Комиссия по правам человека, общественному контролю за деятельностью правоохранительных органов и силовых структур Общественной палаты Иркутской области собрала на днях круглый стол, чтобы попытаться понять, что творится в иркутских лесах. «О состоянии борьбы с правонарушениями и преступностью в лесной отрасли Иркутской области и комплексе мер по их профилактике» – так была сформулирована тема разговора. Представлявший региональное Агентство лесного хозяйства Денис Шайдуров, начальник отдела федерального государственного лесного надзора и федерального государственного пожарного надзора в лесах Иркутской области, назвал сложившуюся ситуацию очень печаль­ной.

– Принимались вроде грамотные решения по обеспечению правопорядка в лесном комплексе, однако изменить ситуацию в лучшую сторону не удалось, – невесело признал  Анатолий Капустенский, председатель комиссии. – Бригады чёрных лесорубов продолжают незаконно рубить лес, оставляя после себя голые поляны, хлам и мусор, который способствует возникновению пожаров. 

Лесные пожары (по таёжным площадям, пройденным огнём минувшим летом, Иркутская область оказалась на втором непочётном месте среди субъектов Российской Федерации, уступив сомнительное лидерство лишь Республике Саха (Якутии) на круглом столе специально не обсуждались. Но его участники то и дело соскальзывали на огненную тему. Это понятно. Кто видел хотя бы раз в жизни захламлённые порубочными остатками криминальные деляны, тот знает, что криминальный лесной бизнес неотделим от огненной стихии. Самые крупные таёжные пожары, в считанные часы поднимающиеся с травы в кроны деревьев, очень часто бывают следствием зимнего разгула чёрных лесорубов. Хотя ущерб от сгорающей природы в приведённых выше миллиардных ущербах не значится. Он считается отдельно от криминальных рубок.

Денис Шайдуров определил несколько направлений работы, которые, на его взгляд, могли бы повысить эффективность пресечения незаконных рубок и борьбы с «левым» оборотом древесины, заготовленной криминальным лесным бизнесом. Одна из главных проблем – сложившаяся практика, по которой фактическую ответственность по статье 260 УК РФ за незаконные рубки несут, как правило, только непосредственные исполнители, задержанные на криминальной деляне. И практически никогда – заказчики, организаторы криминального бизнеса. 

Другая проблема, снижающая эффективность борьбы с чёрными лесорубами едва ли не до нуля, – почти стопроцентный возврат преступникам лесозаготовительной и лесовозной техники, задержанной лесной охраной или полицией на воровских делянах. Обычно вскоре после задержания появляются люди, которых на месте преступления не было, и говорят, что свой трактор, который был там задержан, они просто передали в аренду или дали кому-то попользоваться «по-соседски», не предполагая, конечно, что он будет использован в преступных целях. «Я сам отношения к незаконной рубке не имею, верните мне трактор, пожалуйста». И технику, в соответствии с законодательством и практикой, возвращают. Потом снова задерживают. И снова возвращают. 

Пару лет назад в одном из лесничеств мне рассказали про «бабушкин» трактор. Его несколько раз задерживали на криминальных рубках. Без бабушки, разумеется. Но вот «выручала» задержанный трактор всякий раз одинокая деревенская бабуля, которая, по ехидному замечанию лесника, «никакого другого транспорта, кроме метлы, и знать-то не может». Поверить трудно, но де-юре, по документам, собственницей трактора была именно она. Все живущие неподалёку понимали, что бабуля – подставное лицо, на которую за небольшое вознаграждение оформлен трактор как раз на случай задержания. Но осуждали её не сильно: «всякий по-своему выживает».

В возможность кардинального решения этой локальной проблемы Денис Шайдуров, похоже, не верит. На совершенствовании законодательства или корректировке правоохранительной и судебной практик, заточенных на сохранение в собственности преступников средств преступного производства, не настаивал. Он готов довольствоваться малым: «Моё предложение – как-то затянуть время по возврату этой техники лесозаготовительной и всего остального, чтобы люди хотя бы были лишены возможности снова продолжать свою преступную деятельность».

Поддержав Капустенского в том, что самые страшные пожары часто бывают следствием работы чёрных лесорубов – «у нас лес захламляется, потом всё это горит», – представитель Агентства лесного хозяйства заговорил о прописной истине, которую я слышал десятки раз: о необходимости более тесного сотрудничества государственного лес­ного контроля и полиции, «чтобы у нас сложились хорошие показатели». Необходимость сотрудничества для более эффективного пресечения преступлений в лесной отрасли понимают все. Ни в Агентстве лесного хозяйства, ни в поли­-

ции не встречал я ни одного человека, который был бы принципиально против такого сотрудничества. Вот и Дмитрий Никифоров, начальник межрайонного отдела по борьбе с преступлениями в лесной отрасли УЭБиПК ГУ МВД России по Иркутской области, на заседании круглого стола тоже упомянул о важности профессионального сотрудничества лесной охраны и правоохранителей. Ни законы, ни сложившиеся практики этому не мешают. Но на деле должный контакт между ведомствами достигается не всегда. 

– Ни для кого не секрет, что число незаконных пилорам сегодня просто тяжело представить и как-то отследить, – перешёл к следующей проблеме Денис Шайдуров. – Новые китайские пилорамы появляются чуть ли не каждую неделю. 

На сто процентов согласен с Шайдуровым по поводу того, что число примитивных пилорам в лес­ных (да и в степных тоже) деревнях «тяжело представить». А вот распространённое утверждение, будто их трудно отследить, вводит меня в ступор. Китайская ленточная пилорамка – она, конечно, компактная. Но в подполье её, как самогонный аппарат, вместе со штабелями брёвен и готового пиломатериала, всё равно не спрячешь. Ведь есть в деревнях и посёлках главы муниципальных образований. Им про своих жителей-избирателей известно всё, а кто ворованный лес скоблит, чтобы сделать его похожим на пиломатериал, они не знают? И чьим обзолом, создающим чрезвычайную пожарную ситуацию, деревни завалены, тоже не знают? А ещё там, в населённых пунктах, хоть и меньше, чем было раньше, но всё-таки есть полицейские участковые, которые в лицо и по имени знают всех пьяниц, дебоширов, наркоманов и всяких прочих антисоциальных субъектов. А про «крутых» (по деревенским меркам, конечно) пилорамщиков, которым вся округа «сдаёт» лес, незаконно спиленный за околицей, они что, не в курсе? 

«Отследить» в деревне или рядом с ней нелегальную пилораму все­гда проще и дешевле, чем наматывать на колёса сотни километров таёжных дорог, отыскивая и задерживая на воровских делянах бригады чёрных лесорубов, обеспечивающих криминальных предпринимателей древесиной криминального происхождения. Проще для государства в целом, но не для лесной охраны в частности. 

Беда и слабость современного лесного хозяйства как государственного контрольного и надзорного органа в том, что границы его полномочий совпадают с границами леса. В лесу государственный лесной инспектор кое-что может, кое на что имеет право. Там он использует свои полномочия на всю катушку и даже иногда, чуть перестаравшись в защите государственных интересов, может их слегка превысить, за что тут же получает мощную оплеуху от того самого государства, интересы которого он пытался защитить. Но стоит выйти из леса, как перестаёт он быть «лесной ­охраной» и, увидев тяжело гружёный лесовоз, идущий по улице, даже зная, что это черный лесоруб Ванька чёрному пилорамщику Ваське воз древесины криминального происхождения тащит, он, в отличие от поэта Некрасова, не станет спрашивать: «Откуда дровишки?», потому что не нужна ему ещё одна затрещина от государства. 

Мелкие деревенские пилорамы, так же как и крупные железнодорожные тупики и прочие хозяйствующие субъекты, которые на юридическом языке называются пунктами приёма и отгрузки древесины, а на простом народном – скупками ворованного леса, – они не то чтобы незаметны, но почти неприкасаемы. Их не то чтобы нельзя или трудно было отследить, но их нежелательно трогать, нежелательно отвлекать проверками от легализации «чёрной и серой» древесины. Возможно потому, что нельзя в России кошмарить бизнес. В том числе, видимо, и криминальный – пусть наберёт силу и тогда, может быть, он перейдёт в легальный сектор реальной экономики.

– Ни один из органов государственной власти у нас до настоящего времени не наделён полномочиями по проверке пунктов приёма и отгрузки древесины, кроме прокуроров, – подтверждает Анна Минеева, старший прокурор прокуратуры Иркутской области. – Агентство лесного хозяйства вправе возбуждать дела только об административных правонарушениях. Если органы полиции или прокуратуры заведут Агентство на пункт для со­вместной проверки, то – да, меры могут быть приняты. А самостоятельно организовать и провести такую проверку они не вправе. 

Анна Геннадьевна далеко не первый год осуществляет прокурорский надзор за исполнением законодательства о лесопользовании. Проблему изучила досконально. И для устранения этой конкретной и очевидной правовой нелепости в отношении пунктов приёма и отгрузки древесины, по её словам, требуется совсем немного: «Нужно лишь изменить положение об Агентстве лесного хозяйства. Это в силах субъекта федерации».

– Противодействие преступности в лесной отрасли для ГУ МВД России по Иркутской области является одной из приоритетных задач, – произносит Дмитрий Никифоров привычную, официальную фразу. С похожих утверждений часто начинаются официальные доклады и официальные выступления всевоз­можных официальных лиц. Участники собраний, заседаний, форумов, круглых столов обычно пропускают их мимо ушей. Но в этом конкретном случае фраза – не дань служебной моде. Это (сужу по тому, что знаю и что лично видел на криминальных лесных делянах) объективное утверждение. Подтверждением могут служить, в частности, и суммы ущерба, которые приведены под заголовком этой публикации. И цифра – 2434! Столько преступлений, связанных с незаконными рубками, с незаконным оборотом древесины, выявлено на территории нашей области только в нынешнем ещё не закончившемся году к моменту проведения круглого стола региональной Общественной палатой. Это значит, что в среднем у нас ежедневно выявляется по 6–8 лес­ных преступлений.

– Это самое большое количество выявленных лесных преступлений в стране, – говорит Дмитрий Никифоров, которого, чтобы не путаться в сложных аббревиатурах официальной должности, многие называют просто начальником лесной полиции, хотя официально таковой у нас (к сожалению) не существует. – Ни в одном субъекте РФ даже приблизительно никто не подходит к такому количеству зарегистрированных и раскрытых преступлений в лесной отрасли. 

И тем не менее, работа полиции и лесной охраны, даже очень качественная и самоотверженная, а иногда и с проявлениями героизма, часто напоминает мне сизифов труд. Сегодняшнее активное противодействие лесным преступлениям не приводит, увы, к сколько-то заметному приближению к главной цели – к сокращению этого вида преступности. 

В нынешнем году, по словам начальника межрайонного отдела ГУ МВД по Иркутской области, продолжился рост зарегистрированных преступлений. Рост преступлений тяжкой категории. Рост числа уголовных дел, направленных в суды, в том числе дел по тяжким категориям. Стабильно из года в год растёт количество изъятой техники, бензопил, объёмов незаконно заготовленной древесины. Полицейские и лесники (к сожалению, не вместе, а только рядом, параллельно) пытаются сдерживать вал преступности, но пока получается сдерживать лишь темпы её роста. 

– Без радикальных изменений законодательства кардинально изменить эту ситуацию не представится возможным, – делает пессимистичный вывод Дмитрий Никифоров. – Как я понимаю, государство и, в частности, судебная система не рассматривает пока вопрос реального лишения свободы лиц, которых мы задерживаем. Это касается даже организаторов преступных групп. В этом году мы несколько дел по организованным преступным группам направили в суды и часть организаторов, получив обвинительные приговоры, избежали реального заключения, получив условные сроки. По Чуне, например, по Ангарскому району и т.д. Поэтому, как уже было отмечено сотрудником Агентства лесного хозяйства, мы неоднократно задерживаем на криминальных делянах одних и тех же лиц, одну и ту же технику вытаскиваем из леса. Получается, прежними методами ситуацию изменить не удастся.