Разговор пойдёт о второй части триптиха, а именно о книге «Лена-река», изданной в Иркутске в 2013 году.

К вопросу грамотности мы ещё перейдём, а для начала обратимся к фактологической составляющей. Автор заметки не ставил такой цели – детальный разбор книги «Лена-река», а выделил в ней только те несовершенства, которые видны и «невооружённым глазом». И уж коли заговорили о содержании, следует указать на, пожалуй, главный изъян книги. Он, как мне кажется, в том, что в «Лену-реку» мощнейшими притоками впадают труды авторов, не на словах, а на деле снискавших славу в знании истории заселения Приленья, особенностей здешней культуры и здешнего быта. В то же время линия Гольдфарба с его личной «архивной базой» (по заверению историка, некоторые документы «вводятся в научный оборот впервые») смотрится на общем фоне далеко не центростремительной, по крайней мере, не всегда и не со­всем самостоятельной стихией. Так, некоторые разделы книги (например, посвящённые кедровому промыслу) едва ли не целиком выдержаны из цитирования других авторов, в конкретном случае – Галины Афанасьевой-Медведевой, автора многотомного «Словаря говоров русских старожилов байкальской Сибири». К сожалению, подобные частые отсылки, не закрепляющие, а замещающие авторскую позицию по тому или иному вопросу, зарождают подозрение в том, что книга «Лена-река» сделана «из того, что было», в то время как издания такого рода требуют многолетней работы и подлинного подвижничества, как в случае с упомянутой Афанасьевой-Медведевой или академиком Окладниковым, которого также неоднократно цитирует Гольдфарб.

На мысль о малой крови, которую потратил историк при написании своей книги, наводит и глава о населённых пунктах Приленья. Во-первых, нет никакой системности в отборе информации о поселениях, представленных далеко не полностью и к тому же с отступлением от алфавитной строгости списка. Во-вторых, объём сопровождающих каждый населённый пункт текстов неравнозначен с точки зрения статусного веса самих населённых пунктов. Так, главы о Киренске и, например, Качуге вполне содержательны (особенно это касается Киренска), в то время как Усть-Кут, в своём историческом и теперешнем значении как минимум ничем не уступающий первым двум, описан куце, если вообще это можно назвать описанием, а не выкладкой некоторых разрозненных сведений. Даже село Тутура в этом отношении вполне «пересилит» «ворота на Север», как ещё называют Усть-Кут. Но дело, конечно, не в количестве слов и приводимых фактов и не в обиде, что кого-то «обнесли». Историк Стани­слав Гольдфарб и не стремился разузнать о том или ином населённом пункте и, соответственно, поведать читателю больше, чем уже было известно до него, а брал то, что лежало на поверхности. Добавим, что некоторые разделы книги (например, главка «Бытовые зарисовки») и вовсе не отвечают своим названиям.

В полиграфическом отношении «Лена-река» имеет весьма презентабельный вид, да и тираж приличный – 2000 экземпляров. Такую книгу, какова бы ни была её цена, хочется непременно купить, чтобы время от времени брать с полки и перелистывать (перелистывать, как вы­яснилось, тоже лучше «не глядя»). Кажется, издание исторического триптиха и рассчитано на то, чтобы стать научно-познавательным пособием для всех, кто желает «лучше узнать свой край». Так сказано во вступительном слове. Честь, как говорится, и хвала всем, кому обязаны появлением изданий с такой культурно-просветительской позицией.

Однако при всём при том трудно вообразить дорогую во всех смыслах книгу, одновременно имеющую столько авторских ляпов и огрехов. Не обойдёмся без примеров, тем более что «далеко ходить не надо», достаточно открыть едва ли не любую страницу: «по прежнему» – стр. 239, начало главы, расположенное на цветном развороте; «объяснил жаланием», «особоко секрета», «резиденция застаривалась» (вместо «расстраивалась») – примеры со стр. 299; «согласно контракту, заключённого» (вместо «заключённому») – 

стр. 304; «превый же проект», «наберженая» (вместо «набережная») – стр. 306; снова «по прежнему» и даже «согласно сметы» (вместо «смете»), «учредения» (вместо «учреждения») – примеры со стр. 307; «какаую долю», «содержание квартиар» – стр. 308; «обьём (вместо «объём»), «Олёксминская» (вместо «Олёкминская»), «Министерство внутерних дел», «Минисртства земледелия», «помимо… инетересов» – примеры со стр. 310; «с необходимым числом помощинков», «множество маденьких давчонок», «позволило залотопромышленникам», «сахар и изделия мануфакутуры» – примеры со стр. 311; «людией», «по безлюдсву», «друг за дроугом», «до самого бухю» (вместо «брюха»), «белосеребярная сабля» – примеры со стр. 324 и 325; «в Киренски» (вместо «в Киренске») – стр. 355; «архимандирт» – стр. 360; «таже картина» (вместо «та же»), «в казне остались не истраченными 6191 рубль» (вместо «остался неистраченным») – примеры со стр. 362…

Кто-то может подумать, что автор заметки нарочно надёргал ошибок, неизбежных при книгоиздании. Увы и ах, это не так, и всякий может в этом убедиться: примеры, как видно из номеров страниц, взяты «близлежащие». И даже с названных страниц перечислено не всё. Ошибки пунктуации не рассмотрены вовсе, потому что цитирование (а поводов для него достаточно) стало бы утомительным как для автора заметки, так и для её читателей. По схожим причинам не упомянуты ошибки других типов.

Но в книге и без того довольно много ляпов принципиально иных, не лингвистических. Так, на иллюстрации к главке о селе Тутура (точнее, на изображённой на этой иллюстрации деревянной стеле) большими буквами написано: «Тутура. Год основания 1632». Однако историк «вводит в научный оборот» иную информацию, указывая годом основания Тутуры 1631. 

Это пример со страницы 391. А вот что сказано на предыдущей о деревне Таюра: «С Таюрой связана история Ключи-Воскресенского медеплавильного завода, который действовал в XVIII в. вблизи села…» И далее: «Завод работал в убыток и в конце XVII века был закрыт…» В каком же именно веке был построен этот завод и когда, соответственно, свернул своё производство? 

Даже вспоминая некогда популярную на Лене поговорку о трёх реках, историк намеренно (подгоняя текст под главку о Семигорске, расположенном на слиянии рек Мука и Купа) или невзначай допускает промах, заявляя, что на «Муке – мучились, на Купе – кутили, а на Лене – ленились» (стр. 384). Полагаю, любой сведущий в истории и культуре края человек поправит доктора и скажет, что русские землепроходцы «кутили» на Куте, а на Купе они «купались». 

В главке о деревне Половинка Гольдфарб не удосужился пояснить, какая именно Половинка имеется в виду, из какого района. Потому что в Приленье деревень Половинок, равно как и речек с аналогичным названием, в устьях которых эти деревни расположены (или когда-то располагались), если не великое множество, то число, требующее уточнения. Вообще, Половинками именовали на Лене станки, находившиеся на половине пути между полярными точками почтового тракта и до каких возможно было добраться за один световой день. Подсчитайте сами, сколько таких Половинок, в том числе закрепивших это название, могло быть! Уж во всяком случае не одна.

Подводя итог, стоит сказать, что книга «Лена-река» для филологов раздолье, а для читателей, тем более для тех, кто давно ожидал подобное издание, настоящая головная мука и огорчение, да и сожаление о напрасно потраченных деньгах.

Само собой, вполне уместен вопрос: а с кого спросить? И кто тут редактор? А кто корректор? К сожалению, практика осваивания меценатской помощи нередко приводит к тому, что «в целях экономии» (а зачастую и в совсем других целях) происходит совмещение должностей принципиально несовместимых или таких, совмещение которых крайне нежелательно, в первую очередь для качества самого издания. Например, это касается совмещения полномочий редактора и корректора, как это случилось при подготовке к изданию книги «Лена-река», в выходных данных которой в качестве и первого и второго одно и то же лицо. Понятно, что обилия ошибок и откровенной чепухи можно было бы избежать, когда бы это самое лицо достойно исполнило обязанности пусть даже одного из тех двух лиц, что на это одно возложены, хотя бы для того, чтобы не потерять оба лица разом.

В случае с книгой «Лена-река» свои лица потеряли все: и автор, и редактор-корректор, и благотворители, пустившие «посильную помощь» на ветер, а вовсе не на «благо Сибири».