«Покрутить эту штучку»

«Это один из первых экспонатов, который поступил в Музей связи в 1977 году, – рассказывает директор Музея связи Виктория Чебыкина. – Надо сказать, что связисты всегда бережно относились к истории. В начале ХХ века на ГТС был собственный музей, там были собраны различные телефоны». «Восточное обозрение» за 1888 год сообщало: «При той же станции (Иркутской городской. – Авт.) имеется немалая коллекция всевозможных аппаратов и принадлежностей работы заграничной, петербургской и здешней». Конечно, этот телефон помоложе экспонатов того старого музея, однако и ему уже около сотни лет, он принадлежит к аппаратам первой четверти ХХ века. «К сожалению, никакого описания или легенды предмета в наших фондах не сохранилось – от кого поступил, где ранее использовался. Есть лишь упоминание, что он был одним из первых в коллекции музея, поступивший при сборе экспонатов для будущего музея связи от работников городской телефонной станции», – говорит Виктория Чебыкина. На настенном аппарате надпись: Tartu Telefonivabrik, изготовлен, вероятно, был в Эстонии. 

Этот телефон был рассчитан на работу со станцией так называемого «шнурового включения», или станцию «МБ» (местной батареи). Основной отсек его занимала батарея. «Человек, решивший позвонить, сначала крутил ручку индуктора генератора переменного тока, – рассказывает Виктория Чебыкина. – Так вызывалась телефонистка, дежурившая на телефонной станции». «Ток по проводам достигает станции и проходит там через обмотку с сердечником внутри… – так описывалось действие такого телефона в книге венгерского писателя Эмила Киндзиерски «Алло! Кто у телефона?». – Сердечник реле, применяемый в станциях МБ, когда по нему проходит ток, притягивает к себе один конец двуплечевого рычага, в то время как другой конец опускает пластинку… Это служит для станции сигналом о вызове и одновременно позволяет определить номер вызывающего абонента, так как этот номер становится виден после того, как падает прикрывающая его пластина». «После этого человек сообщал телефонистке номер абонента, с которым хотел поговорить, она вставляла штепсель в гнездо с номером вызываемого абонента, – продолжает Виктория Чебыкина. – Теперь уже телефонистка крутила ручку индуктора и посылала сигнальный вызов. На телефоне  вызываемого абонента раздавался звонок, если хозяин поднимал трубку, телефонистка говорила: «Алло! Кто у телефона?», затем подключала абонентов между собой. И только после этого абоненты могли говорить. После окончания разговора один из абонентов снова крутил ручку индуктора, чтобы станция получила сигнал «отбоя». 

Антон Чехов описал мучения абонентов того времени в рассказе «У телефона»: «Тьфу! Чёрт знает что! – думаю я, отходя от телефона. – Может быть, я с телефоном обращаться не умею, путаю… Постой, как нужно? Сначала нужно эту штучку покрутить, потом эту штуку снять и приложить к уху… Ну-с, потом? Потом эту штуку повесить на эти штучки и повернуть три раза эту штучку… Кажется, так!». 

«Падение кусочка ваты, ползание мухи»

Работа телефонисток была очень сложной, зачастую наблюдалось расстройство слуха и нервное истощение

Однако история первого телефона в Иркутске, конечно, началась много ранее. «21 декабря 1884 г. был первый пробный опыт передачи по телефону игры оркестра и артистов городского театра, – значится в летописи Нита Романова. – Телефон проведён от театра и благородного собрания в дом Гуляева по Большой улице. Цель устройства телефона – ознакомить общество с открытиями в области электромагнетизма. Г.С. (Соловьёвым – Авт.) написана об этом предмете брошюра, а для учащейся молодёжи будет устроено бесплатное чтение с рядом опытов». Брошюра «Телефон. Передача звуков посредством электричества» была издана магазином учебных пособий Воронина и К в январе 1885 года. Главный библиограф Научной библиотеки им. И.И. Молчанова-Сибирского Лидия Афанасьевна Казанцева помогла музею связи найти экземпляр брошюры в Российской национальной библиотеке Санкт-Петербурга и сделать копию. В брошюре даётся описание устройства телефона и телефонной связи того времени. Некоторые рассуждения автора, электромеханика Александра Соловьёва, очень интересны. К примеру, вот так Соловьёв рассказывает о свойствах угольных передатчиков: «Падение кусочка ваты, ползание мухи по подставке или ход карманных часов с замечательной ясностью слышны в телефон, если последний приложить к уху». 

Виктория Чебыкина ещё в 2003 году отыскала в Государственной Архиве Иркутской области личное дело Александра Михайловича Соловьёва, которого без сомнения можно назвать пионером телефонного дела в Иркутске. К сожалению, портрета этого человека пока не обнаружено. Известно, что рождённый в 1857 году дворянин Александр Соловьёв в 1879 году поступил в механические мастерские Санкт-Петербургского Практического Технологического института. О годах учёбы в личном деле осталось свидетельство № 289, выданное директором: «… и при отличном поведении занимался в столярно-модельной, слесарно-токарной и литейных мастерских, а также в чертёжной, оказав в своих занятиях весьма хорошие успехи, но положенного для обучения в мастерских четырёхлетнего срока не пробыл». Удалось отыскать и ещё один любопытный документ. В 1881 году Александр Соловьёв дал подписку Санкт-Петербургскому городскому телеграфному управлению: «Я не принадлежу ни к каким масонским ложам и другим тайным обществам, под каким бы названием они не существовали, и что я впредь к оным принадлежать не буду, в чём и подписываюсь». С 1882 по 1883 год Соловьёв учился в телеграфной школе, учреждённой при Санкт-Петербургском городском телеграфном управлении. В свидетельстве, выданном Соловьёву в апреле 1884 года, значится: «По суждению конференции учителей признать вполне подготовленным на получение звания телеграфного механика, в котором и утверждён с первого апреля 1884 года». Очевидно, после этого Соловьёв и прибыл в Иркутский почтово-телеграфный округ (поскольку уже в конце 1884 года Нит Романов отметил его в телефонных «опытах» в своей летописи). В должности младшего механика Иркутского почтово-телеграфного округа Соловьёв проработал до 1889 года, после чего «уволился со службы по прошению». 

В областном архиве удалось найти и проект устройства телефонной линии между городскими казармами и лагерями Иркутского резерв­ного батальона (по предписанию Иркутского вольного пожарного общества) за 1886 год. Однако этот проект не был осуществлён, зато в январе 1887 года Александр Соловьёв получил разрешение на открытие в Иркутске специальной электромеханической мастерской, а в октябре в городе введено первое телефонное сообщение.  

Газета «Восточное обозрение» за 1 января 1888 года писала: «Между прочим, заслуживает внимание то, что правительственные, казённые, общественные учреждения с про­шлого года соединены телефоном. Телефон отчасти сооружён на казённые средства, отчасти – на частные пожертвования, цель его, между прочим, противопожарная. Телефон соединяет также Сибирский банк, «Московское подворье» и дом камергера Сиверса…». Как рассказывает Виктория Чебыкина, к этому моменту в городе было 16 мест, куда провели телефон. В их числе – дом генерал-губернатора, его канцелярия, полицейское управление, госбанк, дома губернатора, городского головы, тюремный замок. Газеты писали о трудностях, связанных с установкой телефонов: «Замедление в установке аппаратов произошло вследствие того, что при следовании в Иркутск часть аппаратов разбилась, из коих только некоторые можно было привести в полную исправность электромеханической мастерской А.М. Соловьёва, и что таким образом их оказалось недостаточно». Тем не менее сеть развивалась. По данным «Восточного обозрения», эксплуатация телефонов за 1886 год дала 33% чистой прибыли. 

Однако в 1889 году Соловьёва на его посту сменил младший механик Санкт-Петербургского почтово-телеграфного округа Марцелий Голинский, который и сыграет важнейшую роль в создании Иркутской телефонной сети. Он был вторым, но именно ему принадлежит честь проектирования и сооружения ИГТС – Иркутской городской телефонной станции. Во время пребывания в Иркутском округе с 1889 по 1893 год он построил воздушный переход через Ангару, спроектировал пере­устройство коммутаций Иркутской почтово-телеграфной конторы, составил проект и смету на постройку Иркутской телефонной сети. В 1899 году руководил переустройством стоек и ввода ИГТС, будучи уже занят на других крупных проектах связи по России. Тогда же, в 1892 году, было принято решение о том, что телефонная сеть более не будет частной. 

Боль, головокружение, шум в ушах

Сегодня в здании центральной телефонной станции располагается БТИ

«Восточное обозрение» № 18 за 1892 год оповестило жителей города: «Телефонная сеть в городе с 1 июля переходит из частных рук в ведение телеграфного управления, так что устройство линии, аппаратов и их содержание принимаются на счёт казны. Городские абоненты разделяются на две группы: живущие от центральной телефонной станции на расстоянии менее двух верст (по прямому направлению) платят 100 рублей в год. Живущие на расстоянии более 2 верст приплачивают за каждую излишнюю версту по 25 рублей. Городским абонентам предоставляется право требовать устройства телефонов на даче…». В апреле 1892 года «Иркутские губернские ведомости» опубликовали «Условия пользования Иркутскою городскою телефонною сетью, устраиваемой и эксплуатируемой правительством». Телефонные аппараты устанавливались лицам и учреждениям по заявлению, оплачиваемому гербовым сбором (от сбора освобождались только правительственные учреждения). Уже тогда в «Условиях…» оговаривалось, как нужно общаться по телефону: «Передача посредством телефонных аппаратов сведений, содержание коих противно законам, общественному порядку, нравственности, и неприлично по выражению, не дозволяется». Особо указывалось, что с открытием действия Иркутской телефонной сети «не может быть допущено существования» каких-либо частных телефонных сообщений на территории Иркутска. Телефонные аппараты, индукционные звонки и громоотводы «составляли собственность казны», и за их умышленную порчу или утрату в пожаре абонент обязан был заплатить. Абоненты, линии и аппараты которых перешли из частных рук безвозмездно в казну, получали трёхлетнее сохранение прежней абонентской платы – 60 рублей в год.    

В июле 1892 года был смонтирован и сдан в эксплуатацию 100-номерной коммутатор системы «Мультипль», ИГТС заработала. По статистике 1893 года иркутяне сделали 117 349 звонков, более всего пользовались телефоном 2 и 3 полицейские части. В Иркутске было 19 верст воздушных линий и  63 абонента. Газета «Восточное обозрение» в 1895 году писала: «Говорят, что развитие телефонного дела породило и новую профессиональную болезнь телефонисток, приходящую вследствие переутомления слухового органа. Необходимость постоянно с напряжением прислушиваться к звукоприёмнику производит серьёзное расстройство слуха, сильную головную боль, головокружение, шум в ушах и нарывы». «Телефонистка должна была помнить не только номер, фамилию, но и имя, занятие и адрес многих абонентов с одинаковой фамилией, чтобы не перепутать их при соединении», – сообщается в книге «Алло! Кто у телефона?». Экзамены для телефонисток были очень суровыми, директор станции в Будапеште, к примеру, клал перед собой коробку спичек и коробку конфет. Если телефонистка неправильно называла номер трижды подряд и на столе появлялись три спички, то её ждала переэкзаменовка. Если ошибок не было, она получала 6 конфет, а если ответы были даны с запозданием – пять конфет. После трёх неудачных попыток телефонисток увольняли с работы. «В течение восьми часов в день при каждом соединении телефонистке приходилось поднимать прикреплённый к шнуру груз весом в 4 килограмма. Эти перекатывающиеся балласты нужны были для того, чтобы коммутационные штепсельные шнуры постоянно были натянуты», – сообщается в книге. Кроме того, в почтово-телеграфном ведомстве считали, что «замужние женщины вносят заметное расстройство в организацию почтово-телеграфных учреждений». Девицы и бездетные вдовы, которые выходили замуж, рисковали быть «бе­зусловно уволенными» со службы, даже если их супруг работал в почтово-телеграфном ведомстве. Дама с детьми не могла быть надёжным работником, который в любой момент окажется на месте. 

На Иркутской телефонной станции в конце XIX века по примеру си­стемы коммутаторов в Рижской сети установили ЦБ (центральную батарею, которая стояла на станции, и позволяла абонентам связываться напрямую, без услуг телефонисток). Эпоха массовой работы «телефонных барышень» уходила в прошлое медленно. Телефонистки уже не в состоянии были запомнить огромное количество абонентов, которые всё прибавлялись и прибавлялись. В 1905 году в Иркутске было 718 абонентов, в 1919 – уже 1,4 тысячи. Тем не менее полностью на систему Центральной батареи (ЦБ) в Иркутске перешли только к 1936 году. Старенький телефон фирмы Tartu Telefonivabrik был чудом сохранён и в 1977 году занял своё почётное место в Музее связи.