Если за год вы можете себе позволить прочитать только одну книгу, прочтите эту. Есть авторы, которые «случайно сочинили новый роман, расписывая ручку», есть многостаночники, издающие по не­сколько книг в год, а есть Донна Таррт – по старательно прописанному роману раз в десять лет. Стоит прочитать все три и запастись терпением. Безусловно, есть шедевры, сработанные за вечер, но любимые миллионами: мир давно заполонил поп-арт и кляксоватый Уорхолл, но при этом не перестал цениться мрачнеющий Рембрандт и картины старых мастеров. На полках с книжными бестселлерами в магазинах регулярно обновляется листва, рукотворные чудеса маркетологов шантарамят оттенками и растворяются в вечности, отправляя читателей в сказку о потерянном времени. Почему-то с «Братьями Карамазовыми» и «Приключениями Оливера Твиста» всё было иначе. Может, вернуться к полке «классика» и не покидать уже родные берега? Заново разбираться в табели о рангах, перенимать дореволюционную манеру речи, как будто и не было ХХ века, как будто живём не во второе десятилетие века ХХI? Хорошая новость в том, что остались мастера, которые делают штучные вещи; и та ручная работа, которая у них получается, примиряет с эпохой одноразовой посуды и литературы. И чувствуется, что американка Донна Тартт с русской литературой знакома не понаслышке, не для красного словца упомянет «Идиота», не раз и не два заговорит на «русские темы». Очерчивая круг вхожих в историю, в этот корпус нестареющих, она и сама там. И не нужно десятков живописных полотен, достаточно одного такого эпичного полотна, как «Щегол». Роман взросления, история одного мальчишки и его картины. Мальчишки, привязанного к небольшой старинной картине, как маленький щегол на ней – к жёрдочке. Заякоренный на травмирующем событии из детства, цепляющийся за прошлое. Выросший из прошлого и оставшийся в нём. Мальчик, которому прошлое было так важно и понятно, мальчик, который среди старинных вещей чувствовал себя как дома, что стал антикваром. Прямо посреди небоскрёбного Нью-Йорка времён сотовых телефонов и Интернета. Когда говорят «это хорошая книга», не стоит подразумевать «там все герои хорошие»: вспомните хорошую книгу «Преступление и наказание» и попробуйте найти там хорошего и доброго, а также героя, желательно на белом коне. Здесь будут ситуации, вызывающие в памяти «Брат-2», «Жмурки» и «Ромовый дневник», будет чистейший Диккенс и богатейший словарный запас, почти Набоков. Отдельное спасибо стоит сказать переводчику: Анастасия Завозова добротно сделала свою работу, с таким тщанием и вниманием к мельчайшим деталям трудятся, пожалуй, только реставраторы над старинными полотнами. Один крохотный пример: подросток говорит про отца «иногда с ним было норм», вот это самое «норм» – именно то, как говорят современные подростки. И так – с каждой фразой. Здесь каждое предложение как праздник: «То было Саргассово море квартиры, куда стекались изгнанные из тщательно обставленных парадных комнат предметы». Это роман, созданный, чтобы к нему возвращались. Возвращались в магазин-под-магазином, где редкие лучики света собираются в золотистые лужицы на обеденных столах, румяня красное дерево. Из-за тусклого света и опилок на полу кажется, будто попал на конюшню, а вокруг не буфеты, а высоченные лошади стоят, пофыркивая от древесной пыли. Здесь можно разглядеть одушевлённость в хорошей мебели, а в самом заблудшем герое – хорошего человека. 

«Картина была настоящей, я это знал, знал – даже в темноте. Выпуклые жёлтые полосы краски на крыле, пёрышки прочерчены рукояткой кисти. В верхнем левом краю – царапина, раньше её там не было, крохотный дефектик, миллиметра два, но в остальном – состояние идеальное. Я переменился, а картина – нет. Я глядел, как лентами на неё ложится свет, и меня вдруг замутило от собственной жизни, которая по сравнению с картиной вдруг показалась мне бесцельным скоротечным выбросом энергии, шипением биологических помех, таким же хаотичным, как мелькающие за окнами огни фонарей».

История глазами Крокодила. ХХ век. Выпуск 1 (1922–1937 гг.). 

В 3 томах.

Год издания: 2014.

Издательство: «ХХ Сенчури Крокодайл».

Некоторые книги не предназначены для чтения, они – для разглядывания, для украшения полки, для мнемонической связи с временами, событиями и людьми. Как фотография в рамке. Отлично иллюстрированное издание «История глазами крокодила» – про всё это сразу: здесь и ностальгия по сатирическому журналу с приметными карикатурами, и хороший дизайн, и окно в прошлое. Главный редактор серии «История глазами Крокодила. XX век» (а это 12 томов, готовы пока первые три) – Сергей Мостовщиков; он придумал журнал «Большой город», а также был последним главным редактором «Крокодила». В авторах – тоже видные люди: Лев Рубинштейн, Людмила Петрушевская, Владимир Паперный, Алена Долецкая и другие. Дело в том, что этот двенадцатитомник – не просто переиздание самых ярких фельетонов и карикатур, а сборник текстов на заданную тему, который проиллюстрирован графическим материалом журнала «Крокодил» (текстовых вклеек значительно меньше, чем рисунков). Так что те, кто хочет просто перечитать подшивку «Крокодила», и чтобы пылью не пахло, будут обмануты в своём ожидании: основное блюдо здесь – публицистика наших с вами современников. У кого-то из авторов «зуб» на советское время, кто-то подошёл к делу формалистски: у Паперного, например, получилась выхолощенная статья, почти словарная, где родился-трудился-умер: год за годом, без оценочности. Хотя как раз оценочности во всём сборнике с избытком: тексты не историков, но людей, которых задело и разметало. И которые не церемонятся. Характерная цитата: «Молоденький Маяковский был у Владимира Ильича в ячейке, попал в Бутырки и потом вышел на фиг из партии». Тем не менее, сборник интересен. Издание выполнено по принципу детской энциклопедии: ярко, просто, доступно, по алфавиту, с графическими разделителями. Что-то подобное публиковал Парфенов сотоварищи в книжном проекте «Намедни», тоже «Люди, события, слова», деление по годам и эпохам. Только у него получилось соблюсти нейтралитет, а у авторов сборника – нет, они крайне категоричны. Серовато-кровавый трёхтомник напоминает вывороченный из мостовой булыжник, который летит в прошлое, чтобы размозжить голову заклятому врагу. История повторяется. «История глазами крокодила» – проект краудфандинговый, то есть созданный на собранные под проект деньги; при желании любой может поддержать издателя, а также найти на сайте производителя некоторые славные бонусы, пролистать тематические галереи: «Заграница как образ ада», «Животные на службе пролетариата», «Рабочий как новый титан», «Пролетарский гламур». Трёхтомник о журнале и сам выглядит как журнал: увесистый, но гибкий и глянцевый, помещённый в одну объединяющую картонную коробку, из которой видно корешки трёх томиков: и на полке будет смотреться красиво, и за уголки обложки не страшно. Цена – как на «подарочные» книги, но не слишком устрашающая. Но будь на месте авторов не медийные лица, а историки, ценность была бы значительно выше, а градус субъективности не такой большой.

«Людмила Петрушевская. Я родилась в семье профессиональных революционеров, пришедших к власти в 1917 г. До революции они были борцы с царским режимом <…>, то есть, выражаясь нынешним языком, мои предки были террористы. К примеру, дядя моей мамы <…> организовал восстание на Красной Пресне, где потом построили метро «Улица 1905 года» – перед ним стоит монумент в память о тех боях, когда на Пресне стояли баррикады и все кидались вытащенными из мостовой булыжниками».

Григорий Конюхов. «Записки мясника».

Год издания: 2014.

Издательство: «Эксмо».

В категории «книга в подарок для мужчины» прибыло. Немного странно дарить мужчине книгу по кулинарии, да? Но это же мясо, это совсем другое дело. Кто жарит шашлык? Кто бьёт кабана? Кто ездит с ружьём на охоту и возвращается с добычей? Может, даже разбирается в видах стейков? Решено: берём «Записки мясника» Григория Конюхова, он не какой-то примоднённый ведущий кулинарной передачи, а самый настоящий мясник, профессионал своего дела. Десять лет подряд по восемь часов в день, а иногда и больше, он рубит, режет, жарит и не парится. И образование соответствующее получает. Правда, в Канаде. Но книга на русском, причём на том человеческом русском, который можно услышать в мужской компании у мангала; здесь нет заумных фраз или скуки скучной. Переизбытка рецептов тоже не будет. С автором будто переходишь от прилавка к огню и ножу, сточенному как шило: «Принёс я эти две добротные порции домой. Каждая тянула на полкило. Оставил на столе часа на три, чтобы они согрелись до комнатной температуры. Когда согрелись, намазал их оливковым маслом для жарки. Масло тут нужно как передатчик тепла от сковороды к стейку, чтобы как можно большая поверхность мяса прогревалась, теплообмен шёл быстрее, а, следовательно, реакция Маяра, которую повара называют карамелизацией, проходила интенсивнее». Вот так написана вся книга про то, как обращаться с мясом правильно. И больше не будет вопросов – резать вдоль или поперёк, где тут антрекот, зачем нужны жировые прослойки и как приготовить десятки блюд из мяса без особых забот. У автора всё в порядке с добродушием (читая, невольно начинаешь улыбаться) и со смекалкой: чего стоит одна история, как начал воспринимать дюйм в качестве рабочей единицы: «дюйм для меня – диаметр пальцев в рабочих перчатках». И стейк толщиной в дюйм начинает представляться предельно конкретно, да и погрешность при разделке меньше, чем если бы значение было в сантиметрах. В книге есть не только тексты и фотографии, но и схемы туши, категории мяса с предельно конкретными пояснениями, чем каждая из тринадцати категорий отличается от других: об анатомии туши Григорий Конюхов рассказывает так, что становится понятно, как лучше разделать и приготовить те или иные куски. Что делать, чтобы не получилась «подошва», как поступить, чтобы стало сочно, из какой части вырезать для каждой конкретной цели. Берите «Записки мясника» и дарите скорее. Можно даже – себе. Цена у книги, учитывая большое количество фотографий и качество издания, вполне подъёмная. Очень уж дельная работа получилась, загляденье. 

«Этот кусок нельзя назвать диетическим: жира, как наружного, так и внутримышечного, в нём хватает. <…> На фото видно разницу: тот кусок, где больше включений жира и соединительных тканей, ближе к шее. Другой – ближе к конечной части, он менее жирный и менее сочный, хоть разница и несущественная, но чувствуется. Жир несёт большую часть ароматических соединений, делая вкус мяса более насыщенным, а жировые прослойки обогащают текстуру мяса».