Сирота ангарская 

Наташа Фролова – коренная ангарчанка, которая большую часть жизни провела за пределами родного города. Родителей своих она не знает – до трёх лет её воспитывала бабушка. Потом бабушке стало трудно тянуть растущую девочку, и Наташа отправилась обычным сиротским путём – интернат и приют в Ангарске, потом детский дом в Усть-Куте. После детдома училась в Иркутске, в лицее № 17, получила профессию парикмахера-универсала и в 2009 году вышла во взрослую жизнь с пятьюдесятью тысячами «сиротских подъёмных», без планов, без жилья, даже без документов, зато с громадными перспективами: что хочешь – то и делай. 

Подъёмных хватило, чтобы несколько месяцев снимать квартиру в Шелехове. Потом лето Наташа прожила с подружкой на даче у общих знакомых. Потом вернулась в Ангарск, познакомилась с парнем, военным, стали жить вместе, пока его не перевели на другое место службы. Наташа осталась одна. Точнее, вдвоём – от военного она забеременела, родилась дочь Виктория. В этот момент она и познакомилась с наставниками. 

Наставники – это не секта, как может показаться из странного названия. Есть в Ангарске прекрасный общественный институт наставничества. Суть его в том, что общественный фонд «Семьи – детям» пристраивает бывших детдомовцев, оставшихся по разным причинам без квартир, пока оформляет им необходимые документы, к людям, которые могут себе позволить предоставить сиротам временный кров и пропитание. 

– В фонд меня привёл Макс, он тоже детдомовский. В Ангарске все детдомовцы друг друга знают, всё время общаются, – объясняет Наташа. Мы сидим на кухне у её наставницы Людмилы Викторовны, пьём кофе. Людмила Викторовна не оставляет попытки накормить и Наташу, и «Иркутского репортёра». Виктория спит в соседней комнате. 

– У меня сильно болела мама, мне нужна была девочка, помогать. А я принимаю участие в делах фонда с 2009 г.,  – рассказывает наставник. – Глава фонда Анна Садовская сказала: «У меня есть очень хорошая девочка. Только у неё маленький ребёнок». Я говорю – да с удовольствием! 

Наташа попала в дом к Людмиле Викторовне в сентябре 2012 года. Успевала ухаживать и за мамой наставницы, и за своей дочкой. 

– Викуся мне как внучка! – Улыбается Людмила Викторовна. – А к Наташе вообще не было никаких замечаний – по хозяйству она делала всё, только не готовила, не умела. Так я её учила! Одно мне не нравилось – Наташа очень ярко красилась… При этом она была совсем домашней девочкой, из дома никуда. Она прожила у меня полгода. А потом я смотрю – она начала уходить на вечер, в общежитие, всё чаще…

Так в жизни Наташи появился Саша.

Злая любовь 

Эрих Мария Ремарк писал: «Хороший конец бывает только тогда, когда до него всё было плохо». У Саши и Наташи всё начиналось наоборот – очень хорошо. Они познакомились в ноябре 2012 года. В январе следующего года стали жить вместе – вообще-то Саша жил с мамой, но с молодой женой они полгода прожили на съёмной квартире. С мамой Саши, Еленой Александровной, девушка тоже быстро нашла общий язык. Весной следующего года Наташа забеременела. Саша устроился электриком на химзавод. Но жили они гражданским браком. 

– У меня есть официальный статус сироты, и мне полагается квартира. К этому моменту я стояла на неё в очереди. И Сашина мама сказала – вот получим квартиру, тогда и распишетесь, в ней и сыграем свадьбу. У неё изначально была такая позиция: «А что ты можешь дать моему сыну?» 

А потом Наташа родила, и начались первые проблемы. Свекровь предложила молодой семье пере­ехать к ней. Летом, на шашлыках, она отвела сына в сторону и тихо сказала: «Наташе будет трудно управляться с двумя детьми…» В конце ноября 2013 года молодая семья переехала в квартиру родителей мужа. И дальше стало происходить то, что всегда происходит в ситуации «две хозяйки на одной кухне». 

– У меня были сомнения, стоило ли переезжать. Мы не могли сдружиться с Сашиной сестрой. Аля жила там же, и Сашина мама всё время ей говорила: «Посмотри, как Наташа любит Сашу, а ты так своего мужа не встречаешь». Елена Александровна как будто специально подзуживала: Наташа убирает, Наташа рисует хорошо, Наташа Сашу облизывает… Аля говорит – а я не такой человек. И потом Сашина сестра уехала, а я вроде как виноватой оказалась…

Потом начались звоночки погромче. Наташа попросила Сашу объяснить сестре, что она не претендовала на её место в квартире, это свекровь и муж уговорили её переехать. На что Саша вдруг искренне удивился: «Ты разве не сама к нам попросилась? Разве тебе не нужна была помощь?» До рождения Алёны Елена Александровна успокаивала Наташу, говорила, что всё будет хорошо. Но потом отношения испортились и со свекровью, и, соответственно, с мужем. Саша тогда сказал: «У тебя своей семьи нет, поэтому – терпи».

В марте этого года Наташа за­явила – вот Саша получит деньги, и мы уедем обратно на съёмное жильё. И тогда в новой семье вспомнили – а где квартира? Та самая, которая полагалась сироте от государства? В которой изначально планировали играть свадьбу? Наташа уже несколько лет значилась в списках нуждающихся в КУМИ Ангарского района. Она обратилась к своим наставникам, в фонд «Семьи – детям», Анна Садовская пошла в отдел опеки и попечительства ангарского управления соцзащиты. И выяснила, что в списках на жильё Наталья Фролова не значится. Когда об этом узнали Сашины родители, разразился громкий скандал. 

Отношения испортились безвозвратно. Наташа стала уходить из дома. Саша её возвращал, грозил забрать детей. Так тянулось до апреля, когда Наташа ушла окончательно. 

Квартирный вопрос 

Виктория играла в песочнице, когда её дедушка и бабушка забирали силой её младшую сестру у её мамы

Когда Наташа в 2007 году уходила из детского дома, она спросила, где квартира, которая ей полагалась от государства как лицу, имеющему официальный статус сироты с 1996 года. Ей ответили – в лицее вам социальный педагог всё расскажет перед выпуском. Когда Наташа в 2009 году покидала лицей, педагог, который должен был всё это рассказать, сменился, а новый ничего не знал. Став самостоятельной, Наташа нашла в Иркутске юриста и попросила разобраться с этой ситуацией.

– Он позвонил в ангарскую соцзащиту, и ему через полтора часа ожидания сказали, что Фроловой как сироте предоставили квартиру в 15 микрорайоне, дом 96. Только номер квартиры не сказали. Я приехала в ангарскую соцзащиту, точный адрес узнать. А мне сказали: «Нету у вас квартиры. А вы что, сирота?» Не знаю, как они себе сироту представляли. 

– Вы помните, к кому конкретно обращались в соцзащите?

– Только внешне. Потом я стала выяснять, что с квартирой. Мы с Ольгой Красновой, журналисткой газеты «Время», ездили по этому адресу, и выяснилось, что такого дома вообще не существует. Я позвонила юристу, который выяснил этот адрес, стала возмущаться, что он так оттолкнул, не помог. Тогда он сам приехал в Ангарск, пошёл с нами в соцзащиту, нашли человека, что сидел на этом телефоне, с которым он связывался. 

В конце концов в 2012 году Наташе пришлось вновь возвращаться к квартирному вопросу и опять подавать документы в КУМИ. Сотрудники фонда «Семьи – детям» рассказывали об этом случае на многочисленных комиссиях и консультациях для сирот от областного министерства образования, которые приезжали с проверками в фонд, говорили об этом на различных круг­лых столах с представителями властей. Единственное, чего удалось добиться – администрация Ангарска выделила Наташе комнату в семейном общежитии. Спустя два года, когда Наташа стала интересоваться, как продвигается очередь на квартиру, ей сообщили, что её вычеркнули из реестра сирот, нуждающихся в предоставлении жилья, в связи… с достижением 23-летнего возраста. 

Наташа

Наташа ушла от мужа Саши 24 апреля. Не стала собирать вещи, забрала только детей – их совместной дочери Алёне был год и три, а её собственной – Виктории – почти три года. Муж Саша и его мама Елена Александровна говорят сейчас, что она ушла без причины, из врождённой склонности к бродяжничеству – сирота, детдомовка, что с неё взять? Наташа утверждает, что причиной были постоянные ссоры в семье: они жили с мамой мужа, и она не давала продохнуть невестке постоянными претензиями. Правы в этой ситуации все, и не прав никто – как обычно бывает в жизни, ко­гда у каждого своя правда. Строгая свекровь, самостоятельная невестка, бедный муж, он же сын, между ними, как между молотом и наковальней. Первой не выдержала Наташа. 

Через четыре дня, которые Наташа провела у знакомых, 28 апреля, она с утра, в начале восьмого часа, повела старшую Викторию в детский сад. Предупредила воспитательницу, что в семье конфликт, и чтобы Вику не отдавали мужу. И вышла на улицу. Прямо во дворе детского сада ей натянули капюшон на лицо, повалили на землю и волоком потащили по улице до припаркованной машины. Со стороны это выглядело как похищение – прохожие даже вызвали охрану из рядом расположенного магазина «Гефест». 

В машине, на заднем сиденье, Наташа скинула капюшон с лица и увидела супруга Сашу.

– Он сказал: «Сейчас поедем подписывать документы, что ты отдаёшь мне дочку, отказываешься от любых на неё прав. Ну какая ты мать?» Он сел за руль, а кнопка на задней двери не работает. Я выскочила и убежала…

Виктория 

Квартирный вопрос не только нас всех испортил. Он разрушил семью ангарчанки Наташи Фроловой и лишил её младшей дочери

28 апреля, утро. Выскочив из машины теперь уже бывшего мужа, Наташа приехала в фонд. Там договорились, что на некоторое время – прийти в себя и решить, что делать дальше, – Наташу приютит наставница. Людмила Викторовна утешала девушку и уговаривала: «Не торопись рубить по живому, по­думай. Семья – это хорошо!». 

Тем временем в детский садик пришла Елена Александровна и забрала Вику. Наташе пришла СМС: «Фролова, не беспокойся, Вика у нас». Ни в какие переговоры Наташа с семьёй не вступала, отвечая одной фразой: «Верните Вику туда, где взяли». Тогда же она вызвала полицию и заявила о похищении ребёнка. 

– Я в полиции объяснила, что дочь похитил гражданский муж. Они удивились: «Он же папа! Вы же с ним жили. Вы что ему, не доверяете?» Я попыталась объяснить, что у меня семейный конфликт, но мне ещё и пригрозили ответственностью за ложное обвинение. Но заявление у меня приняли. 

Вику вернули почти через шесть часов – её привезли обратно в садик.

Алёна 

После шума, вызванного «похищением» Виктории, Саша успокоился почти на месяц. Хотя «успокоился» – совсем не то слово. Он писал Наташе оскорбительные СМС-ки, приезжал в фонд, снимал происходящее там на телефон, пытался выследить гражданскую жену. Попыток вернуть себе свою дочь он не оставлял ни на день. 

22 мая утром Наташа собрала детей и из квартиры наставницы до­ехала до тихого дворика, где находится здание фонда. Виктория ковырялась в песочнице, а Алёну Наташа нянчила на руках, качаясь с ней на качелях. В половине одиннадцатого в ворота фонда ворвались Елена Александровна и отец Саши, её муж, Наташин, получается, несостоявшийся свёкор. Мужчина вцепился в младшего ребёнка, а Елена Александровна снимала всё происходящее на телефон. 

– Получается, мы подрались, я вцепилась в Алёну и не отпускаю её, он вырывает её у меня, а Елена Александровна снимает и кричит: «Смотрите, она её душит!» – эмоционально вспоминает эти быстрые мгновения Наташа. – Я отпустила, а он вырвал дочь и убежал – оказалось, у них стояла машина рядом с воротами фонда. 

Наташа позвонила в дежурную часть ОП-1, но там ей сказали: «Почему вы говорите – «украли»? У вас с супругом равные права на детей, он имеет право взять ребёнка». С тех пор младшую дочь она не видела. Гражданский муж подал в суд исковое заявление, чтобы судебным постановлением его дочери определили местом проживания квартиру его матери. Потому что «ответчица не работает, не имеет постоянного места жительства, ведёт бродяжнический образ жизни». Един­ственный вопрос, который остаётся после всего описанного – а почему ответчица до сих пор не имеет постоянного места жительства? И, может быть, если бы она его имела – на что имеет все права по закону, – то эта история неудачной любви закончилась бы по-другому? Место проживания выбирается «исходя из интересов детей», написано в исковом заявлении. Разве не в интересах детей проживание в полной семье и в собственной квартире?