По следам памяти
Грегуар Поле. «Неспящий Мадрид».
Год издания: 2013.
Издательство: «Текст».
Считается, что «Moscow never sleeps», – а вот вам неспящий Мадрид в духе кинематографических историй «Париж, я люблю тебя». Такая же дюжина основных историй, которые неуловимо переплетаются, пересекаются на улицах города-муравейника, где все куда-то бегут, а солнце садится, садится и опять садится. Вечереет. Что может происходить вечером? Да всё что угодно. Фотограф забавы ради будет рассматривать через видоискатель человека, чистящего грибы за окном дома напротив. Уже стемнело, недостаточно света, чтобы фотографировать. Стемнело, и можно пойти в оперу. Там билетёрши будут квохтать вокруг большой знаменитости, выпрашивая автограф. Там чей-то брат выйдет на сцену. Там промелькнёт чья-то рукопись. А кто-то проведёт вечер в полицейском участке. И вовсе не из-за правонарушения, а только изображая жертву. На пласа де Орьенте круглые фонари едва освещают самих себя. А из патио, куда выходят окна капрала Алонсо, практически не видно неба. Внутренний дворик глубиной в девять этажей больше похож на карандашный стаканчик для тех, кто видит всё и начертил планы мироздания не подглядывая. Один горожанин выжидает со скучающим терпением рыболова, другому вечно не хватает времени. Все разные, но всех объединяет Мадрид. Здесь шутят, что между приличной квартирой и квартирой мадридской такая же разница, как между теннисным кортом и площадкой для бадминтона. Обычные и привычные имена здесь – Исаскун и Эухения. Евгения, если по-нашему. Во многом можно найти что-то общее, так фильмы Альмодовара понятны не только испанцам. А сам Педро Альмодовар снимает начальные кадры нового фильма: вертолёт с пилотом и кинорежиссёром внутри зависает над мадридскими улицами, тяжело стрекочет, привлекая внимание случайных прохожих, стайки детей и кого-то ещё. Характер текста меняется, как только в дело вступает новый герой и новый характер: где-то будет просторечная дроблёная россыпь, где-то поток сознания или драматургический, книжный диалог, вырезки из статей, жаргонные фразы, интеллигентные диалоги. Посреди диалога может начаться новая глава. Прямо вот так: «– Ты читал Гойтисоло?» – и прежде ответа возникает римская XVII, а затем уже ответ. Номер главы разделил разговор на «до» и «после» горной грядой. Где-то там самые высокие пики назовут в честь Камило Хосе Селы или Фернандо Берналя, не одним Альмодоваром жива земля испанская. Но нет пророка в своём отечестве, поэтому автор признания в любви Мадриду – бельгиец, молодой автор Грегуар Поле, недавно перебравшийся в Испанию. Одна ночь из жизни столицы получилась великолепно, а последняя строчка изящнее некуда: «Что ж. А теперь. Начнём роман». Серия «Первый ряд» продолжает знакомить с редкими авторами, на которых стоит обратить внимание. Равно как и стоит хоть раз в жизни увидеть неспящий Мадрид.
«Ну вот, на самом верху, слева, если смотреть на сцену. Но в самом углу, оттуда совсем ничего не видно. Ничегошеньки. Видишь только люстру, оркестровую яму внизу и панораму зала. Это, наверно, места для жюри, я не знаю, первый раз такое увидела: перед всем рядом кресел что-то вроде стойки или длинного пюпитра с маленькой лампочкой у каждого места. Как в библиотеке. По-моему, это для хористов, когда им приходится петь из зала, чтобы видеть ноты. Короче. Включает Грасиэла лампочку, кладёт нашу рукопись на пюпитр и говорит мне: «Я часто прихожу сюда поработать, мне нравится, ты, наверно, хотела бы сидеть в партере?» Я обалдела. Во даёт, работает в Опере, на пюпитре под лампочкой. Я уж не говорю, каково соседям, от лампочки-то, но никто ей ничего не сказал. Спокойная публика».
Консуэло де Сент-Экзюпери. «Воспоминания Розы».
Год издания: 2014.
Издательство: «КоЛибри».
Она звала его Тонио. Он называл её своей Розой, напрямую ссылаясь на «Маленького принца». Это ведь всё про неё: «Знаешь… моя роза… я за неё в ответе. А она такая слабая! И такая простодушная. У неё только и есть, что четыре жалких шипа, больше ей нечем защищаться от мира…» и «Всего-то у меня и было, что просто роза. Какой же я после этого принц?». Антуан де Сент-Экзюпери много пишет и испытывает самолёты, а его жена Консуэло капризно высказывает ему: «Знаешь, я бы предпочла, чтобы ты был сапожником на углу». Она закатывает истерики и скандалы, ночи напролёт рыдает в подушку, обвиняя в изменах и бесконечно мотая нервы. «Никогда не видел, чтобы такое маленькое существо производило так много шума», – однажды скажет писатель. Консуэло нигде не работает, получая пособие по утере кормильца, – она вдова гватемальского литератора Гомеса Каррильо. Тот покончил с собой в 54 года, оставив двадцатишестилетнюю инфантильную супругу с неясным чувством вины и необходимостью искать другую стену, за которой можно спрятаться. Привычная к определённому уровню жизни – сначала дочь богатого кофейного плантатора, затем супруга светского человека со средствами – Гомес Каррильо ввёл Консуэло в круг европейской богемы, познакомил с Метер-
линком, Габриэле Д’Аннунцио, Андре Моруа; заказывал для нее туалеты у лучших портных, – Консуэло выбирает молодого директора и пилота аргентинского отделения компании «Аэропосталь», доставлявшей почту на северное побережье Африки, аристократа и ловеласа Антуана де Сент-Экзюпери. В то время он уже кавалер Почётного Легиона. Внезапное знакомство в гостиной у общих знакомых переросло в совместный ночной полёт и быстрый роман; он рассказывал ей о Багдаде, о странных, ещё не открытых городах, об индейцах, обитающих где-то в долине Амазонки и ещё о миллионе вещей, фактов, событий, историй. Его жизнь оборвалась 31 июля 1944 года над Атлантикой. Четырнадцать лет его жизни были связаны с Консуэло. Они оба напишут мемуары, где-то вспоминая, а где-то сочиняя, совершенно не смущаясь нестыковок. Они будут скандалить, постоянно расходясь навсегда и возвращаясь друг к другу. В какой-то момент Консуэло даже решит зарабатывать самостоятельно, никогда больше не встречая второго супруга, пойдёт диктором на радио, но хватит её ненадолго. Во всей книге мемуаров глагол «работать» появится у Консуэло всего только раз: «Я приняла благоразумное решение начать работать. Работа – единственное, что позволяет сохранить душевное равновесие, сориентироваться в ситуации. Я намеревалась снова заняться скульптурой в мастерской». Есть фотографии, где Консуэло де Сент-Экзюпери запечатлена со скульптурой, в которой есть портретное сходство с Антуаном де Сент-Экзюпери. После смерти писателя Консуэло посвятила себя сохранению памяти у широких масс о французском писателе, но главные памятники Антуан де Сент-Экзюпери поставил себе сам: это его книги.
«– Консуэло, Консуэло, мне скучно, мне смертельно скучно. Я не могу провести жизнь в кресле или на террасе кафе. У меня есть ноги, поэтому я должен двигаться, я должен двигаться…
– Я знаю, Тонио, от городской жизни вас начинает тошнить. Вы любите себе подобных, только когда они что-то делают. Вы не понимаете ни того, что мы называем радостями жизни, ни тех чудесных моментов, когда нет других забот, кроме как просто сидеть и любоваться природой. К несчастью для меня, да и для вас иногда тоже, вы из тех людей, кому нужна постоянная борьба, завоевания. Так что уезжайте, уезжайте.
Я прекрасно понимала, что Тонио страдал за весь род человеческий, потому что хотел сделать людей лучше. Он был из тех, кто сам выбирает свою судьбу и знает, как дорого приходится платить за эту первобытную свободу».
Герман Малиничев. «Археология по следам легенд и мифов».
Год издания: 2014.
Издательство: «Вече».
20 ноября озвучили имена лауреатов премии «Просвещение» за лучшую научно-популярную книгу в области естественных и точных наук, а также за лучшую в области гуманитарных наук: победили Ася Казанцева с книгой «Кто бы мог подумать? Как мозг заставляет нас делать глупости» и Сергей Яров «Повседневная жизнь блокадного Ленинграда» – это заслуженная победа; впрочем, даже попасть в список номинантов уже почётно. Книга Малиничева «Археология по следам легенд и мифов» не попала бы в длинный список престижной премии, но всё же вполне достойна прочтения – с небольшими оговорками. Живо и ярко обрисованы десятки историй, похожих на феномен Генриха Шлимана, с юности упрямо верившего каждому слову Гомера, который описал в «Илиаде» Трою и троянцев; следуя за строчками бессмертной поэмы, Шлиман отыскал руины легендарного города. В книге с двумя десятками глав нашлось место для Крита и Микен, Нимруд Дага и пирамид, историй об Александре Македонском и Спартаке. Названия глав немного желтоваты и, скорее, подходят для газетных заголовков: «Где был трон царицы Савской?», «Была ли прекрасной Елена Прекрасная?». Читая о «Грандиозном золоте малых фараонов» и раскопках древнего африканского города близ Калахари, так и ждёшь, что сейчас перевернёшь страницу, а там – привычные карандашные рисунки всех самых ярких находок с подробным описанием и нумерацией. Но – нет, ничего подобного нет, да и каждая история обрывается очень уж быстро, хотя любая глава способна вырасти в целую полку книг – так много разнообразной информации по каждой выбранной теме. Но решим, что у нас в руках краткая хрестоматия – по верхам, без углубления в детали. И здесь – в полушутливой манере, но всё же без опровержения, появляются абзацы про «Возникла целая международная ассоциация сторонников идеи, будто на Марс переселились жители Атлантиды после того, как они колонизировали Египет». И никакого завершающего тезиса о том, что это был обман зрения, нет, есть только звенящая пауза, подталкивающая читателя в область «Скандалы-интриги-расследования». Но если не выключать скепсис, книга «Археология по следам мифов и легенд» – скорее хороша, чем плоха: она вызывает интерес к археологии, историческим личностям, написана живо и легко. Не К.В. Керам и его «Боги, гробницы, учёные», но вполне где-то рядом. Стартовая такая площадка зарождения интереса к истории.
«Наполеон Бонапарт, а до него арабские мудрецы, поражённые видом Сфинкса на фоне величественных пирамид, высказали мысль о том, что камни, обработанные руками древних египтян, неподвластны времени. Да, тысячелетия пощадили эти памятники. Но повредили их сами люди. Облицовку со ступенчатых пирамид содрали арабские халифы для своих дворцов. Один из правителей Египта приказал отбить нос у Сфинкса. В начале XVIII века другой самодур обстрелял лицо скульптуры из пушек. Наполеоновские солдаты палили в глаза Сфинкса из ружей. Английские лорды отбили каменную бороду и увезли в Британский музей… В наши дни в поры статуи проникает едкий дым каирских заводов по обжигу извести. Разъедают камни и выхлопы автомобильных моторов. Сфинкс ныне явно болеет».
