Неблагополучные дети благополучных времён
В Иркутске проводится операция «Условник». Идут проверки всех условно осуждённых. Таких только в областном центре 2055 человек, из них 74 – несовершеннолетние. «Иркутский репортёр» решил выяснить, как ведут себя неблагополучные подростки, находясь в жёстких рамках поведения, предписанного приговором суда.
Сто операций в год. Четыре – прямо сейчас
Это только обыватель думает, что все в полиции сидят в дежурной части вокруг телефона с номером «02», гоняют чаи с печенюшками и ждут, когда произойдёт зловещее преступление. Во-первых, на пульт дежурной части любого района в стуки поступает примерно четыреста звонков. А во-вторых, на самом деле в городе постоянно и по принципу, изложенному в старой песне – «на первый взгляд как будто не видна» – проводится профилактическая работа с различными криминогенными слоями нашего разношёрстного общества. Все слышали про операцию «Перехват», которую объявляют при необходимости поимки угнанной машины, но мало кто догадывается, что в течение года проводится более ста профилактических мероприятий. Например, прямо сейчас в городе проходят одновременно четыре полицейских операции: «Каникулы», «Законность», «Контрафакт» и «Условник».
Приглашая в рейд, в пресс-службе УМВД по городу Иркутску объяснили:
– В рамках мероприятия проверяют, как выполняются наложенные судом ограничения лицам, осуждённым за преступления без изоляции от общества. Особое внимание уделяется несовершеннолетним, преступившим закон. Проверяется их поведение в быту, посещаемость учебных заведений. Попутно мы в профилактических целях предупреждаем их об ответственности за повторное совершение преступлений и административных правонарушений. Пока из нарушений выявлены только двое подростков, которые не выполнили наложенное судом обязательство находиться дома в ночное время. Нами направлены ходатайства об отмене условного наказания и исполнении наказания, назначенного приговором суда.
На этом месте полицейский фургончик заводится, своим рёвом завершая комментарий, и мы выдвигаемся в адреса. Сегодня по плану идёт проверка подопечных ОДН отдела полиции № 9, находящегося на территории микрорайона Солнечный. Однако зона ответственности ОП-9 гораздо шире – по Байкальской до Пискунова, включая территорию бывшего ИВВАИУ, выкраивая себе таким образом значительную часть Октябрьского округа. По дороге инспектор ОДН Ксения Бугаева, с трудом перекрикивая гул уазика-«буханки», рассказывает об особенностях работы с трудными подростками в этом районе, традиционно считающимся одним из самых благополучных в городе.
С одной стороны, это благополучие основано на том, что в микрорайоне нет крупных торговых центров.
– Ближайший ТРЦ к нашим границам – это «Карамель», и мы от коллег знаем, что продавцы там буквально стонут от малолетних хулиганов. Особенно страдают магазины спортивной одежды. Да и вообще такие места привлекают несовершеннолетних как место для встреч и времяпрепровождения. А это потенциальная опасность – не только для совершения мелких краж, но и для конфликтов, драк, актов хулиганства и вандализма.
– Будто в Солнечном пацаны не дерутся, – недоверчиво возражает «Иркутский репортёр», и Ксения не спорит:
– Да, дерутся. Недавно двое подростков подрались, оба попали в больницу. Один – с переломом руки, второй – с переломом челюсти. Но это единичные случаи. Поскольку нет мест повышенной концентрации подростков, нет и предпосылок для массовых драк. Так, между собой могут выяснить отношения…
– Будто в Солнечном не воруют, – упрямо гнёт свою линию «Иркутский репортёр». Ксения снова не спорит:
– Воруют. Но, опять же, где воруют? Бывает, украдёт подросток шоколадку в магазине. Его задержат, вызовут полицию. Выясняется, что он из хорошей семьи, да и деньги на карманные расходы у него есть. Спрашиваешь: «Ну зачем ты украл?» Молчит, не знает, как объяснить. Скучно стало, адреналина захотелось… Правда, у нас тут некоторое время назад целая «банда» завелась. Работали по своей схеме – один подходил к девочке и просил позвонить. Когда она вытаскивала из кармана телефон и протягивала, мимо проносилась толпа «подельников» и выхватывала телефон из руки. И этих «бегунков» не догонишь, и попросивший вроде как ни при чём. Думали, что самые умные. Понятно, что они быстро попались…
– Если они такие благополучные, зачем воруют?
– А вы сами спросите – мы уже приехали, – дипломатично отвечает Ксения в оглушительной тишине внезапно замолкнувшего двигателя «буханки».
Настя – пять телефонов и подводная видеокамера
На последнем этаже обычной «хрущёвки» нас уже ждёт грузная бабушка – облокотившись о перила, она нависает над поднимающимися сотрудниками полиции и сурово их отчитывает: не дают девочке покоя, она и так уже расплатилась наказанием, страдает. И вообще она ещё спит. На часах – два часа дня…
– Вас ведь предупреждали, что мы приедем? Что вы ругаетесь? Мы просто поговорим, – примирительно сообщает инспектор Бугаева, но бабушка агрессивна:
– А чего расспрашивать-то?! Почему именно её? Она одна такая, что ли?
Мы проходим в комнату. Настя, осуждённая за несколько эпизодов краж сотовых телефонов, бочком садится на диван и плотно упирается взглядом в пол. На вопрос, за что у неё судимость, она неразборчиво бурчит: «По кражам», а на просьбу рассказать поподробнее отвечает одновременно со смущением и раздражением:
– Летом у детей, которые младше нас, телефоны воровали…
Выясняется, что все приключения пришлись на период летних каникул – девочки скучали…
– Силой телефоны забирали?
– Нет, они в сумке лежали, на лавочке во дворе, – с возмущением оправдывается Настя. Что называется, насилие – это не наш метод. – На Ангаре был случай, когда купались – камеру подводную вытащили…
– У вас своя банда, что ли, была? – с деланной наивностью удивляется «Иркутский репортёр», и Настя наконец-то улыбается:
– Ну да… Шесть человек…
Все девочки – «с одного района». Настя утверждает, что больше с ними не дружит – после судимости она сменила круг общения. Но за каникулы они успели украсть и продать пять телефонов. «Банда» оказалась неудачливой. После кражи в школе № 47 их описали потерпевшие и нашли на записи камер наружного наблюдения. Родители потерпевших девочек были настолько озлоблены, что настояли на судебном разбирательстве. После этого Настя с подружками украла ещё несколько телефонов и видеокамеру на заливе около ледокола «Ангара». Потерпевшие пришли в полицию, стали описывать тех, кого они заметили около своих вещей – и инспектор УДН сразу узнала одну из своих подопечных по словесному портрету. Телефоны продавали, как выражается Настя, «чуркам на рынке».
– За сколько?
– Смотря какой…
– Ну, вот «айфон» у вас был среди похищенного?
– Был, но он был на пароле, поэтому его за три тысячи взяли…
Минимальный доход от простенького телефона, украденного в школе, составил 450 рублей.
– А камеру?
– Не знаю, я с девочками не ездила. Они её за восемьсот рублей сдали куда-то.
Деньги делили на всех поровну и тратили в кафе.
За украденный первый телефон девочка в суде получила сто двадцать часов общественных работ – хотя телефон, как выражается Настя, «догнали» и вернули. А за видеокамеру и остальные «сотики» – ещё пятьдесят. Второй приговор она получила, не успев отработать по первому – между судимостями прошло около трёх месяцев. Сейчас по приговору суда она моет полы в одном из офисных центров. Из ста семидесяти часов общественных работ она отработала только восемьдесят.
Подобревшая бабушка говорит на прощание:
– У меня замечаний к внучке нету. Только по дому ничего не делает. Это прошлым летом они совсем распустились с подружками. А сейчас она учится…
«Мы знаем свои права!»
Наша небольшая «оперативная группа» грузится в машину, и под неистовый вой двигателя и цирковые прыжки по неровной дороге беседа с инспектором Ксенией о нелёгких нравах современных подростков продолжается.
– Подростки сейчас стали гораздо агрессивнее, – вздыхает она.
– В смысле? Вы же сказали, они мало дерутся, – недоумевает «Иркутский репортёр».
– Не в этом дело. Они все сейчас – «из Интернета», все знают свои права, ничего не боятся. Сейчас самое обычное дело от сопливого шкета услышать фразы вроде «Вы не можете меня задержать более чем на два часа», «Вы не имеете права допрашивать меня без законного представителя». А уж фразу «Я ничего не буду говорить без адвоката» вообще каждый первый знает. Ничего не боятся – поэтому могут такую истерику в отделении закатить, что мама не горюй.
– А родители?
– А что родители? Родители много работают, им некогда заниматься детьми, и они стараются это искупить какими-то материальными благами. Они чувствуют свою вину за этот недостаток внимания, и, когда приезжают за своими детьми в отделение, начинают их защищать. Например, если подростки нарушают комендантский час, родители говорят нам: «Что вы, в детстве сами не любили гулять допоздна?» А дети это слышат и понимают – что бы они ни натворили, родители их будут выгораживать. Подростки эти моменты очень тонко чувствуют и прекрасно умеют этим манипулировать.
– А что с наркотиками?
– Сейчас всё больше появляются эти так называемые «спайсы». Случаи употребления несовершеннолетними героина или конопли единичны, зато в последнее время всё чаще бывает, что подросток прямо в школе теряет сознание, начинаются судороги, идёт изо рта пена. Всем всё понятно – спайсов накурился… Вот мы едем сейчас к молодому человеку – несколько эпизодов воровства и грабежей. Пока шёл суд – он в школе успел накуриться до потери сознания, в больницу прямо с уроков увезли.
Руслан – телефон и женская сумочка
Пока поднимаемся, воображение рисует звероподобного громилу-акселерата, чему способствует шепот Ксении в спину: «Будьте готовы к тому, что родители на наши визиты, тем более с журналистами, реагируют агрессивно». Но дверь открывает миниатюрная усталая женщина с глубокими тенями под глазами. На сообщение о рейде она кивает и приносит из кухни табурет, заботливо предупредив:
– Вы можете присесть, но только осторожненько. А то у нас и стульев-то дома нет.
На диктофонной записи впоследствии у Руслана оказывается неожиданно глубокий насыщенный тенор. Не скажешь, что он принадлежит тщедушному подростку.
– Расскажи про свою судимость. Что произошло?
– Ну, получилось так, что телефон забрали мы у пацанёнка, – без особого смущения, обстоятельно рассказывает Руслан, – днём, с тремя друзьями.
Год назад, в феврале, пацаны стояли у подъезда.
– Скучно было, что ли?
– Ну да! Стояли во дворе, у дома. Скучно было. В состоянии аффекта какого-то, не знаю. Решили забрать телефон. Забрали телефон. И вот…
Телефон продали за четыре тысячи. Это был айфон, кстати. Пацаны оказались более оборотистыми, чем Настя из начала этого репортажа.
– У тебя одна судимость? Только по этому эпизоду?
Забрали телефон. И вот»
– Нет. Ещё я летом сумку из машины подтянул. Мне как-то сказали, что можно разбить боковое стекло машины свечой зажигания. Я шёл мимо, а у меня был осколок от свечи в кармане. Увидел сумку в машине. Я и расколотил, подумал: «Ну-ка, попробую», кинул, стекло рассыпалось, я взял сумку и побежал. А там камера была.
В сумке было около шести тысяч рублей. На вопрос, куда потратил, Руслан пожимает плечами: «Да так… На нужды на свои… На кино – не на кино…»
За телефон Руслану «насчитали» два года условно. За сумку из машины – ещё полтора. Второе правонарушение подросток совершил ещё до того, как суд вынес первый приговор. Теперь три с половиной года он обязан учиться без замечаний и регулярно ходить в ПДН отмечаться.
– На сегодня всё, – подводит итоги инспектор Бугаева. – У меня на территории всего пятеро «условников». Остальные трое – на учёбе, я проверила.
За время проведения операции «Условник» среди несовершеннолетних правонарушителей всего по городу было выявлено четыре случая неисполнения условий наказания – в трёх случаях это было ненахождение дома в ночное время, ещё один подросток не посещал предписанную ему судом учёбу. Вполне возможно, что всем четырём несознательным тинейджерам условное наказание будет заменено небольшим, но вполне реальным сроком.
