Итоги первых недель, с учётом того, что идёт ещё только апрель, впечатляют и обескураживают. Ещё и тепла-то толком не было. Выше первого (низшего) метеорологический класс пожарной опасности не поднимался, а мы горим. Площадь, пройденная огнём на лесных землях, выдала вчера серьёзную цифру, да плюс сгоревшие степи. 

Впрочем, истинную цену цифрам, чтоб не поддаться эмоциям, можно установить только в сравнении. Начал сравнивать и удивился. Оказалось, что мы, Иркутская область, выглядим лучшими среди соседних субъектов РФ. У соседей природных (лесных и степных) пожаров и по количеству заметно больше, и площади, пройденные огнём, существенно превышают наши. Главное, что у нас, в отличие от соседей, не горят люди, дома и деревни. А если сравнить нас сегодняшних с нами же прошлогодними, то нынешняя ситуация и вовсе демонстрирует мощнейший рывок к благополучию. Судите сами: количество природных пожаров на вчерашнее утро по сравнению с аналогичным периодом прошлого года у нас сократилось не на какие-то жалкие проценты, а в шесть раз. Площадь покрытых и непокрытых лесом, лесных и нелесных земель, пройденная огнём, нынче оказалась меньше про­шлогодней (на ту же дату) и вовсе в 47 с половиной раз. 

Захлопать бы в этом месте в ладоши от радости и гордости за родной регион, но руки для аплодисментов не поднимаются. Дело в том, что соседние субъекты Федерации, с которыми я попытался сравнить Иркутскую область, в начале нынешнего пожароопасного периода оказались в работе по предупреждению и тушению природных пожаров… худшими по России. Там допустили катастрофы. Там горят не только степи и леса, но и жилые дома, целые деревни. И сравнение нас нынешних с нами же прошлогодними гордости тем более не прибавило, поскольку по итогам пожароопасного периода 2014 года Иркутская область тоже была худшей во всей России. Более того, в прошлом году мы постыдно прославились ещё и попытками скрыть от объективного учёта реальные масштабы беды. Вот и получается, что нынче мы лучшие лишь среди худших.

Так было не всегда. В 2012 и особенно в 2013 году по сдерживанию лесных пожаров Иркутская область была если и не лучшим, то, как минимум, в числе лучших лесных регионов России. И летом 2010 года, когда катастрофические огненные валы катались по лесам и населённым пунктам европейской части России, пожарные десантники Иркутской базы авиационной охраны лесов прославились умением укрощать даже такие пожары, которые, по мнению многих специалистов, и укротить-то было невозможно. Но в прошлом году – внезапный слом, провал. 

– В 2012-2013 годах мы справлялись с задачей предупреждения и тушения лесных пожаров, – говорил в последний день марта на итоговом совещании, которым завершается подготовка области к пожароопас­ному периоду, первый заместитель председателя регионального правительства Николай Слободчиков. – А вот в 2014 году по самым разным причинам мы горели сильнее всех. Чтобы это не повторилось, мы фактически уже с декабря начали системные мероприятия по подготовке к нынешнему пожароопасному периоду. 

Совещание, на котором были произнесены эти слова, я тоже отношу к тем самым системным, основополагающим мероприятиям в подготовке региона к каждому новому пожароопасному периоду и, увы, к неизбежному возникновению многих сотен (а при сухом и жарком лете – к тысячам) лесных пожаров. Оно традиционное. Проводится под эгидой регионального правительства ежегодно в самом конце февраля или в марте, в зависимости от фактической готовности сил, средств, ведомств и властей всех уровней к очередному пожароопасному периоду. Намечать что-то новое, глобальное и тем более дискутировать по поводу ранее запланированных мероприятий в это время уже поздно. Сводный план предупреждения и тушения лесных пожаров готов и обязателен к исполнению. 

Итоговые встречи специалистов смежных структур, ведомств и властей всех уровней от регионального правительства до глав поселений проводятся, чтобы определить – не забыты ли какие-то мелочи. Это как «посидеть на дорожку». Заинтересованные люди собираются, чтобы, «пробежавшись» по сводному плану, выявить мелкие межведомственные, межвластные нестыковки, недочёты, и устранить их немедленно. Чтобы сгладить оставшиеся шероховатости в межведомственных контактах и 

обеспечить работу «как по маслу». Чтобы каждый большой и малый субъект (будь то хоть крупное лесопромышленное предприятие, хоть глава самого малого поселения) знали, что именно они должны делать при возникновении пожарной опас­ности в их зоне ответственности, и делали это сразу же. 

Легко и быстро «пробежаться» по сводному плану предупреждения и тушения лесных пожаров, определяющему лесопожарную безопас­ность региона, конечно, не получилось. Не только «мелких шероховатостей», но и крупных проблем в ходе совещания было выявлено больше, чем хотелось. Николай Слободчиков в качестве негативного примера рассказал, в частности, о «готовности» к пожароопасному периоду Транссибирской лесной компании (ТСЛК) в Усть-Куте, которую он посетил буквально за пару дней до совещания. С производственной точки зрения в крупнейшей (как она сама определяет себя на официальном сайте) лесоперерабатывающей компании Иркутской области, включённой в перечень приоритетных национальных инвестиционных про­ек­-

тов, вроде бы всё хорошо. Здесь, как сказал первый зампред правительства области, работает 400 человек, перерабатывается 500 тысяч кубометров древесины в год. 

– Но на площадку, арендованную под ремонт техники, сваливаются древесные отходы, – рассказал Николай Слободчиков. – 15 метров высотой и примерно 4-5 футбольных полей по площади. Всё это не отделено от леса специальным противопожарным разрывом. Это вещи абсолютно недопустимые. Помимо конкретной потенциальной опасности возникновения лесного пожара это ещё и задымление всего города.

Глобальную проблему недостаточного финансирования государством противопожарных мероприятий, самую популярную в кулуарах, не сходящую с уст участников в неофициальных разговорах, на совещании почти не затрагивали. Понятно, что повлиять на её решение никто из присутствующих не сможет. Остаётся только надеяться, что недостаток денег, если повезёт, компенсируют случайные дожди. Поэтому просто приняли к сведению слова Слободчикова о том, что «учитывая жёсткие очень времена… мы будем только наращивать содействие автономным учреждениям (лесхозам) в выполнении плана финансирования мероприятий». Виктор Долгов, представляющий в Иркутске частную лесопромышленную Группу «Илим», заикнулся, правда, о деньгах «в части возмещения арендаторам затрат» за уже выполненные работы по тушению лесных пожаров. И даже привёл вполне логичный довод о том, что «Ну, никто не будет за бесплатно работать сегодня», но углубляться в проблему и требовать ничего не стал. Его слова прозвучали как мечта.

Чтобы правильно ориентироваться в настоящем, необходимо знать и анализировать прошлое. Как раз поэтому многие выступающие, говоря о мерах, намеченных на нынешний пожароопасный период, ссылались на нерадостные уроки прошлого лета.

– Сильно погорели в прошлом году крупные арендаторы лесных участков, – сообщил участникам совещания Алексей Ступин, представлявший Агентство лесного хозяйства Иркутской области. – Такие, в частности, как ООО «Группа «ИЛИМ» – площадь лесных пожаров составила 58 тысяч гектаров. ЛДК «Игирма» – 24 тысячи га. «Лесная инвестиционная компания» – 14 тысяч га. «Байкал Форест» – 5 тысяч га. При этом средняя площадь одного пожара Группы «Илим» составила 580 га. «Байкал Форест» – 306 га. «Лес­ная инвестиционная компания» – 970 га. И ЗАО ЛДК «Игирма» – 2025 га. 

Лесорубы всегда жили и сегодня живут богаче лесоводов. Рубить лес выгоднее, чем его выращивать, оберегать и спасать от уничтожения огнём. Не только в России, везде. Так уж построено мировое законодательство, потому что «музыку» все­гда заказывает тот, у кого есть деньги. А они есть у частного бизнеса. Государство и государственные лесоохранные структуры перебиваются крохами, которые выделяет им бизнес в виде налогов, сборов и разных платежей. 

Крупные и крупнейшие пожары на арендованных бизнесом лесных участках могут вызвать удивление лишь с точки зрения мудрой житейской логики. А с законодательной  всё происходит правильно. Сказал же представитель «Илима», что «за бесплатно» арендаторы спасать арендованный лес не будут, и он де-юре прав. Не спешат лесорубы спасать тот лес, который они на своих арендованных участках срубить не успели. Во-первых, потому, что действующий сегодня, руганный-переруганный специалистами и населением Лесной кодекс их к этому не обязывает. Они, правда, хоть и с разной степенью активности, но всё равно пожары тушат. Вынуждены тушить, чтобы не потерять свою лесосырьевую базу и чтобы не допустить превращения лесного пожара в катастрофу, но государство как-то (это во-вторых) не очень спешит рассчитываться с бизнесом за уже выполненные работы по спасению государственной собственности. Так вот, от несовпадения житейской логики и действующего законодательства вырисовывается очередная, здравым смыслом необъяснимая российская «загогулина». А в итоге – грустно всем.

Потушить горящий лес совсем не то же самое, что потушить горящий дом. Не говорю – труднее или легче, просто в лесу всё происходит по-другому. Поэтому самый опытный и профессиональный пожарный из МЧС на лесном пожаре (как и высокопрофессиональный лесник или лесной пожарный десантник в горящем здании) может превратиться в беспомощного новичка. Запомнилась заметка из Интернета, как летом 2010 года в полыхающих лесах Московской области лесничий спас пятерых пожарных МЧС, заблудившихся в дыму горящего торфяника. 

До вступления в силу Лесного кодекса 2006 года профессионалов, знающих по многолетнему опыту, что такое горящая тайга, умеющих ориентироваться даже в густо задымлённом лесу, было достаточно. Теперь, в связи с преобразованием лесхозов в автономные учреждения с не очень внятными функциями и ликвидацией должности лесника, они – большой дефицит. Профессиональные лесные пожарные, способные остановить даже крупные верховые пожары, сохранились разве что в парашютно-десантной пожарной службе (ПДПС) Иркутской базы авиационной охраны лесов. Но и там их количество, как можно было понять из вопросов Николая Слободчикова к Василию Панченко, представлявшему авиабазу на итоговом совещании, стремительно сокращается. 

Количество лётчиков-наблюдателей в Иркутской авиабазе сократилось на 5 человек. А это самая высококвалифицированная и дефицитнейшая профессия. У нас опытных летнабов в былые годы многие регионы, и не только сибирские, «взаймы» и «напрокат» выпрашивали, чтобы лесопожарную ситуацию на своих территориях под контроль вернуть. И количество профессиональных пожарных десантников из ПДПС Иркутской авиабазы по сравнению с 2012 годом сократилось уже примерно на 100 человек. Как, почему это произошло – на совещании не обсуждали. Первый зампред правительства области спросил Панченко напрямую: «Вы считаете, это достаточное количество?», – но прямого ответа не получил. Представитель авиабазы рассказал, что выход видит в договоре, заключённом с ВДПО – Всероссийским добровольным пожарным обществом. Хотел я было удивиться замене профессионалов любителями в столь ответственном и сложном деле, да передумал. Для государственных структур подобные вещи в последние годы становятся всё обыденнее. 

Без тяжёлой гусеничной (чтобы шины от незамеченных углей не прогорели) техники крупный лесной пожар остановить тоже можно, если работают профессионалы. Но – сложно. А с техникой уже немало лет происходят некоторые непонятки. В сводный план предупреждения и тушения лесных пожаров включается достаточное количество нужных механизмов, а когда дело требует их запланированного использования, они куда-то деваются. Нынче, ещё в процессе подготовки к неизбежным летним пожарам, проблемы тоже возникали.

– Вновь выявили ситуацию, ко­гда два субъекта представляют в сводный план одну и ту же технику, – сообщил участникам совещания Николай Слободчиков. – Или, например, «Заповедное Прибайкалье» представило для тушения лесных пожаров… снегоходы?! 

Слободчиков не счёл нужным комментировать этот случай. Понятно, что абсурд, хоть и не очень понятно, как он возник. Наверное, кто-то что-то напутал в представленных документах. Но путаница на пожаре может привести к трагедии. Директор «Заповедного Прибайкалья» Валентин Бороденко, как мне показалось, был удивлён этим сообщением не меньше других участников совещания и пообещал разобраться с казусом. 

Прошлогоднее несоответствие записанных в планах цифр фактическому количеству исправной техники руководитель службы государственного надзора за техническим состоянием самоходных машин и других видов техники Иркутской области Александр Ведерников назвал недопустимым и выразил надежду, что «в этом году ситуация категорическим образом будет исправлена».

– Вы знаете о том, что впервые, может быть, в истории Иркутской области губернатором ещё 28 января было издано распоряжение о сплошной проверке всей техники, готовящейся к пожароопасному периоду, – открыл он источник своей надежды. 

Распоряжение губернатора выполнено, и сводный противопожарный план области в итоге «похудел» по отношению к прошлому году сразу на 219 механизмов. По выражению Ведерникова, «из сводного плана ушла вся пена, вся шелуха, которая годами заявлялась».

Ну, не жалко. Зато теперь мы знаем, чем располагаем в реальности, значит, и управление защитой леса будет строиться не на иллюзиях, а на фактических данных. Это важно и правильно. И это не единственный плюс, отличающий нынешнюю подготовку области к пожароопас­ному периоду от прошлогодней.

Несколько выступающих на том совещании отметили, что муниципальные власти «в целом» нынче стали относиться к этой работе более ответственно, чем в прошлом году. А Александр Ведерников обратил внимание на совсем уж, казалось бы, незначительную, но многообещающую деталь. 

– У нас нынче впервые процент готовности техники арендаторов оказался чуть выше, чем у специализированных организаций лесного хозяйства, – сказал он. – Разница небольшая, всего полтора процента. Но, тем не менее, это отрадно. 

На самом деле – отрадно. Полтора процента – величина слишком малая для однозначного вывода об отказе частного лесного бизнеса от потребительского отношения к живому лесу, но достаточная для зарождения добрых надежд. Вот если ещё и государство поддержит чуть проклюнувшийся росток экологической ответственности бизнеса хотя бы своевременной оплатой спасательных работ, выгоревшие площади могут сократиться.