Какой интерес привёл француза в эти места, нашей газете рассказала Полина Нарышкина. Мы познакомились с ней в конце февраля совершенно случайно. Девушка из Питера пыталась дозвониться в какую-нибудь региональную газету. Нужно было срочно найти человека, хорошо знающего ветку БАМа восточнее Северобайкальска. Знатока магистрали мы для неё нашли. В ответ Полина охотно согласилась рассказать о поездке через пару-тройку недель. В следующий раз дозвониться до путешественников мы смогли, когда они находились в финальной точке маршрута – Тынде. Разговаривали с Полиной, поскольку Уильям русским языком не владеет.

– Полина, расскажите о себе. Чем вы занимаетесь?

– Я журналист, пишу для французских изданий. Теперь открываю свою фирму по предоставлению услуг для иностранных СМИ, которые хотят снимать сюжеты в России, – телеканалов, журналов, фотографов.

– Как на вас вышел Уильям?

– Через «сарафанное радио», как это часто бывает… 

– Почему именно БАМ он выбрал для съёмки?

– Два года назад Уильям ездил с медицинским поездом «Терапевт Матвей Мудров». По заказу журнала «National geographic» снимал дальние посёлки БАМа. Был здесь два раза по месяцу – в марте и мае 2013 года. Сейчас Уильям получил грант от правительства Франции, 5 тысяч евро, чтобы продолжить фотографировать.

– Что больше всего интересует фотографа здесь – природа, промышленные пейзажи или бытовая жизнь местных? 

– Больше интересует быт, как живут люди в изолированных посёлках. Ведь это населённые пункты со странным статусом. Это не деревни, что-то вроде села при железнодорожной магистрали. Думаю, нигде больше такого нет. 

– Как добирались до места и какой маршрут вы выбрали?

– Мы встретились в Москве, 

Уильям приехал туда из Парижа, я прибыла из Питера. Из Москвы на самолёте добрались до Иркутска, потом пересели на 12-местный самолётик и долетели до Нижне­ангарска. Там нас встретил мой приятель, он довёз нас до Северобайкальска. Маршрут был определён заранее: мы собирались проехать по участку БАМа от Северобайкальска до Тынды.

– Чем была интересна эта поездка? Ведь Уильям уже был в бамовских посёлках. 

– Да, Уильям видел изолированные посёлки. Он был удивлён, что места, в которых мы побывали сейчас, настолько отличаются от того, где он был два года назад. Эти посёлки достаточно развиты. Особых проблем, которые он видел у местных жителей в прошлых поездках, в этот раз он не обнаружил. Теперь всё не так плохо, можно даже сказать, хорошо.

– Где вы успели побывать за эти три недели?

– Мы были в Таксимо, ездили на золоторудник. Были во временных вагончиках, ходили на котельную. 8 Марта мы справляли в Куанде в семье медиков. Потом поехали в Новую Чару, там подружились с казаками, в Новой Чаре они зарегистрировали свою станицу – Каларская. Будут избирать атамана. В Новой Чаре интервью у Уильяма взяла корреспондент газеты «Северная правда». Ходили по Старой Чаре. Там были на угольном разрезе. Уникальное место – угольный карьер, расположенный в горе. Ещё один такой карьер есть в Канаде. В Старой Чаре мы побывали в Доме культуры, там было представление. Увидели, как работает метеорологическая станция. В эвенкийском посёлке Чапо-Олого подружились с местными жителями. В Тынде были в вагонно-ремонт­ном депо. Это самое крупное депо на этом участке железной дороги, съездили в музей истории БАМа, было очень интересно. Побывали на местной киностудии. Завтра мы на машине доедем до Нерюнгри, оттуда самолётом отправимся по домам. 

– Какие самые яркие впечатления?

Уильям
с большим интересом фотографировал уличные рисунки на стенах

– Самые яркие – от людей: насколько они здесь интересные, открытые, весёлые. И Уильям был им интересен, его много расспрашивали, разговаривали с ним, женщины влюблялись… (Смеётся.) В городах мы останавливались в гостиницах, в посёлках, где гостиниц не было, приходилось искать себе ночлег. Мы ехали в деревню Якобье, не знали, где можно остановиться, спросили у водителя, который довозил нас, кто бы мог нас приютить. Мы очень удивились, когда увидели, что из Новой Чары на машине приехал человек (20 километров от Якобье до Новой Чары) специально, чтобы дать нам ключи от пустой квартиры. Он купил продуктов для нас, показал наш ночлег и вернулся домой. Женщина, которая приютила нас в Чапо-Олого, назавтра уехала, оставила нас, посторонних людей, в своём доме. Мы были в семье настоящих пьяниц, но и там нас радушно встречали. Пьют здесь много, это да. Но ведь не только в этих посёлках есть такая проблема.

Уильяма потрясло, что местные жители работают все – от мала до велика. Даже старики работают. Выходят на пенсию и продолжают трудиться. Во Франции нельзя работать после пенсии. Это святое.

Интересными для съёмки Уильям нашёл большие заброшенные здания, которые есть в каждом посёлке. Вокзалы, дома творчества. Когда-то они были нужны людям, в них собирались тысячи. Сегодня они разрушаются.

– Вы впервые были в этих местах?

– Да, я была впервые, но мне есть с чем сравнить. Вместе с американскими журналистами мы ездили по посёлкам в Краснодарском, Ставропольском краях, Дагестане и Чечне. Там к иностранцам относились настороженно. Не пускали, запрещали снимать. Здесь мы увидели другой приём.

– Много ли вещей вы брали с собой? Чего в поездке вам и ­Уильяму больше всего не хватало?

– Мы путешествовали налегке. Не могу сказать, что чего-то не хватало.

– Мне не хватало бы кофе…

– Уильям не пьёт кофе, я же достаточно легко обходилась без него. Хотя один раз кофе нам предложил начальник рудника «Кедровский», сварил его в турке прямо в своём кабинете.

– После поездки словарный запас Уильяма наверняка пополнился. Какие русские слова теперь есть в его лексиконе?

– Да, он узнал много русских слов. «Борщ», «чёрные глаза», «давай накатим», «давай домой», «пошли гулять», «вкусно», «я люблю плов», «самогон». 

– Судя по набору фраз, вас щедро угощали…

– Да, но поскольку Уильям не раз был в Сибири, некоторые блюда он пробовал раньше, например медвежатину. Для меня же вяленый медведь был в новинку. Ещё нас угощали мясом дикой козы. Впервые мы попробовали суп из оленя. Бульон нам не очень по­нравился, а само мясо вкусное. Мы также ели мороженого хариуса, порезанного на тонкие ломтики. Очень вкусно. 

– О чём Уильям расспрашивал местных?

– Ему было интересно, чем живут люди, как зарабатывают себе на хлеб. Довольны ли они своей жизнью. Какие у них проблемы. Чувствуют ли себя изолированными. Спрашивал, что люди думают по поводу развития БАМа. 

– Из этого получится какая-то заметка? 

– Нет, он интересовался исключительно для себя. В проект войдут только фотографии.

– О западных санкциях речь заходила?

– Никаких разговоров о политике не было. Политика меняется, а люди живут и работают. Он приезжает ради людей. 

– Откуда у Уильяма такой интерес к Сибири?

– Два года он прожил с девушкой из Якутии, от неё многое узнал о Сибири. Потом Уильям получил заказ от «National geographic», о котором я вам говорила. Параллельно у него много других проектов, например, наградой за серию фотографий об Африке стал грант на ещё одну поездку на континент. Так что сразу после возвращения из Сибири Уильям отправится в Африку.

– Что же будет с фотографиями, которые Уильям снял здесь? Когда их можно будет увидеть?

– Съёмки не закончены. Уильям планирует ещё два раза побывать на БАМе, в других уголках. Следующая поездка запланирована на конец года. Потом он будет сортировать собранный материал. Так что готовый проект мы увидим не раньше чем через 2-3 года.