И вот теперь, благодаря режиссёру Татьяне Уфимцевой, в черемховском театре получился удивительный драматичный, комедийный и сентиментальный спектакль, душевно рассказывающий об одном дне  из жизни самой обыкновенной женщины.

Эта история проста и вместе с тем свежа, в ней рассказывается  о добром, незлобивом человеке – Марусечке, которая по чистоте душевной  не может жить ради собственной выгоды, даже если очень нужно.  О таких людях говорят «не от мира сего», но о таких же говорят, что «на них мир держится». Тема маленького человека, излюбленная в русской литературе, здесь приобретает какой-то иной ракурс. Героиня не вызывает сиротливой жалости и болезненного сочувствия, напротив, этот маленький человек заставляет удивиться и восхититься своим уверенным и стойким образом жизни. 

Маруся не чувствует себя в этой жизни ущербной и униженной, а как-то с достоинством принимает эту жизнь, свою роль в ней, своё положение, иногда только в сердцах сетует на святых угодников за то, что Дашу забрали да допустили, что Митю в тюрьму посадили. Но и со святыми говорит без пресмыкания, без заискивания, без попрошайничества. Наблюдая за работой актрисы Надежды Скоморовской в роли Маруси, сначала думается, что она слишком сдержанна и статична. Однако эти кажущиеся недостатки по-своему работают на образ, обезоруживая своей не сценической простотой. 

Вот её Маруся сидит, ссутулившись, на стуле, вот вполголоса бормочет себе под нос что-то о погоде, о дождях (иногда даже нет никакого речевого посыла в зал, так что местами и не слышно слов), вот она ходит, погружённая в свои мысли, со шваброй, при разговоре с людьми взглядывает как-то исподлобья, а потом и вовсе прячет взгляд, устремляя его в пол. Нет никакой игры, как говорится, «на публику», и в этом правота актрисы, потому что вся Маруся «не на публику». 

В Марусе сочетаются простота ребёнка и какая-то неведомая внутренняя духовная сила. И Надежде Скоморовской, на мой взгляд, удалось передать и эту несокрушимость, крепость души, и жизненную мудрость, и непоседливость, и открытость, и незатейливую простоватость, и мягкую, обволакивающую заботой доброту к окружающим людям. Она вроде бы, с одной стороны, и безотказная на просьбы людей, но сносить несправедливость не будет, и с резкостью директора урезонит, и доктору не подчинится, и поворчит о том, что в мире не так делается. Ко всему душа её неравнодушная была: «Душа её мучилась всякими ощущениями, потому что живая была».

Режиссёр Татьяна Уфимцева убрала из повести рассказчицу, весь её текст она распределила между десятью молодыми актёрами труппы, которые произносили его то от первого, то от третьего лица, а то проигрывали воспоминания, сами становясь героями этой истории. Таким образом, литературная основа стала живым театральным действом. Актёры с удовольствием и лёгкостью освоили этот разноплановый способ существования на сцене. Многочисленные массовые сцены, с крупными вставками-историями, разыгрывались ритмично, музыкально, азартно и вкусно. 

Так, замечательно был сделан образ сумасбродного директора рынка, спасающегося от кризиса среднего возраста женитьбой на молоденькой девчонке и многочисленными любовницами. Анатолий Чернов изобразил его «свойским», простым мужиком с налётом директорского «деловизма», он мог наорать, когда не в духе, не со злобой, а так, чтобы пар выпустить, да потом не прямо, но обиняком извиниться. Выделялась с юмором сделанная сцена, где певичка – Алёна Беляевская плюхала своё пухлое (актриса одета в специальный поролоновый костюм) тело перед Марусей, и пока та делала ей массаж, с жеманством, деланным высокомерием «великой артистки» и недоумением рассказывала, как она застала своего благоверного с другой. Яркой, темпераментной, очаровательной в образе обманутой жены была Анастасия Быкова. Контрастно робким и скромным по сравнению с повествованием о нём выглядел Митя в исполнении Ивана Бардасова. Благодаря этой Митиной положительности забавно и карикатурно выглядела сцена его соблазнения Раей из ПТУ, которую игриво, с любвеобильным азартным напором исполняла Снежана Кашина. Немного, на мой взгляд, резковатыми и грубоватыми выглядели сцены, где были изображены святые и мышь, прогрызающая знамя. Эти сцены, вроде бы нацеленные вызывать смех, смотрелись жалко и скорее коробили, чем смешили.

Очень затронули мизансцены, ставшие смыслообразующими в спектакле: это сон Маруси, её поездка на затонувшее кладбище и встреча с Богом, который освобождает Марусю от коробки, где она носит своё горе. Режиссёр Татьяна Уфимцева замечательно закольцевала эти мизансцены, подведя всю историю к светлому финалу, не такому, как у Александры Васильевой. В повести Маруся умирает, а в спектакле режиссёр даёт Марусе и всем зрителям надежду, «что всё будет хорошо».

Конечно, спектакль обделён сценографическим (на заднем плане лишь разрисованные ширмы, обозначающие тему магазина и отдалённо напоминающие советский плакат) и световым (очень много затемнённых сцен) решениями. И если кто-то предпочитает красочные, концептуальные, фееричные действа, то им этот спектакль не подойдёт. Здесь идёт простой, доверительный и редкий разговор о жизни: местами весёлый, местами грустный, но ни в коем случае не пустой.