Организованная в рамках проекта «Семейный альбом. С Иркутском связанные судьбы» экспозиция, развёрнутая в сибирском отделе областного художественного музея, посвящена 60-летию со дня рождения талантливого живописца, графика, театрального художника Александра Шпирко. Увы, его яркая жизнь оборвалась на самом взлёте – в 1999 году. Однако творческое наследие Александра Шпирко продолжает удивлять и восхищать истинных поклонников изобразительного искусства своей неповторимостью, многообразием. Как заметила на открытии экспозиции искусствовед Тамара Драница, нервное и тонкое искусство художника было продолжением его личности – загадочной, экспрессивной, нежной, сентиментальной.

Невостребованное до конца творчество Александра Шпирко, по словам Тамары Григорьевны, обладало редким качеством целостной многомерности: когда графическое или живописное пространство становилось для художника тесным, его творческое воображение находило выход в реальном и динамичном трёхмерном пространстве сцены. Врождённая интеллигентность, редкая эрудиция и безупречный вкус позволили Александру Шпирко чувствовать себя свободным в различных стихиях искусства – в живописи, книжной, журнальной и станковой графике, театральном плакате, сценографии. В этом убеждаешься, когда знакомишься с экспозицией.

Александр родился в семье художников Евгения Владимировича Шпирко и Раисы Николаевны Бардиной в 1955 году. Окончил Иркутское училище искусств, сотрудничал с Восточно-Сибирским книжным издательством, принимал участие в оформлении более 50 книг – Вампилова, Олеши, Достоевского, Жюля Верна, О’Генри, Бунина, Толстого, Евтушенко, Левитанского, Диксона, других русских и зарубежных писателей.

Натюрморт

Семь лет преподавал в Иркутском училище искусств живопись, композицию, основы полиграфии. Участвовал в областных, зональных, республиканских, всесоюзных, международных выставках. Большое удовлетворение получал от работы с театром. Это, прежде всего, сценография спектаклей Вячеслава Кокорина «Хорошее убийство», «Веселись, негритянка!», а также «Каштанка», «Самое главное», «Звезда адмирала». За оформление книги «Воскресение» удостоен бронзовой медали ВДНХ на всесоюзной выставке, посвящённой 150-летию Льва Толстого. К слову, ко всем своим талантам Александр был заядлым книгочеем, он считал, что чтение, работа с книгой являются для него частью профессии.

Предоставим слово известным деятелям культуры, с которыми творческая судьба свела Александра Шпирко.

Виталий Диксон, писатель: «Саша был художником моей книги «Когда-нибудь монах». Свою работу он делал с упоением в прямом и переносном смысле. Дело в том, что в одном эссе Саша являлся персонажем. Вначале он был в восторге. Потом – в отчаянии. Затем снова испытывал восторг. Так я и не понял, в каком он был пространстве. Саша ушёл, строчки остались»…

Вячеслав Кокорин, театральный режиссёр: «Он принёс мне макет стены. Казалось, ну стена и стена, но в его макете так всё встало на места, что его пространство задышало, стало мне подсказывать, как заполнить эти клеточки и треугольники. Стало ясно, что вот это пространство – единственное, где в данный момент должна стоять наша Мария, а вот эта Сашина диагональ диктует диагональ на сцене. Фактически средневековый Сашин орнамент на каменной стене определил экспрессионистский стиль спектакля, который без него мне только мерещился».

Анатолий Кобенков, поэт: «То, что Александр Шпирко успел сделать за двадцать лет в книжной графике, представляется нам разноцветным, многообъёмным и в высшей мере самостоятельным миром. Иллюстрируя О’Генри или Юрия Олешу, Евгения Евтушенко, Александра Вампилова, он таинственным образом возвратил героям широко известных книг ту самую заразительную первобытность, что сродни тайне писательского замысла, а многим из поэтических абстракций смело (но и корректно) подарил законченный контур обобщения».

Сергей Маро, театральный деятель: «Таких афиш театр не знал. Боюсь широких обобщений, но сам нигде ничего подобного по красоте и силе я не видел. С афиши Шпирко театр действительно начинается: его афиша, сочетающая самые различные техники – объём, фото, графику – громогласно, когда весело, а когда и мрачно, вводит в суть спектакля».

«Самое главное». 1996. «Эскиз костюма». «Звезда адмирала». 1997.
Эскизы костюмов

И снова Тамара Драница: «Жизнь Александра Шпирко оборвалась на случайной остановке между прошлым и будущим, в неясные очертания которого художник всматривался внимательно и напряжённо».

Страницы «Семейного альбома» на выставке, где представлены работы Александра Шпирко, впечатляют. Вот выдержка из книги отзывов, которую оставила группа художников из Ангарска: «Удивления достойны классические работы Александра «Золотой натюрморт», «Цезарь» (Цезарь – любимый кот художника. – Прим. авт.), оригинальные, блестящие иллюстрации к книге Юрия Олеши «Три толстяка». Во всех своих художнических ипостасях Александр Евгеньевич оставил великолепные образцы художественного творчества».

Автопортрет. 70-е годы

В книге отзывов можно найти также слова благодарности организаторам выставки и в первую очередь младшим представителям семейной династии – графику и педагогу Марине Евгеньевне Синишиной-Шпирко и известному в Иркутске архитектору, дизайнеру, графику Андрею Евгеньевичу Шпирко, которые бережно хранят наследие старшего брата – яркое и неповторимое.