Андрей Иванович явно расстроен, потому что трактора он считал не на сельхозпредприятии, не в КФХ – крестьянском фермерском хозяйстве, а на новой куйтунской штрафплощадке. На старой места уже практически не осталось. Пришлось организовать вторую. 

Мы заскочили сюда по пути в лес буквально на несколько минут. Ни мэр, ни Вадим Серков, начальник территориального отдела по Куйтунскому лесничеству регионального Агентства лесного хозяйства, её ещё не видели. А заполняется она в значительной мере техникой, задержанной на криминальных лесных делянах. Среди колёсных тракторов, лесовозов и каких-то автокранов стоит «Нива» с обгоревшим багажником.

– О! Та самая, – говорит Серков. – Её, как мне рассказывали, несколько дней назад хозяин, задержанный на воровской деляне, на глазах полиции два раза сжечь пытался. Потушили. А зачем поджигал – непонятно. То ли с головой непорядок, то ли из принципа «Так не доставайся же ты никому». 

Это Вадим Вячеславович, судя по всему, о вступившем в силу с 1 января Федеральном законе РФ от 28 декабря 2013 г. № 415-ФЗ «О внесении изменений в Лесной кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях». Главный лесной закон России теперь дополнен статьёй 99.1, которая гласит, что «незаконно заготовленная древесина, транспортные средства и другие орудия незаконной заготовки древесины подлежат безвозмездному изъятию, конфискации в порядке, установленном законодательством Российской Федерации». А поправки в Кодекс об административных правонарушениях позволяют не возвращать воровскую технику собственникам. Поправки правильные и долгожданные, но пока не наработана судебная практика, невозможно сказать, как они будут работать на практике. Законодательство и раньше, в принципе-то, позволяло конфисковать воровскую технику, но она, тем не менее, раз за разом возвращалась владельцам. Не только полиция и лесники, даже работники штрафплощадок знали «в лицо» многие трактора, регулярно пригоняемые «на короткую передержку» с криминальных лесных делян. И по имени знали тех, кто придёт их забирать. 

Не только полиция и лесники, даже работники штрафплощадок знали «в лицо» многие трактора,
регулярно пригоняемые «на короткую передержку» с криминальных лесных делян

Под высокие (мне по грудь) и очень широкие колёса нашего вездехода, созданного фирмой «Трекол» на базе «уазика», белая лесная дорога стелется легко и на удивление мягко. В одном месте прямо по полуметровому снегу заехали на старую криминальную вырубку в заказнике Кадинском. В Куйтуне недавно состоялось заседание комиссии по чрезвычайным ситуациям (КЧС), на котором обсуждался вопрос о необходимости ускорить очистку таких вырубок. Благодаря брошенным кронам сосен даже слабенькие низовые пожары на захламлённых вырубках часто набирают катастрофическую силу. 

Зимой вырубка смотрится не так страшно, как летом. Но всё равно жутковато. Из-под глубокого снега к кронам молодых сосен тянутся толстые узловатые ветви поваленных деревьев, густо покрытые жёлтой высохшей хвоёй. Поднеси спичку – полыхнёт вся ветка и сейчас, среди зимы. А если даже самый маленький и слабенький огонёк приползёт сюда по травке, по лесной подстилке летом, то именно здесь, в природном заказнике,  он превратится в верховой всё уничтожающий лесной пожар.

Задержались минуты на три, не больше. Всё понятно и очевидно. И вновь наматываем на колёса таёжные километры. Главный лесник района намерен показать мэру какую-то более крупную и в пожарном отношении более опасную криминальную вырубку. Разговор в машине, конечно же, о «чёрных» лесорубах, о новых штрихах законодательства, с помощью которых, по мнению мэра, если их использовать правильно, можно будет обуздать лесную преступность.

– Здесь должна проявиться со­вместная воля нескольких ветвей власти, чтобы сделать этот закон активно работающим, – без тени сомнения утверждает мэр Андрей Полонин.

– Вы имеете в виду власть исполнительную и законодательную, – уточняю.

– И судебную. Обязательно привлечь к совместной работе судебную власть. Вы же видели, сколько техники с криминальных делян стоит на штрафплощадках. Не только трактора, но и лесовозы. Они задержаны в этом году. Задержаны. А должны быть конфискованы. Закон, позволяющий государству конфисковать и продать воровскую технику хоть тем же фермерам, вступил в силу с 

1 января. Вот это и нужно начинать делать. Когда в каждом лесном районе области появится хотя бы по 2-3 таких прецедента, когда преступники реально потеряют свои трактора и лесовозы… Ну, поймут люди, что воровство леса – это не прибыль, а убытки…

Мелькнула слева за окном прибитая на сосне ярко-красная табличка, обозначающая границу заказника. А под ней, кажется, был съезд с трассы в лес, на территорию заказника. Может, показалось?

– Стой! Стой, – прерывает разговор Вадим Серков, обращаясь к водителю. Сергей Андреевич Данилов – шофёр опытный, в лесничестве давно работает. Он уже остановил машину и, врубив заднюю, сдаёт назад, к красной табличке с предупреждением «Охота запрещена». 

Мы уже не катим, как было только что на таёжной трассе. Мы петляем по глубокому следу в хилом мелколесье. Минуем старую гарь, отмеченную высоченной пикой старой лиственницы, в огне погибшей, но так и не упавшей. 

Едем по обширным и живопис­ным полянам, вдоль и поперёк истоптанным косулями. Едем долго. 

Уже, быть может, больше часа, но хорошего леса, который мог бы привлечь внимание «чёрных» лесорубов, я не вижу. 

– Да нет, – развеивает мои сомнения Вадим Вячеславович. – Егеря в своей работе «КАМАЗами» не пользуются. И браконьеры на охоте предпочитают снегоходы… 

Проехали пустые кормушки для копытных и – вот он, красивый смешанный лес. Высокие берёзы и ещё выше сосны. Но сосны там, вдали. А ближе к нам, над белыми сугробами – высокие ворохи свежей зелёной хвои. Берёзы стоят, а от сосен – только пеньки.  

Остановились у штабеля свежих брёвен. Они уже присыпаны снежком, а срезы на торцах яркие, будто светятся. Рядом укатанный снег, вдавленные в него колёсами кусочки коры, опилки. Очевидно, что ещё вчера-позавчера здесь тоже лежали четырёхметровые сосновые сортименты, но не случайно мы ехали сюда по следу «КАМАЗа». Чуть в сторонке ещё два или три штабеля брёвен, ждущих вывозки. 

Мэр и лесничий помрачнели. Быстро ходят между штабелями. В оставшемся березняке осматривают пни. Жестикулируют… Вадим Бурдыко, заведующий мастерским участком лесничества, скромно молчавший всю дорогу, забрался на штабель – пересчитывает сортименты, записывает что-то. 

Полонин вздыхает. Видно, что сегодня увидеть подобное, да ещё в заказнике, он никак не ожидал. Не может побороть эмоции и подобрать приличные слова для публичного комментария. 

– Здесь древесины заготовлено лесовозов на пять, пожалуй. Это какой же ущерб-то?! – мэр вопросительно смотрит на лесничего. 

Криминальный лесной бизнес добрался до заказника

– Только в штабелях «палок» 200 лежит, – подключается к разговору Вадим Серков. («Палка» на профессиональном сленге означает бревно, сортимент.) – Где-то одну машину успели вывезти. Может, две. Вот отсюда (жест на укатанную площадку). Плюс ещё там (жест в сторону «очищенного» от сосен березняка) нестрелёванный лес лежит. Ущерб будет где-то побольше двух миллионов рублей. Даже, наверное, больше трёх. Считать надо. И это в заказнике! Мы же вон, только что мимо кормушек проехали. 

Серков расстроен и, похоже, растерян не меньше Полонина. Люди они опытные. Похожих воровских делян видели сотни, но здесь просто не ожидали. До избрания мэром района Андрей Иванович работал школьным учителем, и учительские интонации до сих пор частенько проскакивают в его разговоре. Особенно если он волнуется. 

– Это нехорошо и неправильно, когда на территории заказника такие рубки допускаются, – объясняет он, и я как-то сразу представил его в классе, у школьной доски. – Тем более сейчас, когда мы вроде бы сумели переломить ситуацию. Но вот вопиющий факт. Очень печально. Обидно за наш заказник. Тем более что обочины… вы же и сами видели, что обочины-то заказника уже полностью разграблены. Теперь воры уже проникли в его сердце. Это же центр заказника, где мы с вами находимся. 

Вадим Бурдыко в разговоре участия не принимает. Он лазит по штабелям, рассматривает спилы, прикидывает диаметры, разгребает ногами снег, отыскивая пни. Считает. Записывает. Что-то помечает в папке…

– Здесь мы видим, что сначала зашёл трактор, – рассматривает следы на снегу Андрей Полонин. – Он несколько дней работал. Потом, судя по резине, зашёл «КАМАЗ». Один или два раза успел загрузиться. Вот здесь. И вывезти.   Трактор отработал несколько дней. 

– И ещё была легковая машина – вон. – Вадим Серков показывает пальцем под ноги. 

– Да, – соглашается мэр. – Точно. Но как же это можно было допустить! Ведь не один день всё это продолжалось. Если это заказник, то его же надо мониторить. Надо смотреть. Надо охранять. А где она, охрана заказника? Мы её не увидели. Зато видим, что следы запорошены, значит, и уехали воры не сегодня, а вчера или даже несколько дней назад. Наверное, их что-то спугнуло, или техника сломалась, если они уехали, не закончив. Теперь будем работать с правоохранителями. Может быть, засаду устроим, чтобы поймать тех, кто за лесом приедет. 

Идею с засадой Вадим Вячеславович забраковал: «Они же не дураки. Наши-то следы увидят». Но вот что вернутся сюда недели через две-три, когда секвестрованная древесина уже будет вывезена и всё успокоится, допустил легко. Потому что «лес­ной массив ещё полностью не разграблен».

По пути в Куйтун Вадим Бурдыко, как и прежде, молчал, но то и дело смотрел на дисплей своего мобильника. С появлением сети набрал номер полиции.

– Примите сообщение… Незаконная рубка на территории природного заказника «Кадинский»… Примерно 200 «палок»… Квартал номер… 

– Вот пример того, о чём мы говорили с вами раньше, – повернулся ко мне Андрей Иванович. – Не надо экономить деньги на ГСМ для агентства, для той же Службы охраны животного мира Иркутской области, в ведении которой находится заказник, для всех других природоохранных служб. Потому что без горючки охраны не получится. Ущерб от одной только этой конкретной незаконной рубки перекрыл всю экономию. Чем меньше будут ездить лесники и егеря по тайге, тем больше её будет вырубаться. Это ущерб, нанесённый всей стране.

В Иркутск возвращался ночью. Ещё не успев выехать из Куйтуна, новенькая маршрутка обогнала тяжелогружёный лесовоз. Вскоре обогнала второй. Потом сразу два. Начал было считать, но на втором десятке сбился. Так и ехали мы по ночной трассе, обгоняя лесовозы. Сколько среди них было легальных, а сколько воровских – не знаю. Но знаю, что Рослесхоз уже объявил о десяти­процентном сокращении в нынешнем году бюджетных средств на ведение лесного хозяйства.