Дети не виноваты. Виноваты водители…

Служебная «Нива» запуталась в городских улицах и остановилась в недоумении. Внутри возник мимолётный спор о направлении поиска. Участковый по Иркутскому району Андрей Изюрьев предлагал проверить частный сектор Хомутова, госинспекторы пожарного надзора Наталья Левицкая и Павел Крышкин настаивали на проверках многочисленных садоводств Курминского тракта. Численный перевес был за МЧС.

– Зона нашей ответственности – это весь Иркутский район, – объ­ясняла Наталья Левицкая, когда машина направилась в сторону Марковского муниципального образования. – По последним сведениям, население района превысило сто тысяч. Отсюда и специфика – это самый большой район области, и в нём самое большое количество садоводств. С новыми земельными отводами их сейчас насчитывается более четырёхсот. Получается, что работаем мы вдоль трактов: по Смоленщине и Маркова до Мельничной пади и Курминского тракта, наши также Байкальский и Голоустненский тракты полностью, Александровский только до Горохово, Качугский – до Кыцигировки. Самое большое количество садоводств у нас насчитывается по Мельничной пади, а населения больше всего в Хомутовском МО – более восемнадцати тысяч.

«Садоводы» уверенно опережают «деревенских» в группе риска – больше всего пожаров в Марков­ском МО по Курминскому тракту.

– В этом году наблюдается рост количества пожаров в Мамонах. Никогда такого не было, хотя причины понятны – идёт большой отвод земель, растёт население, – рассуждает о ситуации Наталья. Павел несколько иронично добавляет:

– И за счёт незначительной статистики прошлых лет – было, например, два пожара в прошлом году, в этом году – уже четыре. То есть рост на сто процентов.

С начала года и до сего дня в Иркутском районе произошло более ста бытовых пожаров, в жилье. Лес­ных – 38, палов – более сорока. Инспекторы объясняют, что следует различать – есть лесные пожары, а есть поджоги сухой травы. Поджоги, или палы, учитываются в статистике отдельно от лесных пожаров. Обычно они начинаются одновременно со сходом снега. 

– Надо понимать, что у нас есть профилактические отжиги сухой травы, которые мы сами рекомендуем главам МО до наступления пожароопасного периода. Период открывает Агентство лесного хозяйства – он начинается с регистрации первого лесного пожара в области, – объясняет Наталья.

Вопреки расхожему мнению, что траву жгут неразумные дети и садоводы, статистика упрямо твердит, что больше всего в этом стихийном бедствии виноваты обычные водители. Палы, как правило, происходят недалеко от дорог и начинаются чаще всего от случайных окурков, выкинутых водителем в окно машины. А вот палы от детской шалости – единичные случаи.

– Нами активно ведётся пропаганда среди учеников, что нельзя жечь траву, – с металлическими интонациями радиоведущей, читающей программу передач, отчитывается Наталья. – Мы в течение всего года выезжаем в школы и доводим до сведения. В зимний период доводится не такая актуальная информация, например, о недопущении ложных вызовов пожарной охраны, правила поведения на бытовых пожарах. А перед началом пожаро­опасного периода мы говорим о недопущении палов травы, поджогов и шалостей со спичками и травой. 

– То есть, есть всего три основных причины палов – шалость, окурки и поджоги на территории садоводств?

– Да. Правда, есть ещё профилактические отжиги, но они с начала пожароопасного сезона запрещены, – объясняет Наталья. – Бывают случаи, что люди беспокоятся, сообщают, что в лесу бесконтрольно горит трава, а это отжигают сотрудники Агентства лесного хозяйства. Часто лесники вдоль дорог проводят такие отжиги, чтобы потом пал не ушёл в лес. Мы сами рекомендуем главам МО это сделать, чтобы с наступлением жары не пошёл неконтролируемый пал. Выжигать нужно до схода снега, к началу апреля эти работы должны быть завершены. 

Однако с момента подписания губернатором постановления о введении особого противопожарного режима все профилактические работы прекратились, и на каждый пал выезжает группа дознавателей, устанавливаются виновные, привлекаются к ответственности. Бывают курьёзы: в четверг ночью дежурные дознаватели выезжали на телефонное сообщение – женщина ехала по Смоленщине, увидела, что в лесу горит небольшой костёр, и уже пошёл пал в сторону леса, выгорала полянка. Приехав, дознаватели увидели крайне умилительную картину – у костра в обнимку спали три бомжа. Дознаватели вызвали участкового уполномоченного и составили протокол.

– До этих выходных формально костры запрещены не были – было запрещено нарушение правил пожарной безопасности, например, разводить костры ближе пятидесяти метров от дома, этот запрет действует круглый год, – комментирует Павел. – А с 25 апреля на время действия пожароопасного периода распоряжением губернатора запрещено любое разведение костров – не только в лесу, но и вообще везде, в том числе с целью пожарить шашлыки, на пикниках.

– То есть до 25-го на расстоянии пятидесяти метров от дома, где-нибудь в лесу, можно? – уточняет «Иркутский репортёр». Инспекторы поправляют:

– Нет, в лесу вообще нельзя, особенно с наступлением пожароопас­ного периода. Есть правила пожарной безопасности в лесах, которые предусматривают, что костёр можно развести, когда он окопан, выбрана под него площадка, где нет сухой травы, нет лиственных деревьев поблизости, хвойной подстилки нет… Так вот, сейчас и это категорически запрещено – с 25 апреля на каком бы расстоянии от жилья ни был разведён костёр, это влечёт административную ответственность и штраф.

Мангал на балконе

Пожарные тушат, когда горит. Гос­инспекторы пожарного надзора находятся в патрулировании постоянно, в любую погоду. 

– В понедельник поехали – с утра пошёл снег, вообще ни одного человека не видели в садоводствах, а после обеда в Хомутове на троих составили протоколы, – рассказывает Наталья. – В Грановщине увидели дым во дворе – жители усадьбы убирали свою территорию и, чтобы не вывозить мусор, жгли его прямо на участке. Это наиболее частый «грех» в садоводствах. 

Тем временем машина нарезает круги по многочисленным садоводствам Курминского тракта. Пре­обладают профессиональные названия – «Швейник», «Станкостроитель», «Кинематографист». Погода стоит ясная, и достаточно проехать по центральной улице садоводства, чтобы заметить, есть ли криминальный дымок на участках. Пятница, ранний вечер…

– Рано приехали. Народ ещё не вернулся с работы, – досадует Павел. Наталья добавляет:

– Иногда соседи звонят. В прошлое воскресенье позвонила женщина из садоводства по Голоустненскому тракту, сообщила, что её соседка выжигает на участке сухую траву. Но это в редких случаях – все понимают, что им вместе жить. Вот мы приехали, увидели, что есть пал. А кто разжёг – никто не скажет. Поэтому большинство нарушителей выявляется не по звонкам, а в таких вот рейдах. Но инспекторов у нас на весь Иркутский район – всего четыре человека, и ещё несколько дознавателей. В Ново-Иркутском был случай, когда женщина проезжала по тракту, увидела нескольких парней на фоне горящей травы. Она их сфотографировала, позвонила нам. Мы приезжаем, собираемся составлять протокол, а они говорят: «Да вы что, мы же не разжигали, а тушили. Это и на фотках видно…» 

Машина, свирепо урча, перепрыгивает колдобины и рытвины дороги. Павел принюхивается и чувствует запах палёного. Машина возвращается и проползает по улице ещё раз. За забором видно, как семья сидит за столом под открытым небом около мангала с шашлыками. 

– За мангал можно наказать? – спрашивает участковый Изюрьев. Павел пожимает плечами:

– Это как развернуть… Можно сказать, что он жёг в оборудованном месте. Запрещено ведь в не­оборудованном… 

За окном мелькает очередная табличка – «Троллейбусник-2». Павел неожиданно поворачивается к заднему сидению, где кое-как устроился «Иркутский репортёр», и сообщает:

– Мне один коллега рассказывал. Он живёт в обычной многоэтажке на Карла Либкнехта. Утром просыпается в выходные – а в квартире дым. Он выбегает на балкон и видит – этажом ниже сосед прямо на балконе поставил мангал и шашлыки жарит. А что тут сделаешь – у нас в законе не прописано, что нельзя. Сказано – можно в специально оборудованном месте. Мангал – это специально оборудованное или нет? – Павел отворачивается, смотрит на дорогу и резюмирует. – Вот ты спрашиваешь, есть ли поджоги леса в новых спальных микрорайонах типа Берёзового? Нет, потому что они там даже из дома не выходят. Сядут на выходе из подземного гаража, поставят мангал – и культурно отдыхают, даже в лес идти не надо. Пока на сегодняшний день палов в новых районах не было зафиксировано. 

Он резко тормозит машину – за дощатым забором на участке вяло дымится бочка…

– Ура, горит, какое счастье. Давайте всех арестовывать и штрафовать, – ликует «Иркутский репортёр». Но инспекторы настроены мирно. Наталья объясняет: бочка сверху закрытая, огня не видно, а значит, можно простить. Если открытый огонь – штраф неминуем. Владельцам усадьбы быстро растолковывают сложность обстановки с пожарами и мягко требуют устранить источник возгорания. 

– Туши, Валера, – командует своему мужу решительная хозяйка преклонных лет. Валера поплотнее за­двигает крышку бочки, но тут вмешиваются инспекторы:

– Тушите водой, а не закрывайте. Если вы сейчас не зальёте, будем составлять протокол, заплатите от двух до четырёх тысяч!

Валера, опасливо бурча в сторону, идёт за ведром с помоями. Наказание выбрано символическое – прибить на ближайшем столбе предупреждающую табличку. Машина, обиженно ревя, уносится дальше, а Наталья по дороге выдаёт секрет профессионального мастерства: 

– Если в садоводстве составляешь на одного-двух человек протокол, то какое-то время туда можно не ездить. Некоторые садоводы говорят: «Мы же в железной бочке мусор сжигаем!» Так вот, это – не выход. В прошлом году в садоводстве «Растром» был пожар, который начался в сильный ветер с такого же небольшого костра в металлической бочке. Огонь удалось остановить только на седьмом доме… Виновного привлекли к уголовной, а не административной ответственности. Правда, был назначен условный срок, так как у него было трое малолетних детей. Но сам факт показателен… 

«Малокалорийные источники зажигания»

«Обувщик», «Топограф» – профессиональные названия садоводств иссякают и начинается отсебятина – «Изумруд», «Циклон». Тем временем в машине начинается обсуждение причин возгорания в лесу. Наталья упоминает смешной термин – «малокалорийные источники зажигания». Это искра, окурок, а также осколок бутылки, который вызывает пожар «эффектом линзы».

– Эффект линзы доказан? – недоверчиво переспрашивает «Иркутский репортёр», но инспекторы единодушны: 

– Да. Вот смотри. По каждому лес­ному пожару на расследование причин выезжает следственная опергруппа. Материалы отдаются в исследовательскую пожарную лабораторию. А всё исследование состоит из выдвижения версий и их опровержения. Если не было линии ЛЭП, то электротехническая причина возгорания не рассматривается – это глупо. Если не было деляны, следов стоянки людей, то человеческий фактор отбрасывается. Что ещё может быть в лесу? Молния. По каждому пожару запрашивается справка в Гидрометцентре – какая в тот день была погода, какой силы ветер, куда распространялся. Когда все версии отброшены, остаётся только одно…

– Эффект линзы?

– Конечно.

Звучит это не сильно убедительно, но едва «Иркутский репортёр» собирается спорить, как «Нива» выскакивает из переулка прямо на забор из сетки-рабицы, за которым восточного вида женщина жжёт траву во врытой в землю металлической бочке. Классическое «место преступления»…

– Что же вы нарушаете постановление губернатора об особом противопожарном режиме? – укоризненно говорит Павел, но женщина непробиваемо пожимает плечами: «Я не знала». Сообщение о штрафе она воспринимает философски. Едва на капоте «Нивы» Наталья начинает оформлять протокол, прибегает юркий мужичок. Сергей Львович, сторож садоводства «Кедр», словоохотлив и общителен:

– Они недавно купили участок, – он кивает головой на дымящуюся бочку за забором. – До них здесь жил Сашка, так они тоже сгорели. Приехали, три дня пожили, и сгорели от печки. Зимой рядом дом сгорел – квартирантов пустила хозяйка, они два месяца пожили и сгорели – обогреватель на полную мощность включили.

– Траву часто жгут?

– Да все жгут. В бочках, – легко признаётся Сергей Львович.

Наталья выписывает административный штраф – за сотрудничество и непротивление хозяйке участка нелегальный костерок обходится всего в тысячу рублей. Машина выбирается из хитросплетений закоулков садоводства на Курминский тракт. Прямая дорога идёт на Иркутск. Впереди жаркие выходные. Остаётся на­деяться, что хотя бы в проверенных садоводствах люди проявят минимальную сознательность.