Потомок знатных предков

Род Мелентьевых принадлежал к либеральному дворянству, откуда вышли видные военные, учёные, деловые люди. Отец Льва Александровича, Александр Николаевич, потомственный дворянин, сын военного, окончил кадетский корпус и Военно-морскую академию в Санкт-Петербурге. Офицер Балтийского флота в Октябрьскую революцию вместе с двумя братьями перешёл на сторону большевиков, служил в Генштабе военно-морских сил республики. После окончания  гражданской войны работал главным механиком на фабрике «Красная нить», был арестован органами НКВД, осуждён на пять лет, через два года освобождён и реабилитирован. Его брат Михаил, всю жизнь отдавший армии, участвовал в гражданской и Великой Отечественной войнах. Мать, Ксения Павловна, родилась в Барнауле в семье ссыльного Павла Шатько, участника революционного кружка Димитра Благоева (в 1891 году Благоев организовал социал-демократическую партию Болгарии, в 1919 году – компартию), и Елизаветы Александровны Ухтомской, происходившей из старинного княжеского рода.   

Прадед Льва Мелентьева со стороны матери Михаил Степанович Воронин, академик Санкт-Петербургской академии наук и почётный член многих иностранных академий, был ботаником с мировым именем, основателем двух научных направлений – микологии и фитопатологии.

Вхождение в энергетику

В гражданскую войну семья Мелентьевых жила на хуторе, куда Лёва, учась в Москве, приезжал на каникулы, приобщившись там ко всем видам немеханизированного сельского труда – пахал, боронил, сеял, косил. Помогая семье в выполнении «продовольственной программы», пристрастился к ружейной охоте (боеприпасы изготавливал сам) с собакой – на всю жизнь. Возя зерно на мельницу, ознакомился с устройством первого в его жизни энергогенератора – водяного колеса, предшественника гидротурбин, и смог сравнить этот агрегат с системой «лошадь – телега», которой успешно пользовался.

После школы-девятилетки, окончив курсы электриков-телефонистов и проработав несколько месяцев по этой специальности, Лев в 1926 году поступил на инженерно-экономический факультет Ленинградского электромеханического института (основан в 1899 году, позднее был переименован в Ленинградский политехнический институт, теперь – Санкт-Петербургский государственный технический университет). 

В 1928 году Лев Мелентьев как представитель студенческого научного общества участвовал в работе первого всесоюзного энергетического съезда. С большим программным докладом там выступил Глеб Максимилианович Кржижановский, изложив основные положения об энергетике как целостной науке, её ведущем звене – электрификации, сформулировав задачу создания единого топливно-энергетического баланса – ТЭБ страны – «от энергетических ресурсов до приёмников энергии». Именно этот доклад положил начало развитию в СССР научных исследований и практических работ в области ТЭБ страны и её регионов в направлении развития плана ГОЭЛРО. Целеполагающие идеи Кржижановского конкретизирует Институт систем энергетики СО РАН, который создал и возглавлял в 1960–1973 годах Лев Мелентьев.

В 1930 году выпускник института решил попробовать свои силы в науке и приступил к работе в  Электротоке (в 1932 году реорганизован в Ленэнерго) заведующим сектором, а вскоре по совместительству стал руководить группой в архитектурно-планировочном управлении Ленгорисполкома. 

Работа в этих организациях дала молодому инженеру опыт руководства творческими коллективами при разработке ряда научных тем, принципиально новых уже по самой постановке. Он участвовал в выборе наиболее экономичных режимов теплоэлектроцентралей с наилучшим использованием имеющегося оборудования, а потом и в создании новых теплофикационных турбин. 

В 1933 году Лев Мелентьев выпустил методику по составлению планов электрификации районов. В 1934 году силами бюро, которым руководил быстро вошедший в науку молодой инженер, обследовано энергетическое хозяйство Ленинграда для определения структуры и размеров потребления топлива, то есть впервые был составлен научно обоснованный топливный баланс и даны конкретные рекомендации по улучшению энергоснабжения северной столицы – «Гипотеза развития энергетики большого Ленинграда». Эта работа принесла Мелентьеву известность в кругах отечественных энергетиков.

Не оставляя участия в научно-технических и проектных разработках, в 1936 году Лев Александрович перешёл в Ленинградский инженерно-экономический институт. Через год, став кандидатом экономических наук, он был утверждён доцентом, потом заведующим кафедрой «Теплосиловые установки и промышленная энергетика». Он работал в ЛИЭИ до 1960 года, с перерывом из-за эвакуации института из блокадного Ленинграда в 1942–1945 годах.

Война застала Льва Александровича на посту исполняющего обязанности директора и заведующего кафедрой ЛИЭИ. С конца августа 1941 года по приказу директора все сотрудники находились в институте на казарменном положении, организовали производство патронов для охотничьих ружей, которыми снабжались ополченцы. Работали круглосуточно. В начале сентября немцы сожгли основные продовольственные склады. Начался голод, но работа по производству патронов под руководством Льва Александровича продолжалась. 

В феврале 1942 года, когда из Ленинграда эвакуировали все институты, Мелентьеву пришлось переехать в Казань уже в качестве старшего научного сотрудника Энергетического института АН СССР (ЭНИНа), которым руководил академик Г.М. Кржижановский. Там Лев Мелентьев вёл работы по улучшению теплоснабжения ряда заводов в Казани, выполнявших задания для фронта.

В Казани он пробыл недолго, затем переехал в Москву, где был привлечён к разработке предложений по развитию энергетики Урала, Башкирии, Москвы и восстановлению энергетики Донбасса. 

В 1943 году  Льва Александровича утвердили в звании профессора. Ему не было и 35 лет, но его уже окружали многочисленные ученики. Льва Александровича всегда отличало нежелание замыкаться на своей работе. Всюду, куда его забрасывала судьба, он стремился создать работоспособные коллективы энергетиков, организовать подготовку квалифицированных кадров. В 1944 году он добивается организации в Московском инженерно-экономическом институте имени Серго Орджоникидзе энергетического факультета и на нём – кафедры «Теплосиловые установки и промышленная энергетика», которой и заведовал до возвращения в Ленинград, по совместительству оставаясь старшим научным сотрудником ЭНИНа.   

Курс на Иркутск

В 1957 году было принято постановление о создании Сибирского отделения Академии наук СССР как форпоста и центра системы научных учреждений, сосредоточенных в крупных городах восточных регионов страны. Столицей сибирской науки был выбран Новосибирск. Летом 1959 года послом Президиума СО АН СССР к Льву Мелентьеву в Ленинград прибыл академик Сергей Алексеевич Христианович, по специальности близкий к энергетике механик с мировым именем, трижды лауреат Сталинской премии:

– Мы хорошо знаем ваши работы и хотим предложить переехать в Сибирь, возглавить там создание нового научного центра Академии наук.

– А  какие будут у меня права, если я приму такое предложение?

– Ваши права – это ваш авторитет.

Лев Александрович принял эту высокую честь: в свои 50 лет он счёл, что сможет с такой задачей справиться, имея опыт достаточно масштабной организационной научной и хозяйственной работы и надеясь, что Сибирь поможет ему полнее развернуться как учёному-энергетику.

Вот цитата из книги «Иркутский академический», выпущенной в 1967 году Идеей Дубовцевой: «[Л.А. Мелентьев. – А.К.] перенёс в Сибирь из Ленинграда дух высокой интеллигентности, порядочности и научной обстоятельности. Будучи избранным председателем президиума филиала, он оказывал огромное положительное влияние не только на своих коллег, но и на всю иркутскую интеллигенцию, даже партийные руководители не смели с ним не считаться».

Для себя и для других

Льва Александровича отличала повышенная – прямо какая-то гипертрофированная! – личная скромность. Так, мы не только не видели, чтобы наш директор хоть раз надел свои ордена-медали, но и не смогли найти ни одной такой фотографии, сколько ни искали, кроме уж не помню как попавшего ко мне очень удачно раскрашенного большого фотопортрета молодого Мелентьева с планками его первых орденов – «Знак Почёта» и Трудового Красного Знамени: он получил эти награды в 1945 году (потом к ним добавились четыре ордена Ленина и орден Октябрьской революции). Так вот, как вспоминает заведовавший вычислительным центром СЭИ Николай Серафимович Хлопко, Лев Александрович надел все свои ордена, медали и наградные значки, отправляясь в Госснаб выколачивать для института самую тогда мощную из отечественных открытых вычислительных машин – нашу первую БЭСМ-6. Ускоренное создание вычислительной базы СЭИ и непрерывное наращивание парка ЭЦВМ было первейшей заботой директора наряду со строительством институтских корпусов в Академгородке.

Сегодня всеобщая компьютеризация воспринимается как само собой разумеющееся: как же иначе-то?! А в начале 1960-х пользу ЭЦВМ большинство просто не понимало: щёлкали канцелярские счёты у бухгалтеров, были логарифмические линейки у инженеров, механические и электрические арифмометры, теперь появились электронные считалки – ну и что с того? А Лев Мелентьев и основатели Сибирского отделения АН СССР делали ставку на ЭЦВМ как инструмент, как средство, сулящее колоссальные возможности не только ускорения исследований, но и их совершенно новой, комплексной и системной постановки, что для энергетики особо важно прежде всего из-за огромной размерности задач. Например, худо-бедно описать топливно-энергетический баланс страны можно лишь сотнями исходных уравнений с тысячами неизвестных.

Всемирно известные чехословацкие путешественники Зикмунд и Ганзелка, среди осмотровых объектов столицы Восточной Сибири ознакомившись с СЭИ в его временных помещениях на углу улиц Карла Маркса и Киевской и увидев там БЭСМ-2, признались, что такое светящееся мигающими лампочками и жужжащее, сочиняющее музыку и рисующее картинки чудо они в жизни не встречали. Что ж, в джунглях Южной Америки, где они путешествовали, ЭЦВМ им не попадались (тогда – не теперь: нынче кейсы-ноутбуки и планшеты есть у жителей Африки и индейцев, компьютеры в космосе летают), но, действительно, наша машина явилась тогда маленьким чудом в центре Иркутска, по которому, как верили иностранцы, гуляли белые медведи.  На неоновое подмигивание сотен огоньков (зелёные – это хорошо, красные – плохо) на пульте БЭСМ-2 по ночам глазели прохожие. О значительности, необычности события – ввода ЭВМ  в далёкой Сибири – свидетельствует сообщение в газете «Нью-Йорк таймс» о прибытии в Иркутск громоздких ящиков с частями БЭСМ-2 (надо полагать, пронюхал кто-то из вездесущих журналистов, но это и не скрывалось). Ну а если серьёзно, то наш вычислительный центр стал в эпоху первых ламповых и полупроводниковых ЭЦВМ самым мощным восточнее Новосибирска: к  БЭСМ-2 с  10 тысячами  операций в секунду добавились 20-тысячные БЭСМ-4, потом миллионные БЭСМ-6.

Созданный в 1965 году по инициативе Мелентьева и возглавленный им межведомственный координационный центр по внедрению вычислительной техники в народное хозяйство Иркутской области работал столь эффективно, что  регион стал лидером в масштабах не только Сибири: в 1970 году у нас работали 10 вычислительных центров, а в 1985 году – уже 57, располагавших 260 машинами третьего поколения. 

После обращения Мелентьева вместе с управляющим Иркутскэнерго Петром Гордеевичем Некряченко в правительство в 1963 году был открыт энергетический факультет в Иркутском политехническом институте. Лев Александрович направил туда группу своих сотрудников для постановки и чтения курсов по всем специальным и профилирующим дисциплинам. 

По инициативе и с конкретным участием Мелентьева, страстного охотника, в 1963 году было создано Илгинское научно-экспериментальное спортивно-охотничье хозяйство, подшефное Иркутскому научному центру.

Московский период деятельности

В 1964 году Мелентьев передал пост  председателя Президиума ВСФ своему заместителю (и другу), директору Института земной коры, члену-корреспонденту АН СССР Михаилу Михайловичу Одинцову. Но и после этого Лев Александрович не мог замкнуться лишь на чисто исследовательской работе и руководстве СЭИ: учёный-энергетик с мировым именем, он понимал, что должен заниматься соответствующей организационной работой в масштабах страны.

Сверхнагрузка не могла не сказаться на здоровье академика, сильно подорванного ещё ленинградской блокадой. В 1973 году в Москве его застал инфаркт, и врачи категорически запретили Льву Александровичу возвращаться в Иркутск – он должен был находиться под их постоянным наблюдением. Мелентьев был назначен заведующим отделом комплексных проблем энергетики Института высоких температур АН СССР, с которым СЭИ постоянно сотрудничал. В 1985 году Лев Александрович стал директором созданного «под него» Института энергетических исследований Академии наук и Госкомитета по науке и технике СССР – ИнЭИ, первой задачей которого была координация работ институтов АН СССР, ГКНТ и ряда министерств в области сопровождения Энергетической программы СССР.  ИнЭИ в первые годы называли московским филиалом СЭИ, и так оно фактически и было: Лев Александрович забрал туда из Иркутска ряд сотрудников (СЭИ уже мог без них обойтись), а исследования обоих институтов во многом шли совместно.

Несмотря на ухудшающееся здоровье, Лев Александрович нашёл силы, чтобы обобщить сложившееся к тому времени при его участии представление об иерархии систем энергетики и задач управления ими  в   условиях действовавшей в СССР государственной плановой системы. 

Наследие и наследники

Память академика Мелентьева увековечена присвоением его имени созданному им институту и одной из улиц Академгородка, учреждением персональных премии СО РАН и стипендии ИСЭМ его имени для молодых учёных. Портрет Льва Александровича включён в композицию памятно-наградного знака, вручавшегося на финише 40-километровых ледовых переходов с западного берега озера Байкал на восточный – «Байкалопроходимец-2008». 

Ну, а главная память – в делах его последователей, его учеников. Среди них три академика: принявший у Льва Александровича руль управления СЭИ, а потом избранный академиком-секретарем Отделения физико-технических проблем энергетики АН СССР Юрий Руденко, второй – директор ИнЭИ Алексей Макаров, директор (в 1987–1996 годах) Института водных и экологических проблем Дальневосточного отделения РАН Игорь Дружинин. Есть формальное основание отнести к ним и академика Владимира Матросова, организатора и директора ИрВЦ (теперь – Институт динамики систем и теории управления) СО РАН,  заведовавшего отделом теории систем и кибернетики в СЭИ. Учениками и последователями  Мелентьева стали три членкора: первый учёный секретарь СЭИ Лев Попырин, третий и четвёртый директора СЭИ – Анатолий Меренков и Николай Воропай.

Как известно, премия имени  Кржижановского – особо престижная академическая награда, раз в три года присуждаемая за лучшие работы в области энергетики. Сотрудники СЭИ (ИСЭМ)  являются лауреатами девяти таких премий, причём Лев Мелентьев – единственный, кто дважды удостоен этой награды.