Елена Вибе лишь пару раз проездом бывала в Иркутске. Впечатление о городе у неё сложилось по рассказам прабабушки Анны Филипповны Вейде (урождённой Быковой), которая занималась воспитанием правнуков. Вечерами вместо сказок дети слушали истории о дореволюционном Иркутске и городе после переворота, о детстве и молодости своей прабабушки. «У неё была светлая память, ясный ум. Увы, я была обычным ребёнком, и поэтому мне ни разу в голову не пришло эти рассказы записать», – сожалеет Елена. Спустя десятилетия воспоминания о бабушкиных историях она стала пополнять сведениями из исторических справочников и других доступных источников. 

«Время от времени я набираю в интернет-поиске фамилии, которые меня интересуют. Иногда бывает что-то новенькое. Так, на запрос «Филипп Быков Иркутск» отыскалась статья в «Восточке». Этот материал я читала с замиранием сердца, такое состояние у меня бывает каждый раз, когда удаётся найти какую-то информацию о предках, – говорит наша собеседница. – Удивительно было узнать, что дом на Русиновской, которым владели Быковы, сохранился до 2010 года. Хотя родственники считали, что усадьба была утрачена намного раньше».

Адрес дома Елена узнала год назад, когда в Интернете нашла справочник Суворина «Вся Россия» за 1899 год. В книге написано, что Филипп Иванович Быков торговал мукой и крупчаткой в собственном доме на Русиновской, 19 (нынешний адрес: Байкальская, 25). Хотя специалисты, которые проводили историко-культурную экспертизу объекта, предполагают, что усадьба изначально строилась для сдачи внаём. На это указывает выбор строительных материалов и планировочных решений. Например, дом с двумя входами возводили обычно для двух семей квартирантов. 

К Филиппу Быкову усадьба перешла к 1894 году и принадлежала ему по 1901 год включительно. «Прабабушка родилась в Иркутске в 1893 году. В доме на первом этаже был магазин, на втором – жилые комнаты. Самое сильное впечатление на нас с братом произвёл рассказ бабушки о том, что в подвале стояла бочка с чёрной икрой. Один из приказчиков случайно уронил в бочку керосиновую лампу, и всю икру пришлось выбросить, – рассказывает Елена. – К сожалению, я мало чего знаю о самом доме, его убранстве. Бабушка больше рассказывала об усадьбе то ли в посёлке Китой, то ли на реке Китой, ею семья пользовалась как дачей. 

Прабабушка нашей героини Анна Филипповна
с внуком Джорджем и неизвестной девочкой

Насколько я помню из рассказов, Филипп Иванович и Наталья Леонтьевна жили очень дружно, с большой нежностью относились друг к другу. Дочь шляхтича, предок которого голосовал в Сейме за свод законов «Volumina  Legum», наплевала на сословные традиции и вышла замуж за не очень состоятельного мещанина.  Хотя, наверное, шляхте в то время в Иркутске жилось не очень хорошо.

Когда прабабушке было семь лет, её отец строил очередную мельницу, кажется, в районе станции Суховской. Оборудование было импортное, дорогое. Не доверяя рабочим, Филипп Иванович сам взялся монтировать какой-то узел, надорвался, тяжело заболел, а потом умер». Печальное для семьи событие было зафиксировано в деловых документах: в учётных книгах появились записи о том, что в 1901 году домовладение перешло к трём сыновьям Филиппа Быкова – Вениамину, Владимиру и Николаю. 

«Прабабушка была, наверное, самым младшим ребёнком в семье. После смерти отца её на один год отдали в сиропитательное училище, – продолжает рассказ Елена. – Для меня остаётся загадкой, почему она попала в это заведение. Бабушка рассказывала, что там к воспитанницам относились очень хорошо, кормили неплохо. На окончание училища девушкам дарили швейные машинки, чтобы они могли зарабатывать на жизнь честным трудом.

Анна Филипповна вышла замуж лет в 18. Подозреваю, что на замужестве настояли братья. Красавицей она не была. Черноволосая, голубоглазая, она была очень для того времени высокой. Метр семьдесят. Гренадёр-девица. Муж её, кажется, был инженером. Удачная партия. Хотя любила она другого человека, фельдшера. В Гражданскую войну инженер пропал, и любящие сердца смогли соединиться. 

Прабабушка частенько жаловалась, что ей недостаёт образования. Но при этом она знала несколько языков: польский (молилась только на этом языке), немецкий и французский. Ругалась всегда по-польски и по-немецки. Очень много читала. Любила книги из серии ЖЗЛ. Спина у неё была восхитительно прямой. Говорила, что в молодости ходила в корсете, вот и привыкла. Одежда всегда была накрахмалена и наглажена. Было у неё несколько бостоновых костюмов, наверное, ещё с сороковых годов, но ткань на них смотрелась как новая. Она любила, нарядив и меня и крепко взяв за руку, «совершать моцион». И чтобы в руках у меня была самая нарядная кукла. Анна Филипповна никогда не сидела с бабушками на скамеечке, но всегда учтиво с ними здоровалась.

Ещё она замечательно вела хозяйство. Очень изысканно готовила из имеющихся в каждом доме продуктов. В моём детстве были супы-кремы, спаржа (папа выращивал на садовом участке), бланманже, консоме. Никогда никому не позволяла есть на кухне. Круглый стол накрывался по всем правилам. Она старалась всё делать так, как было заведено в родительском доме.

Одним из самых ярких детских воспоминаний остался рассказ прабабушки о голодном годе. Скорее всего, речь шла о 1918-м. Все ценные вещи она вынуждена была отнести в скупку, чтобы спасти от голодной смерти свою маленькую дочь. Среди ценностей были льняные скатерти с дорогими кружевами, золотые украшения с камнями. Она подробно рассказывала, сколько, например, льняных простыней отдавали за фунт масла и муки. Но я расценки, конечно, не запомнила. Жаль. 

Дочь Анны Филипповны, Мария, была единственным ребёнком в семье. Девочка выросла очень хорошенькой и, как я сейчас понимаю, довольно избалованной, так как родители души в ней не чаяли. Была она очень артистична, играла в самодеятельном театре. В возрасте 17 лет она влюбилась и собралась замуж. Но родители, конечно, были категорически против. Тогда жених классически похитил её. Увёз на санях в февральскую метель. В 1933 году в молодой семье родился сын, которого назвали Джордж в честь американского друга дедушки, с которым они вместе учились в Томском университете. 

Но счастье продлилось недолго. В 1938 году дедушку арестовали. Маме исполнился один год, когда его забрали. По рассказам родственников, бабушка приглянулась знакомому дедушки, сотруднику НКВД. Сначала он в открытую предложил деду развестись с женой. Дедушка, естественно, отказался. И получил восемь лет тюрьмы. Бабушка с двумя детьми целый год пряталась у знакомых на лесной заимке. Беглянку всё же нашли, ей пришлось выйти замуж за этого человека. Ей очень прозрачно намекнули, что её не-уступчивость может довести до Магадана, а дети останутся сиротами. Второй муж был старше бабушки на 20 лет. Они жили в Тулуне, Тайшете. В этом браке у бабушки родились ещё двое детей. Когда муж вышел на пенсию, они переехали в Ангарск. 

Дедушка отсидел свой срок и в Иркутск возвращаться не стал. Остался жить под Магаданом. Выстроил большой дом, перевёз свою мать, потом женился. До пенсии он работал главным бухгалтером золотых приисков. С бабушкой они больше не увиделись. Я говорила и с бабушкой, и с дедушкой. До конца жизни они любили друг друга, с грустью вспоминали о прошлом».

Чем ближе к современным годам, тем дальше от дома на Русиновской и от Иркутска судьба заносит потомков этой ветви семейства Быковых. Елена родилась в Красноярске, выросла в Новосибирске. Сейчас она живёт во Владимирской области. 

– Елена, кто вы по профессии, и с каких пор стали интересоваться историей своей семьи?

– Я ботаник, занимаюсь систематикой высших растений, кандидат биологических наук. Немаловажную роль в моём увлечении генеалогией сыграло то, что в нашей семье оказались рукописные святцы, изготовленные в конце XVIII века. Предки со стороны дедушки жили в Пошехонье Ярославской губернии, в эти святцы относительно скрупулёзно заносились семейные события: кто родился, женился, умер, получил какой-то чин. Семейная реликвия и сейчас хранится у нас дома. Родословная была интересна мне с детства, с возрастом увлечение только усиливается.

– Когда вы впервые приехали в Иркутск, каким его увидели?

Хозяйка дома на Русиновской Наталья Леонтьевна. Родственники говорили, что похоронена на Иерусалимском кладбище

– В Иркутске удалось побывать лишь дважды, да и то проездом. Лет в 15 я приезжала ненадолго вместе с бабушкой. Мы прошлись по центру, увидели костёл, побывали в музее декабристов. Впечатления были просто потрясающие. Иркутск очаровал меня… Ещё раз мы возвращались из экспедиции, заехали в собор на окраине города. Зайти внутрь я не решилась, поскольку была одета по-походному. Постояла на пороге, послушала изумительное церковное пение. Я не большой любитель церковной музыки, но тогда я услышала что-то невероятное. Возможно, такие ощущения я испытала, потому что к Иркутску я отношусь по-особенному, как к реликвии или святыне.

– Каким образом вы ведёте поиски?

– Ещё десять лет назад я считала, что с маминой стороны у нас и родственников-то практически нет. И мама всегда так говорила. А сейчас я нашла всех ныне живущих потомков братьев Желениных. Это родственники по линии прадеда, маминого деда со стороны отца. Почти всех разыскала благодаря Интернету. Помогают в поисках «Памятные книжки». Из них почти обо всех членах семьи я получила кое-какую информацию. Я листала книжки многих губерний, но, на мой взгляд, иркутские – самые обстоятельные. 

Родственников по линии моего прадеда, маминого деда через отца, Константина Желенина, который в 1921 году работал помощником начальника станции «Слюдянка», удалось найти через сайт «Русское зарубежье». У прадеда был старший брат Иван, он служил в жандармском управлении Сибирской железной дороги. Его сына Бориса, морского офицера, после революции расстреляли в Севастополе. Родственникам так и не удалось выяснить дату его гибели – белогвардейцев тогда казнили тысячами. В 1920 году его вдова с ребёнком бежала за границу, их сын вырос во Франции, был чиновником и преподавателем. Я нашла его детей. Мишель – дипломат, Борис – предприниматель, у Анны своё агентство. 

В 2008 моя дочь случайно зашла на сайт программы «Жди меня» и узнала, что нас, точнее, моего прадеда Константина Желенина, разыскивает некая Элен Терликовски из Парижа. Оказалось, что объявление она подала ещё в 2000 году. По тем телефонным номерам, которые нам дали редакторы программы, дозвониться не получилось. Через друга, который живёт в Париже, удалось узнать, что в 2000 году Элен продала квартиру и уехала в неизвестном направлении. Только прошлой весной через онлайн-справочники мне удалось найти женщину, которая подала заявку на программу. Её зовут Юлия, она живёт в Белоруссии, в середине 90-х годов она ехала на автобусе из Польши во Францию и познакомилась с Элен, которая рассказала ей свою историю. Что родилась она в Иркутске, что мама у неё русская, а отец поляк. Что в 20-е годы отцу удалось увезти их с мамой в Польшу. Потом Элен (а на самом деле она Галина) вышла замуж за художника и уехала с ним во Францию. Она говорила, что очень скучает по Иркутску, Байкалу, по своим двоюродным братьям. Мне было странно, что Галина жила в Париже и потомки её родного дяди жили там же, и они не встретились. 

О Быковых у меня меньше всего сведений. Собирать информацию сложнее, поскольку фамилия достаточно распространённая. Я бы очень хотела разыскать потомков Вениамина, Николая и Владимира Быковых. Возможно, у этих людей есть какие-то материалы, фотографии. 

Агния Филипповна Кирпичникова, урождённая Быкова.
По рассказам, была женой одного из самых богатых людей Иркутска

Загадкой для меня остаётся, почему только братья унаследовали дом отца. Хотя прабабушка рассказывала как минимум о трёх своих сёстрах. Старшая сестра Агния, по рассказам, была замужем за одним из самых богатых людей Иркутска – Кирпичниковым. Обычно Анна Филипповна со вздохом говорила: «Нет, мы не были особенно богаты, хорошо, конечно, жили, но вот Ага, у неё и бриллианты были, и собственный выезд…» В сети сейчас много материалов об иркутском купечестве. Ещё мне удалось купить (к сожалению, только один том) «Энциклопедического словаря по истории купечества и коммерции Сибири». И нигде не нашла подтверждения существования в Иркутске богатого купца или промышленника по фамилии Кирпичников. Лишь в семейном альбоме сохранилась фотография с подписью: «Агния Филипповна Кирпичникова». Ещё про какую-то из сестёр говорили, что она бросила семью и убежала с белочехом. А ещё одна вышла замуж за аптекаря Папу Алексеевича Римского. Возможно, дом на Русиновской остался братьям, а сёстры унаследовали другое имущество. Пока никаких следов Быковых мне разыскать не удалось».

Быковы недолго оставались хозяевами дома на Русиновской. В начале 30-х годов прошлого века усадьбу отобрали и «муниципализировали», как это тогда называлось. Оба этажа дома разделили перегородками. В импровизированных квартирах поселились простые советские граждане. Судьба прежних владельцев домохозяйства после выдворения неизвестна.

Дом был построен в XIX веке, исправно служил жильцам в XX-м столетии. На рубеже XXI века строение имело вид жалкой развалины. И только в 2010 году здание расселили, сразу после этого случился пожар, который окончательно уничтожил усадьбу. Но этому дому повезло. На его месте не будет стоять бетонный магазин или развлекательный центр. Администрация Иркутска решила воссоздать строение максимально близко к первоначальному виду. Была проведена историко-культурная экспертиза, на её основе подготовлен проект реконструкции. Сейчас строительство полностью завершено. 

Там, где больше века назад мещанин Быков торговал мукой и крупчаткой, сейчас открылся магазин фермерских продуктов. Такая вот память места. В лавке густо пахнет свежим деревом, к стене прикреплены старинные металлические весы, из-под потолка свисают сельскохозяйственные инструменты – лопата, вилы, грабли. Таким образом хозяин магазина Сергей Перевозников рассчитывает создать атмосферу деревенского быта. «Все эти вещи я привёз из деревень. Обратите внимание на грабли, – оказалось, этот неожиданный для магазина предмет висит параллельно потолку прямо у нас над головами. – Металлическая часть с одной стороны у них отломана. Это инструмент, которым работали. То же самое можно сказать о любой вещи здесь. Вот совок, которым черпали муку. Его я привёз из Ольхонского района. Или ухват, по нему видно, что его часто использовали».

Сергей рассказал, что помещение, которое они взяли в аренду, пришлось немного изменить. На полу появилась керамическая плитка – по санитарным нормам пол в продуктовом магазине не может быть деревянным. Арендаторы также возвели несколько перегородок, чтобы отделить торговый зал от подсобных помещений. Под государственной охраной находятся элементы дома – его архитектура, внешний вид, дверные и оконные колоды. Но это уже новый дом и новая история…