«Ни о каком обмелении ни один нормальный человек говорить не будет, – выступая на пресс-конференции в редакции «Российской газеты», директор Института  водных проблем РАН Виктор Данилов-Данильян (в первой половине девяностых руководивший Министерством охраны окружающей среды и природных ресурсов, а с 1993 по 2000 годы возглавлявший правительственную комиссию по Байкалу) был категоричен. – Глубина озера больше полутора километров, а мы рассуждаем о десятках сантиметров. Что это за обмеление?» Ситуация, если не знать её предыстории, не выглядит катастрофической. По данным Федерального агентства водных ресурсов, 10 февраля 2015 года уровень воды в Байкале составлял 456,03 м по Тихоокеанской системе высот. За время, прошедшее с 1898 года, когда начались регулярные наблюдение за озером, до того момента, как в 1959 году заработали первые гидроагрегаты Иркутской ГЭС, он в основном находился ниже  этой отметки. А за последующие 55 лет, когда средний уровень Байкала в результате заполнения водо­хранилища станции поднялся почти на метр, он 22 раза опускался ниже неё, достигнув в 1982 году отметки 455,27 м. Однако уже четырнадцатый год существует одно веское «но»: 26 марта 2001 года было принято постановление правительства РФ «О предельных значениях уровня воды в озере Байкал при осуществлении хозяйственной и иной деятельности». И оно гласит, что минимальная отметка составляет 456 м, а максимальная – 457 м в Тихоокеанской системе высот. 

«Когда это постановление принималось, на Байкале установилось рекордно длинное маловодье, продолжавшееся, за одним исключением, с 1996 года, – констатирует главный специалист Института систем энергетики имени Л.А. Мелентьева (ИСЭМ) СО РАН Вячеслав Никитин. – Причём это было «курортное» маловодье, когда отклонение притока в озеро от нормы составляло в среднем 6%». В подобных условиях, когда амплитуда колебаний уровня была невелика и составляла шесть-семь десятков сантиметров, правительственные чиновники посчитали нужным «перевести на нелегальное положение» катастрофические маловодья, вероятность наступления которых составляет 1-2%, а также экстремальные паводки, чья вероятность оценивается в 15–20%. И если до недавних пор эта система работала без особых сбоев, то в 2014 году подверглась серьёзному испытанию.

Природный фактор

До запуска Иркутской ГЭС уровень Байкала редко поднимался выше 456 м , а в восьмидесятые опускался гораздо ниже этого ограничения, установленного в постановлении правительства РФ 2001 года

Минувший год прошёл под знаком катастрофического маловодья. Если средний многолетний приток в Байкал до запуска Иркутской ГЭС составлял 1922 кубометра в секунду, а после него – 1830 кубометров в секунду, то на сей раз он упал до 1268 кубов. Это рекорд для всего периода, когда осуществлялось регулирование озера, играющего для станции роль водохранилища. Если брать весь период наблюдений за Байкалом, то это второй результат с конца – в 1903 году среднегодовой ежесекундный приток снизился до 1106 кубометров. Как следствие, за весь 2014 год в озеро поступило только 40,2 кубического километра воды при норме около 60 кубокилометров (примерно столько же уносит Ангара).

Причина кроется в глобальных климатических процессах, не обошедших стороной Монголию и регионы Восточной Сибири, на территории которых расположен водо­сборный  бассейн Байкала. Федеральная служба по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды сообщает, что прошлый год стал вторым самым тёплым в Северном полушарии Земли с 1891 года. Норма по температуре была превышена на 0,75 градуса по Цельсию, что лишь на 0,02 градуса меньше, чем в жарком 2010 году. Летом фиксировались экстремальные температуры. В обзорах Гидрометцентра России, который входит в состав федеральной службы, отмечают, что ещё в июне осадки над Монголией и, местами, над югом Восточной Сибири превышали нормы, но в последующие месяцы ситуация изменилась кардинальным образом. Летний муссон в Азии, который в 2013 году вызвал наводнения в Китае и на российском Дальнем Востоке, а заодно и позволил наполнить Байкал, на сей раз оказался существенно слабее. «Ситуация, связанная с высоким температурным режимом и маловодьем, наблюдалась и раньше, – отмечает директор Гидрометцентра России Роман Вильфанд. – Происходило естественное понижение [уровня Байкала]. Ну это же природный фактор, не человеческий, не антропогенный! Вспомните, полвека назад была проблема с Каспием: происходило понижение безо всякого антропогенного воздействия, а с 1978 года началось резкое монотонное повышение, длившееся 17 лет. Существуют природные циклы, с которыми тяжело конкурировать, тяжело бороться, тяжело их минимизировать». 

Если говорить про Байкал, то во втором квартале 2014 года приток в него составил 83,4% от нормы – после тёплого апреля, когда из-за активного таяния снега весенний паводок начался раньше обычного, и достаточно полноводного мая наступил маловодный июнь. А во втором квартале он снизился до 61% от среднего многолетнего уровня. «Сентябрь был третьим [по минимальному] притоку за всё время наблюдений», – уточняет Вильфанд. В четвёртом квартале приточность оказалась отрицательной – потери на испарение и образование льда оказались больше поступлений в Байкал. К примеру, в декабре она составляла минус 500 кубометров воды в секунду при норме минус 241 кубов ежесекундно. 

Старший научный сотрудник лаборатории гидрологии и гидрофизики Лимнологического института СО РАН Валерий Синюкович добавляет: начиная с 1996 года приток в Байкал был сравнительно небольшим (исключением был только 1998 года. – Авт.). «Это было связано с низкой водностью Селенги, – поясняет он. – И только благодаря тому, что другие реки, например Верхняя Ангара, не испытывали таких тенденций, приток не столь сильно уменьшался». Однако в 2014 году маловодье охватило не только Селенгу, дающую половину поступлений в озеро, но и другие притоки. Та же тенденция, к слову, затронула и Енисей, который обычно отличается асинхронным с Ангарой стоком. Так что сложности в накоплении гидроресурсов испытали не только Иркутская, Братская и Усть-Илимская ГЭС, но и Красноярская и Саяно-Шушенская. Кроме того, был сорван график наполнения водохранилища Богучанской ГЭС – за год оно поднялось чуть более чем на 12 м, однако нормального подпорного уровня в 208 м в Балтийской системе высот так и не достигло. По данным Енисейского бассейнового водного управления Росводоресурсов, 10 февраля вода в нём держалась на отметке 205,97 м БС.

Запаса не хватает 

Хотя уровень Байкала ещё очень далёк от отметок маловодий семидесятых-восьмидесятых, в Бурятии сложившуюся ситуацию поспешили назвать катастрофической. «Проверьте данные, что в колодцах прибрежных деревень исчезла вода, – обратился президент республики Вячеслав Наговицын к министру природных ресурсов региона Юрию Сафьянову на пленарном заседании, которое состоялось 12 января. – Впору объявлять ЧС, поскольку воды нет, если что-то загорится, пожарную машину заправить будет не­где. Подготовьте обращение в минприроды РФ, аргументированно объясните ситуацию, с учёными покажите, что может произойти. У нас торфяники осушились, начали гореть, а иркутские энергетики ещё хотят снизить уровень». Через два дня последовало уточнение от пресс-службы президента: ОАО «Иркутскэнерго» никто не обвинял в маловодье на Байкале, речь шла лишь о том, что правительство республики занимается решением связанных с ним проблем. При этом в сообщении, размещённом на официальном интернет-портале органов власти Бурятии, было сказано, что «по опубликованной в прессе информации от местных властей, водоснабжение из колодцев и поверх­ностных вод озера ухудшилось из-за обмеления мелководных заливов в связи с чрезмерной сработкой уровня Байкала в весенне-летний период 2014 года со стороны «Иркутскэнерго» и наступившим затем маловодьем». А обнародованная следом новость гласила, что член Совета Федерации ФС РФ Арнольд Тулохонов, ранее возглавлявший Байкальский институт природопользования СО РАН, ещё в декабре направил в адрес генерального прокурора России Юрия Чайки письмо, в котором информировал его, что Енисейское БВУ установило на январь 2015 года сбросные расходы Иркутской ГЭС на уровне 1300 кубометров в секунду, «преднамеренно в интересах энергетиков» допуская понижение уровня озера. В нём же сенатор предложил ограничить ежесекундные попуски станции 1100 кубометрами.

Забегая вперёд, скажем, что ответ на обращение Тулохонов получил в конце января – вопрос передали на рассмотрение в прокуратуру Иркутской области, управление Генеральной прокуратуры РФ в Сибирском федеральном округе, Минприроды России и Росводресурсы для организации проверки. Режим ЧС, о котором говорил Наговицын, в Прибайкалье введён не был. Однако с 20 января все силы и средства, необходимые для предотвращения происшествий в связи с маловодьем, приведены в повышенную готовность. 

Говоря о необходимости сократить сбросные расходы Иркутской ГЭС до 1100 кубометров в секунду (при этом жители и организации Иркутской области в таком случае остались бы без воды и тепла), сенатор рекомендовал «принять все меры для решения водных проблем». Какие именно меры он имел в виду, Тулохонов не уточнил. Однако водозаборные сооружения в нижнем бьефе ГЭС могут функционировать, когда при открытой воде сбросы составляют выше 1300 куб. м/с (и с образованием льда, если кромка поднимается выше Усолья-Сибирского, они могут составлять 1250 куб. м/с). Это было доказано экспериментальным путём в начале восьмидесятых годов, когда на Байкале наблюдалось маловодье. Поэтому такое ограничение было внесено в правила использования водных ресурсов водохранилищ Ангарского каскада ГЭС, утверждённые в 1988 году. Правоту их разработчиков подтвердила ситуация, сложившаяся зимой 2002-2003 годов, когда попуски пришлось ограничивать для того, чтобы уложиться в установленную правительством метровую «призму» регулирования Байкала. 12 января 2003 года, когда станция работала при минимальных расходах, на 10 часов был вынужденно остановлен водозабор ТЭЦ-10, не только удовлетворяющий технологические нужды станции, но и питающий весь Ангарск, где проживает около 250 тыс. человек. Вместе с городом нефтехимиков от попусков Иркутской ГЭС зависят Усолье-Сибирское, Свирск, Черемхово и прилегающие к ним посёлки – территория, чьё население составляет около 500 тыс. человек. «Я никогда не делил Байкал на иркутскую и бурятскую территории, так что нынешняя проблема – общая, – замечает по этому поводу губернатор Иркутской области Сергей Ерощенко. – Если мы, допустим, перестанем осуществлять сброс воды [через ГЭС в объёме 1300 кубометров в секунду], то она станет проблемой почти для полумиллиона человек, тогда как в Бурятии речь о тридцати тысячах. Если мы их переведём на бутилированную воду, это будут миллионы бутылок, которые нужно будет приобрести. А это деньги, которые выбрасывать на ветер нельзя». Федеральные органы власти к такой позиции прислушались – ещё 19 января министр РФ по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий Владимир Пучков сообщил на пресс-конференции о том, что в течение десяти дней будет подготовлен проект нормативно-правового акта, позволяющего установить на 2015 год минимальную отметку уровня воды в Байкале ниже 456 м ТО. 

«Полезный объём, который заключён между двумя отметками [в 456 и 457 м ТО], составляет 31,5 кубокилометра, – комментирует руководитель Росводоресурсов Марина Селивёрстова. – Если вы произведёте простое арифметическое действие и [от нормального годового притока] отнимите показатель 2014 года, то вы поймёте, что дефицит полезного притока составил около 19 кубокилометров. Ещё одно простое арифметическое действие: от 31,5 отнимем 19 и понимаем, что свободный располагаемый объём у нас составлял около 11 кубокилометров. Этим объёмом мы обеспечивали потребности всех отраслей экономики, жилищно-коммунального хозяйства, судоходства и предприятий социальной инфраструктуры. Байкал по-прежнему находится в отметках, установленных постановлением правительства, есть ещё семь сантиметров запаса (по состоянию на 29 января. – Авт.) Но запас сокращается, сегодня это около трёх кубокилометров. За счёт этих ресурсов идёт удовлетворение потребностей объектов в нижнем бьефе Иркутского гидроузла, которые составляют около 3,9 кубокилометра. Мы понимаем, что этого запаса не хватает для того, чтобы устойчиво обеспечивать хозяйственное и бытовое водоснабжение». В Лимнологическом институте СО РАН предполагают, что до конца марта, когда начнётся таяние снега, уровень воды в Байкале снизится до 455,8 м ТО. По оценке ИСЭМ СО РАН, сделанной позднее, ко второй половине апреля он может опуститься до отметок 455,81 – 455,85 м ТО. 

«Мы особо повлиять на уровень не можем»

Росводоресурсы в этой ситуации действуют строго в соответствии со сложившейся обстановкой и теми предписаниями, которые даны вышестоящими инстанциями. Ведомство установило попуски Иркутской ГЭС на минимально возможном уровне. Точно так же, в полном соответствии с ситуацией, оно работало весь 2014 год. В апреле, когда  из-за жаркой погоды начал таять снег и пришлось принимать более ранний и обильный паводок, чем обычно, сбросные расходы станции на 12 дней увеличили до 2300–2400 кубометров в секунду, затем сократили до 2000 кубов и к концу первой декады июня снизили до 1500 куб. м/с. К концу второго месяца весны Байкал достиг отметки 456,13 м ТО, что на девять сантиметров выше максимального уровня за предыдущие 15 лет, достигнутого в 2013 году, с которым графики притока в озеро практически совпадали до начала лета. Отметку сохраняли до 26 мая, освобождая место для той воды, которая должна была прийти с летними и осенними дождями в месяцы, на которые приходится второй за год пик наполнения Байкала. Предварительный прогноз на третий квартал был благоприятным: ожидалось, что в июле приток будет чуть ниже нормы, а в августе и сентябре превысит её. Однако со­временные технологии не позволяют с высокой вероятностью предсказывать погоду на столь длительное время вперёд: уточнённый прогноз, который поступил только в конце июня, оказался диаметрально противоположным. 

«Внутри года мы особо повлиять на уровень не можем: как вода поступает в Байкал, так мы, только исходя из этих ресурсов, регулируем уровень, – подчёркивает Синюкович. – От сезонного хода никуда не денешься. Уровень стараются выдерживать таким образом, чтобы его сезонный ход сильно не поменять, потому что это чревато серьёзными экологическими последствиями». Как только сокращение притока стало очевидным, Енисейское бассейновое водное управление предписало сократить сбросные расходы Иркутской ГЭС. В начале июня их снизили до 1700 кубометров в секунду, во второй декаде – уже до 1500 кубов. Затем, лишь на три дня в середине июля прибавив 60–150 кубометров, попуски удерживали на этом уровне – ниже было нельзя, потому что в таком случае было бы прекращено судоходство по Ангаре и сорван северный завоз. Со второй декады сентября, когда навигация ещё не была завершена, сбросные расходы Иркутской ГЭС постепенно начали снижать до 1300–1425 кубометров в секунду, и с тех пор удерживают на минимально возможном уровне.  

За счёт того, что летом попуски были ограничены, к началу сентября Байкал удалось наполнить до отметки 456,57 м ТО. Заслуга в этом, что бы ни говорили эксперты из Бурятии, принадлежит именно Иркутской ГЭС: в естественных условиях Ангара в третьем квартале ежесекундно уносила бы  из озера в среднем 2380 кубометров воды – почти на тысячу кубов больше, чем реально пропускала станция. Несложно догадаться, что снижение сбросных расходов привело к возможности удержать часть воды в верхнем бьефе. Можно ли было задержать ещё больше? «Предположим, что у нас уже во второй половине апреля есть прогноз притока с точностью до куба, и мы знаем, что ресурсы надо использовать максимально экономно, – отвечает на этот вопрос Никитин. – Достигли отметки 456,13, ну максимум 456,15 метра, установили расходы 1500 кубометров в секунду и удерживаем их до 10 июня (даты, когда их и без того снизили до такого уровня). Это дало бы всего шесть сантиметров». Таким образом, уровень Байкала в начале сентября мог бы составить 456,63 м ТО вместо реальных 456,57 м ТО. Если учесть, что в январе приток стал положительным и составил 50 кубометров в секунду, так что озеро теряло по сантиметру в четыре дня, получается, что к отметке 456 м ТО его уровень пришёл бы на 24 дня позже. Но в любом случае это про­изошло бы до того, как начнётся весенний паводок и вода станет прибывать. То есть уровень Байкала неминуемо опустился бы ниже того предела, который задало правительство РФ. В таких условиях решение хотя бы на время допустить выход за пределы метровой «призмы» регулирования выглядит вполне логичным. 

«Простые физические процессы»

Эксперты с восточного берега озера, впрочем, пугают катастрофическими последствиями такого шага. Министерство природных ресурсов Бурятии, ссылаясь на заключения местных научных и общественных организаций, заявило о том, что понижение уровня Байкала чревато массовой гибелью рыбы и других живых организмов, обитающих в нём. Информационное агентство UlanMedia пишет: по информации Байкальского института природопользования, которую приводит ведомство, если вода опустится до отметки 455,8 м ТО, береговая линия на востоке «отступит» на 50–100 метров, так что оголится прибрежное мелководье. Площадь осушенных земель по всему озеру, утверждают бурятские учёные, может составить до 200 кв. км. «Можно предположить, что понижение уровня озера повлечёт гибель около 85 тысяч тонн рыбы и других организмов», – приводит их вывод информагентство. Под угрозой – наиболее многочис­ленная майская субпопуляция желтокрылки, играющая важную роль в пищевой цепи омуля, хариуса и нерпы, а также омуль, чьи личинки (так называется стадия развития рыбы, предшествующая мальку) якобы не смогут выйти на Селенгинское мелководье. Возможные потери рыбопродукции и эксплуатационные затраты на получение объёмов промыслового возврата на рыбоводных заводах при этом оцениваются в 24,3 млрд рублей.

«Мы знаем, что 18 тысяч лет назад уровень Байкала понижался на 30 метров и твёрдо знаем, что уже тогда в нём были омуль и сиг, но ни один из этих видов рыб не вымер», – говорит исполняющий обязанности директора Лимнологического института СО РАН Михаил Грачёв. Уже в новейшей истории Байкал опускался до 453,99 м ТО в 1956 году, а минимальная отметка после запуска Иркутской ГЭС, достигнутая в 1982 году, составила 455,27 м ТО. А первую гидроакустическую съёмку, при которой для оценки численность и биомассу омуля использовали эхолот, сотрудники Лимнологического института проводили в конце восьмидесятых. Это произошло после того, как в 1975 году был отменён запрет на промысел омуля, введённый в 1969 году из-за снижения численности нерестовых стад. Проведены научная разведка и в 1987 году – экспериментальный лимитированный промышленный лов. По результатам чисто акустической съёмки, проведённой в 1989 году, численность омуля оценили в 254 млн экземпляров, тралово-акустический метод дал результат 300 млн рыб. Оценка 1995 года составила 144,1 млн рыб (плюс-минус 25,2 миллиона), 2003 года – 450 млн, 2007 года – 174 млн рыб. Однако в 2011 году по результатам ещё одного гидроакустического исследования численность омуля в Байкале оценили в 360 млн экземпляров. Байкальский филиал ФГУП «Государственный научно-производственный центр рыбного хозяйства», расположенный в Бурятии, даёт другую оценку: с восьмидесятых по настоящее время численность общего запаса омуля колебалась в пределах 213–269 млн экземпляров. В то же время, отмечают специалисты предприятия в работе «Методические аспекты рыбохозяйственного мониторинга состояния запасов омуля озера Байкал», после двухтысячных годов стала проявляться тенденция снижения общих запасов омуля, которое «не носит критического характера, но требует соответствующего снижения общего допустимого улова и ужесточения контроля за промыслом омуля». Они же отмечают, что после 2005 года резко вырос объём нелегального промысла. 

«Рыбаки жалуются, что на байкальских мелководьях в конце этого лета не было рыбы, – продолжает Данилов-Данильян, обсуждая аргументы бурятских экспертов. – Честное слово, виновата в этом даже не засуха, виновато плохое состояние байкальского побережья именно в районах мелководий, где есть достаточно удобные места для туристических баз. Так вот, там практически никаких нормальных очистных сооружений нет. И если ситуацию с экстремальной водностью мы видели много раз, то в этом году мелководья Байкала зацвели впервые в истории (речь о зелёных нитчатых водорослях рода спирогира, обнаруженных ещё несколько лет назад, но в прошлом году привлёкших внимание природоохранной прокуратуры. – Авт.). [Произо­шло это] не из-за того, что воды мало, а прежде всего из-за того, что сток не очищается. А раз вода цветёт, то какая там рыба? Там цианобактерии размножаются со страшной скоростью». 

Селивёрстова, отвечая на вопросы журналистов, с сожалением отмечает, что «та аргументация, которую приводила Республика Бурятия, недостоверна и необъективна». Это касается заявлений о том, что низкий уровень воды в озере привёл к осушению колодцев и  повышению числа торфяных пожаров. «Казалось бы, вода из Байкала течет через иркутский гидроузел, попадает в Ангару, но в Приангарье та же ситуация и с торфяными, и с лесными пожарами, – объясняет глава Росводоресурсов. – Это говорит о том, что в целом ситуация связана с засухой. Здесь все классические признаки мы видим: сначала были высокие температуры и дефицит осадков, потом из атмосферной засухи это перешло уже в почвенную, и мы понимаем, что если в почве нет воды, то она не поступит в озеро. Это простые физические процессы, на мой взгляд, вполне понятные даже тем, кто знает природоведение». Пересыхание колодцев – точно такое же следствие засухи, что и маловодье на Байкале, которое никак не может быть причиной этого явления. «Подземного стока из озера практически нет, – подчёркивает Данилов-Данильян. – Если колодцы и связаны с Байкалом, то лишь в обратную сторону: они берут воду из тех водоносных горизонтов, по которым проходит подземный сток в Байкал, но никак не наоборот. Вода там высохла по той же самой причине, по какой маловоден сам Байкал – осадков было мало». 

Вопрос на сорок миллиардов

«Проблема уровня не нова, она уже много-много раз поднималась и продолжает подниматься время от времени, – резюмирует руководитель Лимнологического института СО РАН. – Один из факторов, который подогревает интерес к ней – это получение Бурятией компенсации экологического или какого другого ущерба, которые ей приносит эксплуатация Ангарского каскада ГЭС… А так говорят, что [Иркутская] ГЭС срабатывает воду и после этого пропадает омуль и начинаются другие таинственные явления». Компенсация за то, что при наполнении водохранилища станции были затоплены земли на побережье, за экологию, была выплачена ещё в советские времена (потери от  затопления плодородных площадей, к слову, понесла и Иркутская область), а долю дешёвой выработки ГЭС, в соответствии с законодательством, получают все потребители. Однако 21 января, словно бы в подтверждение слов Грачёва, на официальном сайте органов власти Бурятии появилась новость о том, что некие общественники из республики выступили с предложением о выравнивании тарифов на электричество в пределах федеральных округов. К тому моменту, как верстался номер, на портале «Российская общественная инициатива» она набрала 745 голосов из 100 тысяч необходимых. 

Между тем, только на ближайшие пять лет в федеральной целевой программе «Охрана озера Байкал и социально-экономическое развитие Байкальской природной территории на 2012–2020 годы» заложены почти 43,4 млрд рублей. Для одного региона сумма может показаться достаточной, чтобы компенсировать экологический ущерб, якобы нанесённый соседскими энергетиками. Предполагаемые расходы на восполнение «потерь» рыбы она точно покроет с лихвой.