И Камчатка, и Крайний Север

«Старый мастер Николо Амати и молодой мастер Антонио Страдивари долго сидели молча, погружённые в свои думы, пока учитель не сказал ученику:

– Только природа легко и просто создаёт прекрасное. Всё прекрасное, что сотворяется руками человеческими, рождается в муках, кровавом поту, тоске неудовлетворённости, боли телесной и страданиях душевных. Если у тебя достанется сил пройти через это, то – так же, как обещал Маурицио деду моему – я обещаю тебе бессмертие познания истины. И всегда помни: истину обретают в боли…». 

Так заканчивается одна из глав культового романа братьев Вайнеров «Визит к Минотавру». И наверняка поклонники романа и фильма во время концерта невольно пытались осознать этот факт – вот они, эти знаменитые скрипки. Вот скрипка Амати работы 1665 года, рождающая нежно-серебристый звук, вот инструмент Страдивари, считается, что этот мастер ближе всех подошёл к тембру человеческого голоса, за что и был удостоен славы, какой не знали ни его предшественники, ни последователи. Вот ещё три великолепнейших инструмента – Гварнери, скрипка с сильным и густым, плотным звуком; Гваданини – благородное, глубокое, брутальное звучание; Вильом – лёгкий, ­изящный, утончённый, яркий звук. Общая страховая сумма всех пяти скрипок – 20 миллионов евро.

Мечтой маэстро были концерты на 5 великих скрипках по всей России

Скрипач Дмитрий Коган – автор большого всероссийского проекта «Время высокой музыки». Миссия проекта благородна, как и сами инструменты, – жители каждого региона нашей страны могут прикоснуться к этому удивительному искусству. Дмитрий Коган за полтора года посмотрел почти всю страну, сыграл там, где и не думал ко­гда-то играть – маленькие республики, Крайний Север, Ямало-Ненецкий автономный округ, Тыва. Порой приходилось выступать в местах, где совершенно нет норм проведения концертов классической академической музыки. Но, по словам ма­эстро, он получил огромное удовольствие, общаясь с людьми и открывая для себя страну заново.

Дмитрий Коган, один из самых известных российских скрипачей, признался, что репертуар для каждого конкретного выступления выбирается непосредственно перед концертом, после того как маэстро опробует зал. Именно за это время для каждой скрипки подбирается произведение, которое максимально подойдёт ей именно в этой акустике, именно в этом зале. В этом процессе выбора задействованы трое – инструмент, зал и исполнитель. Но есть и некоторые уже отработанные схемы: на инструменте Амати скрипач предпочитает играть старинную музыку; на скрипке Страдивари – ту музыку, что максимально отражает божественный тембр этого инструмента; на скрипке Гваданини – что-то мощное, мужское; на скрипке Вильома – непременно что-нибудь французское; а на инструменте Гварнери – нечто безумно энергетически сильное. В результате иркутяне услышали рапсодию Равеля «Цыганка», «Скерцо» Брамса, «Танго» Пьяццолы, «Чакону» Баха и другие произведения.

Скрипки живые, они могут ревновать 

На небольшой пресс-конференции перед концертом маэстро ответил на вопросы журналистов.

– Как возник этот проект и почему были выбраны именно эти скрипки?

– Проект родился в 2011 году со­вместно с российским бизнесменом Валерием Савельевым, который решил за счёт своих собственных средств приобрести инструмент такого класса, каких ещё не было в нашей стране. Он обратился ко мне с просьбой этот инструмент найти и какое-то время на нём играть. Мне эта идея понравилась, мы активно начали поиски. И попросили некоторых коллекционеров привезти нам на пробу несколько инструментов, чтобы мы их посмотрели, оценили, обсудили. Но где смотреть скрипки? Не в гостиничном номере же? Я предложил сделать большой концерт, чтобы эти инструменты прозвучали до­стойно. Выбрали Колонный зал Дома Союзов в Москве, мне было достаточно сложно в первый раз играть сразу на пяти инструментах. И этот концерт вызвал невероятный ажиотаж. Зал вмещал полторы тысячи зрителей, но около зала собралось ещё 3 тысячи человек. Директор находился в состоянии сердечного приступа, потому что если бы вся эта толпа хлынула в концертный зал, могли обвалиться балконы. В результате этого ошеломительного успеха мы решили приобрести скрипку «Робрехт» работы Гварнери, которая когда-то принадлежала Марии-Антуанетте и имеет потрясающую историю. Скрипка была куплена, но этот концерт настолько запал мне в душу, что я решился его повторить. И я стал эти скрипки (другие экземпляры, но инструменты именно этих мастеров) аккумулировать на 6–8–10 концертов в сезон. С намерением давать концерты именно в России. И вот уже четвёртый год подряд эти скрипки приезжают в Россию на несколько концертов. Чаще их эксплуатировать невозможно – потому что одна коллекция готова предоставить инструмент в мае, другая в сентябре, третья в декабре, четвёртая в апреле, очень сложно их вместе собрать, договориться. В тур 2015 года вписаны Челябинск, Иркутск, Петрозаводск, Тула, Абакан, Петропавловск-Камчатский, Астрахань. В Сибири я был везде, мне очень нравится Иркутск, я здесь второй раз, впечатления очень тёплые. Я рад, что здесь существуют свои традиции, идёт развитие искусства, и у вас один из лучших министров культуры в стране. Это не комплимент, это факт. После своих туров я знаю их всех, поэтому смело могу это констатировать. Я очень надеюсь, что Иркутск будет показывать пример другим регионам в этом тренде развития культуры и высокого искусства. А я с удовольствием об этом рассказываю и буду рассказывать. 

Общая страховая сумма всех 5 инструментов – 20 миллионов евро

– Ну а почему вы остановили свой выбор именно на Гварнери?

– Реакция публики на инструмент понравилась. Мы с моим партнёром долго думали, совместно приняли такое решение. К тому же скрипок Гварнери всего 48 штук в мире.

– У нас в российском фонде уникальных инструментов нет подобных скрипок?

– У нас есть несколько Страдивари, Гварнери есть один, но он неподтверждённый. Эти инструменты после революции были экспроприированы у аристократов и переданы в государственную кол­-

лекцию уникальных музыкальных инструментов. Так что сегодня инструменты есть, но они испорчены некомпетентными реставраторами и ни с какими мировыми аналогами, к огромному сожалению, не могут конкурировать. 

– При бережном отношении к скрипкам сколько они ещё могут функционировать?

– Сколько угодно. Лишь бы соблюдались меры предосторожности со стороны реставраторов и исполнителя, должна быть жёсткая коллективная ответственность. Мне с той же скрипкой Гварнери раз в два месяца, хочу я этого или не хочу, приходится ездить к реставраторам то в Вену, то в Кремону. 

– Как они перевозятся? Ведь наверняка инструменты с более чем столетней историей требуют особых условий?

– Именно из-за особых условий мы и не можем удовлетворить все предложения, что к нам поступают. Это и меры безопасности очень серьёзные, и меры хранения, и климат-контроль, расположенный в кейсах. То есть всё достаточно трудоёмко и сложно.

– А вам как исполнителю вам какая скрипка ближе – по тембру, духу, характеру, темпераменту?

Для каждой скрипки у Дмитрия Когана свой репертуар

– Если я одну назову, остальные обидятся, они же живые, они могут ревновать. Считайте, что у меня отношения одновременно с пятью женщинами, и каждая из них об этом знает. Но если я одну предпочту, остальные сговорятся и начнут мстить. Все равны, все любимы, хотя все абсолютно разные. 

– Вы помните те эмоции, когда впервые прикоснулись к столь именитым скрипкам?

– Я в этом плане немножко избалован – уже с 17 лет играю на выдающихся инструментах. Финский банк в мои 17 дал мне возможность играть на замечательной скрипке работы Гваданини. Потом я несколько лет играл на скрипке Страдивари, затем на скрипке Страдивари другого периода, потом опять на Гваданини, затем 4 года на инструменте Гварнери. Вы знаете, на таких инструментах сложно играть, гораздо сложнее, чем на обычных. И я чувствую огромную ответственность, меня это к многому обязывает. А я ещё совсем несовершенен. 

– Если бы у вас была возможность задать вопрос великому Паганини, о чём бы вы его спросили?

– Я обожаю его девиз: «Надо сильно чувствовать, чтобы почувствовали другие». И я бы спросил его: «Маэстро, вы жили 58 лет. Как вам удалось ни на один день не растерять своё вдохновение?» После концерта он садился в карету и ехал, трясся по ухабам в другой город. И так при любом самочувствии и в любую погоду. А потом доставал из футляра скрипку и дарил людям фантастические невероятные эмоции. В чём был его секрет? Сейчас много высоких колоссальных профессионалов своего дела. Но к концертной деятельности они часто относятся как к профессии. Мне часто звонит кто-нибудь: «Дмитрий Павлович, вы на какой площадке предпочитаете работать – в оперном театре или филармонии?». Меня это слово обижает, я не приезжаю к вам работать, я приезжаю играть, заниматься творчеством. Стараюсь, у меня это тоже, наверное, не всегда получается. И именно об этом я спросил бы у Паганини – как у него это получалось? И моя самая главная мечта – иметь возможность всю жизнь заниматься творчеством. И мне бы очень хотелось, чтобы Бог мне эту возможность дал. Я на Пасху стоял всю службу в Екатеринбурге и молился именно об этом.