Ларец открылся, и меня засосало 

Длинный узкий коридор (такие бывают только в домах, именуемых «сталинками») от пола до потолка заклеен постерами. Джон, Пол, Джордж, Ринго смотрят со стены и улыбаются. Дух старого доброго рок-н-ролла, того неповторимого времени «музыки на костях», радостного и добровольного сумасшествия сотен и тысяч людей чувствуются так явственно и плотно, что возникает ощущение дежавю или же машины времени. Оконный витраж-портрет Леннона; холодильник в битловских магнитах; знаменитые очки-велосипеды; фенечки; картины; пластинки – здесь всё подчинено этой страсти, во всём чувствуется цельность и  многолетняя большая любовь.

– В пионерском лагере «Светлячки» был повар, парень после службы в армии, и он носил майку Let It Be. А ничего же такого не было то­гда, одни сумки холщовые с Дином Ридом. И я не знаю, почему меня так эта обложка альбома на майке очаровала. Я начал дружить с этим поваром всячески, чтобы взять у него майку, наложить на неё стекло и картинку перевести. Как сейчас помню: у меня была лишь зелёная гуашь, другой почему-то не было. Какой это был год? 78-й, наверное, дело было точно до Олимпиады. Я у парня спрашиваю: «А кто это такие?». Он мне отвечает: «Ты знаешь, эти чуваки в клетке пели! Такой музыкальный ансамбль был». – «Почему в клетке-то?». – «Чтобы девки их не разорвали!». Меня это очень впечатлило. Я привёз разрисованную стеклину домой, показал бабушке, а бабуля и говорит: «Да это же битлы!». Тогда я озаботился тем, где бы мне их услышать. И отец позвал меня в дом отдыха «Олха», где работал ди-джеем, была у него пара пластиночек с битлами и магнитофон «Маяк», 205-й. Так меня отец и познакомил с «Битлз», хотя сам он был фанатом Элвиса. И первые вещи, которые я услышал – Across The Universe, Let It Be, I Me mine. Моей любимой песней Across The Universe и осталась. Хотя и все остальные я тоже люблю. Так этот ларец открылся, и меня засосало. 

Потом для Славы началось время барахолки. В советские годы это было единственное место, где можно было купить джинсы, приличные кроссовки, заграничные диски и журналы. И 10-летний Слава Сизых вместе с бабушкой открыл свой бизнес – рисовал на майках и сумках битлов, а бабушка продавала. «Бабушка покупала бортовку за 2 копейки, сшивала сумки, я на них битлов изображал, сумка уходила за 10 рублей, – вспоминает Вячеслав. – Первые джинсы в 4 классе я купил на свои деньги, битлы мне помогли. Они Коле Васину по жизни всегда помогают, как он всегда подчёркивал, и мне тоже». 

Уже тогда Слава определился с профессией, начал учиться в художественной школе на Желябова, которую окончил на «отлично». Продолжил учёбу в Иркутском училище искусств: 

– На протяжении всего этого времени битлы были рядом. Весь обмен информацией происходил на барахолке в Рабочем – пластинки, фотографии, постеры. Записи мы друг у друга одалживали и переписывали: берёшь пластинку, за неё отдаёшь деньги как залог, переписываешь на бобины. Постоянно шёл обмен, был свой круг посвящённых. Тогда ведь все «Битлз» любили. И даже те, кто слушал Пугачиху и Леонтьева, всё равно знали битлов. Все мы носили длинные волосы, я тоже носил. И продолжал рисовать битлов запоем. В училище моя руководительница тоже оказалась битломанкой, хипповая была девушка, она много мне дала, это был огромный прилив информации в мою битловскую голову. Параллельно, конечно, я слушал и другие команды, но битлы всегда были главными. 

Художественное училище Вяче­слав не закончил – ушёл в армию. А когда вернулся, сильно заболела мама, было уже не до учёбы. Время настало интересное, протестное, переломное – перестройка. 8 лет работы на кладбище. И параллельно – первые граффити Иркутска, например, портрет Билли Джоэла (американский автор-исполнитель и пианист, один из шести самых продаваемых артистов США за всю историю страны) на старом ангарском мосту. Фото с портретом и вырезку из газеты Слава запаковал и отправил на адрес американского рок-клуба Билли. В ответ пришла бандероль с открыткой из Нью-Йорка и кассетой с музыкой. А Слава продолжал разрисовывать Иркутск – Джон Леннон, Джим Моррисон, Джимми Хендрикс… 

Партийный билет, с которым пускают даже к занятым и мёртвым

Слово «коллекция» художник отрицает: специального накопительства не было и нет. Скорее, образ жизни, под который подтягиваются обстоятельства. 

– Я в эту квартиру заехал – и понеслось. Страдаю от того, что у меня нет мастерской. Так что это у меня и квартира, и мастерская, что-то наподобие битловского ирландского паба получилось, у Леннона же дед был из Ирландии, из Дублина. Меня ничего здесь не раздражает, ничего не надоедает – ни Ван Гог, ни Джон Леннон, ни Джимми Хендрикс, это всё для меня родные люди. 

Друзья постоянно что-то в Славин дом приносят и дарят, люди из других городов присылают, кое-что в поездках покупается – как в Белоруссии было пройти мимо магнита с битлами? Много раритетов досталось от Коли Васина, питерца, одного из самых известных поклонников «Битлз» как в Советском Союзе, так и в России, создателя крупнейшего в стране музея группы, учредителя «Храма любви, мира и музыки имени Джона Леннона». 

– Колю коробит, когда говорят «битломаны», он предпочитает называть нас «битлзфанами». Коле Васину я как-то просто постучался в дверь. Коля был занят. А я ему говорю: «У меня есть партийный билет, с которым пускают даже к занятым и мёртвым». Снял куртку и руку свою с битловской татуировкой показываю. С таким партийным билетом к Коле Васину невозможно было не попасть. Коля всю жизнь битлам посвятил, в 70-х он даже получил от Джона Леннона пластинку с авто­графом. Наши люди были на границе, пропустили. 

– А как вы узнали, где он живёт?

– Коля-то? Да я в Питере тусовал, ещё когда Сайгон (неофициальное название кафе в Ленинграде, место тусовки неформалов, музыкантов. – Прим. авт.) был, когда Цой и Майк Науменко были живы. Колю там все знают, Коля всем отец родной. Так мы и подружились. К Коле я каждый год езжу на день рождения Ринго Старра. Только в прошлом году изменил свой распорядок и поехал на Пашу (Пол Маккартни. – Прим. авт.) в июне. Мы всегда дни рождения битлов отмечаем. У меня друзья, битлзфаны по всему миру. «Битлз» нас объединил, все мы держимся друг за друга, хотя, конечно, каждый год кто-то уходит. 

– Как празднуете?

– Если это Ринго Старр, то это июль, выезд на Божье озеро. Это озеро в виде сердца недалеко от Питера, в сторону Финляндии, шикарное место. Ставим аппаратуру, все веселятся, всем хорошо. Зимой я здесь отмечаю – дни рождения Джона и Джорджа. Коля Васин, кстати, ко мне приезжал, жил у меня. Я после Кракова (куда на Depeche Mode ездил), говорю ему: «Давай, Колян, ко мне на Байкал». Портрет его в Иркутске написал. 

Yellow Submarine в иркутской квартире

Конечно, Сизых ездит на все возможные концерты экс-битлов. Побывал на нескольких концертах Пола Маккартни. В 2011 году Ринго Старр давал концерты в Киеве, Москве и Петербурге, иркутянин ездил за ним, была цель – подарить ему картину. Подарил!  

– Никак я не мог к нему прорваться. Оставался последний оберег – Коля Васин, народ так и говорил: «Езжай в Питер, там братва тебя выручит». Коля и помог. Ринго Старр принял картину и дал мне автограф. Он, конечно, был под охраной, но я к нему пробился. Запомнил татуировки на его руках. И когда сейчас меня кто-то спрашивает: «Ты член Союза художников?», я отвечаю: «А ты картину Ринго Старру подарил?» И ведь я об этом даже не мечтал, будучи маленьким мальчиком в глубокой Сибири, читающим статьи о битлах в «Советской молодёжи» и «Советской России». 

– А для вас важно, чтобы жена была битлзфанкой?

– Конечно! Это обязательно условие, обязательное! Моя супруга Настенька большая поклонница Led Zeppelin, что никак не противоречит нашим понятиям. Сын тоже битлзфан. Я его Эриком назвал – в честь гитариста Эрика Клэптона. Любовь к «Битлз» – это обязательно условие семейного успеха и благополучия. Женщина, которая смотрит ток-шоу у Малахова – это не моя чувиха. 

Кстати, когда Эрик был маленький, отец сделал ему жёлтую подводную лодку (Yellow Submarine – знаменитая битловская песня и одноимённый мультфильм. – Авт.). Это совершенно уникальная кровать-чердак (наверху спальное место, внизу рабочее). Абсолютный эксклюзив, в магазинах такой мебели нет. «Это мой ковчег, Иркутск топить будет – все бегите ко мне. Это битлз-ковчег, мы все здесь поместимся, – уверен художник. – Не смотрите, что он такой маленький, всё иллюзия, всё в нашей голове». Остальные детали детской – полки, шторы, освещение – тоже выполнены под эту битловскую стилистику. Немеркнущая магия группы всех времён и народов ощущается в каждой детали этой удивительной квартиры. И с утра до вечера здесь звучат битлы. 

– Для меня «Битлз» – это жизнь. Я любил и T. Rex, The Doors, миллион музыки. Но остались битлы. Я и художников многих любил, а остался один Пикассо. Всё это моя жизнь, наша жизнь – мой друг Витя Марасевич держит ресторан «Битлз» в Минске и каждый год проводит в Белоруссии шикарный фестиваль, куда меня приглашает. Огромное поле и всего три милиционера. Никаких отморозков и гопников, никаких драк, это и есть главный показатель Peace And Love. Ведь вся битловская музыка, вся их жизнь и творчество об этом – о мире и о любви. 

[dme:igall/]