В годы Великой Отечественной шла переписка между служащими в армии и их родственниками, друзьями и знакомыми в тылу. В военных адресах указывался лишь номер «полевой почты» войсковой части, а где она дислоцирована – может быть, на соседней улице за высоким забором, – это секрет. Переписка тыла и фронта не требовала оплаты, конверты шли без марок, а зачастую письма просто складывались треугольником. Тексты тотально и скрупулёзно вычитывались военной цензурой, и всё, что представлялось подозрительным, содержало или могло содержать «военную тайну» – все заливалось специальной мастикой и было совершенно нечитаемо.

Два первых военных года письма от отца приходили регулярно. И вдруг – более чем месячное молчание, а затем письма пошли снова регулярно. При этом объяснений молчания от отца не поступило, а купюр военной цензуры стало на порядок больше, в том числе вымары­вались даже отдельные слова. Мои, тогдашнего младшеклассника, догадки-разгадки начались после вопроса отца: «Какая у вас погода? У нас сейчас» – дальше купюра. Стояла зима, а у нас в Иванове зимы держались стабильные, морозные, и ежегодно по несколько дней из-за мороза разрешалось в школу не ходить, – так что зачем спрашивать про погоду-то? И у меня щёлкнуло: значит, отец хотел сообщить, что у него погода – не такая, как у нас, то бишь жаркая. Тогда демонстрировалась английская хроника про битву в пустыне под Эль-Аламейном – так отец, наверное, помогая союзникам, тянул свои телефонные провода в Сахаре? А вскоре отец попросил передать привет нашей квартирантке «и добавить от себя». Квартирантку звали Ира, и она, как отец знал, давно от нас съехала – вот я и добавил к её имени букву «н» – однозначно! Вскорости удалось вычислить и город: отец в письме использовал какую-то нелепую конструкцию, куда вклинил «потом вин». Я отыскал на карте иранский город Казвин – как потом оказалось, в точку! Дальше ещё интереснее: в конверте из плотной бумаги, кроме письма, пришёл листик с расплющенными изюминками, прикреплёнными тончайшими паутинными ниточками, плотно пристыкованными одна к одной – во! Уж не знаю, как это пропустила военная цензура, но можно предположить, что расплющенный изюм не входил в перечень секретных материалов, а таможенные правила цензуру не касались. Смех смехом, но это – правда! Мы с матерью дали по пол-изюминке соседкам-солдаткам, по крохотному кусочку я выделял лояльным одноклассникам, остальным давал лизнуть или понюхать. 

К лету 1944 года военная цензура была если не отменена совсем, то во всяком случае ослаблена. В отцовских конвертах присылались рос­кошные цветные сусальные открытки с заграничными текстами, а потом – «Привет из Ирана!»

Режим службы у наших солдат стал, видать, не сильно строгим. Отец, до и после войны помощник мастера на ткацкой фабрике, критиковал в письмах иранскую технику и продукцию текстильного производства (моя догадка насчёт Казвина косвенно подтвердилась: этот город – такой же текстильный, как Иваново), потом описал футбольный матч между смешанными русско-английскими командами гарнизонов Тегерана и Казвина.

«Ограниченные контингенты» войск СССР и Великобритании были введены «на всякий случай»: сквозь нейтральную Турцию немцы могли пройти через Иран в наше Закавказье и английскую Индию, а если б мы проиграли Сталинградскую битву, то Турция, как и Япония, вступила бы в войну. США тоже ввели войска в Иран: хотя возможность вторжения через его территорию в Америку не прогнозировалась, но как же можно без американцев? 

Много позже я вычитал, что союзники вошли на территорию Ирана в августе 1941 года, а в сентябре тогдашний шах отрёкся от престола в пользу своего сына Мохаммеда Реза Пехлеви (его новое величество в начале 1960-х годов во время визита в СССР имел счастье посетить в Иркутске вычислительный центр Сибирского энергетического института, где ЭВМ нарисовала ему зайчика в чалме и спела лейтмотив симфонической сюиты Римского-Корсакова «Шехерезада») – и на смену прогитлеровскому правительству пришло совсем другое.

Отец присылал мне персидские марки с портретами разновозрастных шахов. У одного шаха имелись роскошнейшие усы – хоть и не как у Будённого, но тоже хороши. 

Надо полагать, присутствие союзных войск способствовало выбору места встречи глав трёх союзных держав в 1943 году: они собрались именно в Иране потому, что нейтральность территории вдали от сражений Второй мировой войны обеспечивалась «отдыхом» там частей всех трёх союзников. 

Отец вернулся домой лишь через год после окончания войны – загорелый, отдохнувший, без трофеев, лишь с чемоданом сувениров.