«Ему легко давались и латынь, и французский…»

Когда смотришь на фотографии этого человека с белоснежной бородой, возникает ощущение другого Иркутска, который я по малости лет практически не застала. Что-то роднит его с детскими воспоминаниями об огромных неохватных тополях на улицах города. Собственно, его имя меня интересовало потому, что он был одним из лекторов Иркутского планетария, потому я и обратилась в Государственный архив Иркутской области. Однако оказалось, что интересы этого человека были намного шире узкой «планетарской» темы. Сергей Васильевич Филиппов, старейший эсперантист Иркутска, один из первых дикторов радиокомитета, был оттуда, где создавались первые радиоточки, Иргосун, был жив Давид Бурлюк и король сибирских писателей Антон Сорокин, где было эсперанто.

Первые эсперантисты в Иркут­ске появились не позднее 1914 года, по крайней мере, представители Иркутска направлялись на X международный конгресс эсперантистов в Париже в 1914 году. Советская власть в первые годы благоволила движению. Уже в марте 1921 года в Иркутске на курсы при обществе эсперантистов записалось 173 человека. И это были уже десятые курсы со времени открытия общества. В июле 1922 года в Иркутске отпраздновали 35-летний юбилей эсперантистского движения, с того момента, когда появилась «первая маленькая книжечка с грамматикой этого языка» Заменгофа (искусственный язык был создан Лазарем Марковичем Заменгофом в 1887 году). Как сообщала «Власть Труда», 2 июля 1922 года в помещении общества эсперантистов на Бабушкинской, 14, должен был быть зачитан доклад преподавателя Иргосуна Иннокентия Николаевича Рукавицына «Проблема международного языка» (известный иркутский математик увлекался эсперанто). 

В 1924 году иркутские эсперантисты планировали «расширение сети ячеек «Содействия эсперанто» и открытие в школе К. Маркса «Крас­ного уголка эсперантистов». «Надо отметить, что Esperanto в последнее время начал распространяться, особенно среди молодёжи Иркутска», – писала «Власть Труда». В Иркутске читались курсы, выпускалась стенгазета на эсперанто, слушались доклады, один из них звучал так: «О Всесветной Вненациональной Ассоциации революционных эсперантистов». «30 ноября в 20 ч. 35 м. из Москвы, на радиостанцию в пос. Ленино будет передана радио-речь на языке эсперанто», – сообщала газета в ноябре 1924 года. Радиосвязь и эсперанто в те годы были символом будущего. В сборнике 1926 года «На путях к международному языку», сохранившемся в личном архиве Сергея Филиппова, есть любопытная статья А.В. Виноградова «Радио и эсперанто». Собравшаяся в апреле 1925 года в Париже международная конференция радиолюбителей, как сообщалось в статье, «узаконила эсперанто в качестве единственного признанного международного языка для радио-сношений». «Радио и эсперанто определённо становятся орудиями международной классовой борьбы… Объединёнными усилиями мы, радисты и эсперантисты, пойдём к общей цели. Преодолевая одни – пространство, другие – разноязычие, мы вместе будем способствовать скорейшему международному объединению трудящегося человечества и его окончательной победе», – считал Виноградов.  

Именно в это время в Иркутске появляется молодой эсперантист Сергей Васильевич Филиппов. Согласно данным, хранящимся в Государственном архиве Иркутской области, Сергей Филиппов, 13-летний сын сапожника, в 1913 году вынужден был бросить учёбу в гимназии в Казани и начать служить в мальчиках в магазине известного казанского купца 1 гильдии Павла Щетинкина. «Наш хозяин, купец, имел пять магазинов и пять миллионов в банке, – вспоминал Сергей Филиппов. – Он был стар, походил на Чарлза Дарвина, и мы боялись его». «Ему легко давались и латынь, и французский, и немецкий, и древнегреческий…» – писала «Восточка» о Филиппове. Ещё в гимназии Филиппов, по его собственным словам, стал задумываться: «Хорошо бы иметь такой язык, на котором можно было бы говорить с людьми различных национальностей». Тогда он уже слышал об эсперанто. В 1917 году он был назначен приказчиком купеческого магазина, а уже в 1918 – мобилизован в Красную Армию, где и служил в артиллерийских войсках. В 1920 году Филиппов закончил вечернюю среднюю школу в Омске, там же впервые познакомился с эсперанто, записавшись на курсы. Знание латыни помогло в изучении эсперанто. Начал читать, писать, но признавался: «Разговаривая на эсперанто, думал по-русски. Но язык логичен, наступил момент, когда и думать я начал на эсперанто». 

В Томске, Омске в те годы бурно развивалось движение эсперанто. В письме 1977 года к эсперантистке Татьяне Кулаковой из Подмосковья Сергей Васильевич писал, что помнит многих своих омских друзей-эсперантистов. Из письма стало ясно, что он был знаком с Аполлоном Скальским, одним из известных омских медиков, активистов эсперанто-движения в Сибири. Скальский в декабре 1908 года создал студенческий кружок эсперантистов на медицинском факультете Томского технологического института, а кружком эсперантистов в этом институте руководил известный учёный Сергей Обручев. «Кстати, голос Колчиных, Новосёлова, Плетнёва, не говоря уже о А.К. Скальском, и теперь ещё звучит в моих ушах… – писал Сергей Филиппов о своих омских друзьях. – Дуркин! Мой тренер в эсперанто-разговорах, он незабываем!» Аполлон Скальский после окончания вуза переехал в Омск, начал работать в нерв­ной клинике Омского медицинского института, не прекращая заниматься эсперанто. И, видимо, там они и встретились с Сергеем Филипповым. Сергей Васильевич, как оказалось, хорошо помнил и известного омича, короля сибирских писателей Антона Сорокина. 

Книжечка и тетрадка

2. Первые эсперантисты
в Иркут­ске появились не позднее 1914 года, по крайней мере, представители Иркутска направлялись на
X международный конгресс эсперантистов
в Париже

Однако вскоре Сергей Васильевич оказался в Иркутске. Что его заставило расстаться с Омском, который он в письмах вспоминал со светлой печалью, неизвестно. Он получил работу в электромонтажном цехе иркутского завода «Союззолото». Тогда же, в двадцатых годах, в его биографии появился Люсьен Перер, французский путешественник-эсперантист, который совершал «кругосветку» и на несколько месяцев остановился в Иркутске («Иркутский репортёр» писал об этом в номере от 28 апреля 2015 года). Переписка Филиппова с Люсьеном Перером сейчас хранится в госархиве Иркутской области. Удивительна скрупулёзность Филиппова – он по крайней мере дважды писал о встречах с Перером в «Восточке» и «Молодёжке» с разницей в годы, однако в каждой статье – новые подробности о французском путешественнике. И фотокарточки, и письма, и книгу о путешествии, присланные Перером, он бережно хранил до конца своих дней. «Только после долгих поисков, в августе 1975 года мне сообщили адрес Люсьена. А вскоре от него пришло письмо, которое я ждал 45 лет. Теперь мы продолжаем переписку, вспоминаем старых друзей», – писал Филиппов.  

В 1931 году Сергей Филиппов стал техником Иркутского областного радиокомитета, а позже – диктором. В иркутских газетах 70–80-х годов нередко можно было встретить очерки о Филиппове как дикторе, 25 лет отработавшем в радиокомитете. «Четверть века наш день начинался фразой: «Внимание, говорит Иркутск». Иркутск говорил голосом Филиппова», – писал в 1981 году иркутский старожил, художник Леонид Лобанович. В личном архиве Филиппова сохранилось письмо, датированное 1948 годом, подписанное диктором всесоюзного радио Юрием Левитаном. Диктор А. Головина и Ю. Левитан писали о готовящемся издании словаря географических названий для дикторов радиовещания, и просили прислать иркутянина Филиппова «материал, касающийся вашего края» (Филиппов обратился к коллегам из Москвы с поправками к вышедшему словарю). 

По-видимому, репрессии эсперантистов в конце 30-х годов каким-то образом не задели Филиппова, он пережил войну, получил медаль «За трудовую доблесть в Великой Отечественной войне», и в 1949 году вступил во Всероссийское астрономо-геодезическое общество. Впоследствии в биографии Сергея Филиппова будет Иркутский планетарий, экскурсионные лекции по городу, книги «Юным натуралистам» и «Тунгусский метеорит». 

Однако эсперанто останется главной его страстью и любовью. Филиппов был уполномоченным Всемирной ассоциации эсперанто. Поэтому в его личном архиве будет до конца жизни храниться книжечка 1916 года «Основной курс международного языка эсперанто», составленная преподавателем московского Института эсперанто Александром Андреевичем Сахаровым, главным редактором журнала «Волна эсперанто» («La Ondo de Esperanto»). Выпущена книжка была книжным магазином «Эсперанто» в 1916 году в Москве тиражом 50 тысяч экземпляров. Это была одна из целой серии учебников эсперанто: хрестоматии эсперанто, пропагандных листков «с грамматикой, словарём и краткими сведениями об языке эсперанто», «Полным эсперанто-русским словарём» и даже адресной книгой эсперантистов «Ruslanda adresaro». Основанный Сахаровым Институт эсперанто был, скорее всего, курсами, но энтузиастов «мечты о всемирном языке» это никогда не смущало. В газетных заметках 80-х годов упоминается, что на заседании клуба «Букинист» с участием Филиппова демонстрировался «ключ», который в своё время рассылал Заменгоф, «Конституция СССР» и «Гамлет» Шекспира на эсперанто. Где эти раритеты сейчас, неизвестно. Зато в архиве хранится обычная школьная тетрадка, где рукою Сергея Васильевича написана лекция об эсперанто, в которой он доказывает, насколько нужен человечеству так любимый им язык. На обложке надпись: «Тетрадь для Esperanto», 1959 год. В его архиве хранится большое количество почтовых марок с тематикой эсперанто, афиши, программы, визитные карточки, почтовые конверты со всего мира, – всё, что касается эсперанто. 

Загадка старого письма

Сергей Васильевич очень любил Иркутск, его историю. «Меня приветливо встретил пожилой, сухощавый человек с седой бородой. Вскоре я уже был увлечён беседой с ним. Его знания в самых разных областях жизни человечества, казалось, были безграничны. Книги заполняли его уютную квартиру, и, судя по всему, занимали стеллажи не для красоты, не для моды, не «для мебели», – вспоминал Леонид Лобанович. Многие свои статьи он писал как на русском, так и на эсперанто. К примеру, опубликованный в 1983 году в «Молодёжке» рассказ о дореволюционном Иркутске «Бокал мороженого» он перевёл на эсперанто: «La pokalo da glacigo». О том, как по дворам после японской войны по дворам Иркутска ходили мороженщики, продавая детишкам за копейку крохотные стаканчики со сладостью. 

Он был увлечён поисками загадок эсперанто. В июне 1930 года газета «Власть Труда» опубликовала фотокопию письма 16 кубинских рабочих в адрес иркутской организации революционных эсперантистов, письмо было написано на эсперанто. «Дорогие товарищи, в день Первого мая мы, подписавшие это письмо от имени рабочих Кубы, шлём вам пламенный революционный привет», – так начиналось это письмо, переданное в Иркутск тайно только в начале июня 1930 года с частным лицом. Время прошло, и его история вновь была открыта в 1966 году благодаря Сергею Филиппову. В начале 1965 года в Иркутск пришло письмо от секретаря Кубинской комиссии эсперантистов товарища Рауля Хуареса Седеньо, который указал, что такое письмо существовало. Тогда следов самого письма в Иркутске найти не удалось, никто не знал и о публикации во «Власти Труда». Однако в мае 1965 года в кубинских газетах появилась информация о письме со ссылкой на газету «Омская правда», оказалось, что омичи перепечатали фотокопию письма из «Власти труда». Так была найдена газетная публикация, но самого письма, необычного, с изображением кубинского рабочего и кубинского крестьянина, надписью «Unua de majo» (Первое мая), многочисленными печатями и подписями кубинских пролетарских организаций, найти не удалось. Филиппов ещё раз через газету в 1980 году пытался найти это письмо, но ничего не вышло.

В госархиве сохранилась обширная переписка Филиппова с эсперантистами мира. Практически всё – на языке эсперанто. Есть письмо на эсперанто к путешественнику Туру Хейердалу, на которое тот ответил и даже прислал фото «Кон-Тики». Сергей Филиппов переписывался с Джимом Диром (США) о возможности проведения конгресса всемирной эсперантисткой организации в Иркутске (проект, к сожалению, не состоялся). Сохранились фотографии Сергея Васильевича с гостями Иркутска – он постоянно принимал в нашем городе эсперантистов мира. В 1965 году в Иркут­ске побывали 50 туристов-эсперантистов, многих из которых сопровождал Филиппов. Летом 1965 года он показывал эсперантистам, возвращавшимся со всемирного 50-го юбилейного конгресса в Токио, Иркутскую ГЭС и Байкал. «Имея официальное приглашение от венгерских товарищей на 51-й Всемирный конгресс эсперантистов в Будапеште 30 июля – 5 августа 1966 года и разрешение Областного управления охраны общественного порядка на получение паспорта, прошу оказать мне помощь в оплате про­езда по железной дороге от Иркутска до Будапешта и обратно», – писал Филиппов в 1966 году в правление Иркутского областного общества «Знание». Помощь ему оказали, и он побывал на конгрессе, который собрал 4 тысячи эсперантистов из 37 стран. «Рабочие и академики, инженеры и парикмахеры, адвокаты и фокусники, атеисты и священники, шотландцы и греки в юбках, японцы в длинных кимоно, голланд­ки в деревянных башмаках и широких накрахмаленных чепцах, люди в шароварах и шортах, в рабочих блузах и смокингах», – так Филиппов описывал свои впечатления от конгресса, на котором он под традиционными зелёными звёздами эсперанто пел вместе со всеми гимн «Эсперо». 

За 1972-73 годы он получил около сотни писем с поздравлениями эсперантистов всего мира в связи с 50-летим СССР. «Иркутск… Филиппову… Седьмого октября Москвы выехала японская эсперантистка Абе Кими. Поезд два. Вагон пять. Просьба встретить поездом», – это теле­грамма руководителя комиссии Советских эсперантистов Евгения Алексеевича Бокарева в Иркутск осенью 1968 года. Филиппову шли письма из Польши, Чехословакии, Швеции, Австрии, Монако, Нидерландов, Италии, США, Испании, Франции и других стран. Венгерские школьники-эсперантисты избрали Филиппова своим почётным барабанщиком. Вёл он переписку с редакцией информационного бюллетеня международного музея эсперанто. В числе его друзей по переписке были Ито Сабуро, генеральный секретарь японского отделения Движения эсперантистов за мир, Гим Чил Хайн, редактор корейской ассоциации эсперанто, Спирит Россо, директор центрального офиса Всемирной эсперанто-ассоциации. С ирландцем О’Рейли переписка длилась более 16 лет.

При написании статьи использованы материалы из личного фонда С.В. Филиппова в ГАИО, материалы биографии С.В. Филиппова, составленной в 2008 году ведущим специалистом отдела обеспечения сохранности документов ОГУ ГАИО А.В. Малановой, архивы Иркутского планетария в ГАНИО, а также материалы базы периодики «Хроники Приангарья».