет 10 только работали. Но даже после списания аппарата, как видите, он приносит пользу. Корпус сделан из нержавейки, вот я и решил его приспособить.
В последние годы всё чаще обсуждается идея заменять подобные старинные дома новоделами. Но в семье Гольдберг считают, что разрушать эти постройки – настоящее кощунство. Нельзя не согласиться с мнением, что строители домов делали просто жильё, им и в голову не могло прийти, что через 100 лет потомки будут называть их жилища памятниками. Но если нам повезло жить в эпоху, когда эти дома ещё наполнены жизнью, мы должны сделать всё от нас зависящее, чтобы сохранить историю для потомков.
«Помню, когда делали капитальный ремонт, удивлялись, что брёвна нигде не подгнили. Даже грибка или плесени не было. И сейчас дом крепкий. Он ещё переживёт много поколений нашей семьи. Хорошо бы, конечно, подлатать его – резные детали дома отреставрировать. Но этим я вряд ли займусь, теперь только мои потомки. На государство надеяться бесполезно. Программа сохранения памятников есть. На бумагах. Чиновникам этого достаточно», – с горечью добавляет Григорий Александрович.
