Рубанок 

Рустем родился и всю свою короткую жизнь прожил в небольшом татарском селе. В апреле 2007 года в семье умер отец, и парень остался единственным мужчиной-кормильцем у престарелой матери и младшей сестры. Они жили в частном доме с большим хозяйством, и Гайнуллин характеризовался как заботливый и обязательный молодой человек. В 20-летнем возрасте на полтора года призвали в армию – он ушёл служить в ноябре того же года и попал в в/ч 39995 Иркутской области. В армию не рвался, но и «косить» не стал, уходил без опаски. Из армии домой письма также приходили без тревожных известий – писал, что служит нормально, просил мать не волноваться. 

А в начале сентября 2008 года в село пришла страшная весть – рядовой Гайнуллин покончил жизнь самоубийством. 29 августа его тело нашли повешенным в одном из помещений войсковой части. По факту гибели завели уголовное дело, и в результате проверки военно-следственным отделом всех обстоятельств выяснилось, что Рустем не выдержал издевательств, которые в в/ч назывались «традицией рубанчества». Так назывались неуставные отношения, когда «деды» – старослужащие, которым осталось сто дней до приказа о дембеле, нанимают себе «рубанка» – новобранца более позднего срока призыва. 

«Рубанок» должен был выполнять любые приказы «деда», никак не связанные с несением службы – заваривать чай, чистить одежду, находить деньги и сигареты для своего «неуставного начальника». Рустем попал в «рубанки» к старослужащему Моисееву. Последний оказался сущим зверем – требования становились всё обширнее, а наказания за их неисполнения всё жёстче. Доведённый до отчаянья постоянными придирками и побоями, Рустем свёл счёты с жизнью в конце августа 2008-го, прослужив чуть больше полугода. Приходится предположить, что жестокость Моисеева к этому времени вышла за любые пределы человеческого терпения, потому что в этому моменту неофициальный срок «рубанчества» Гайнуллина подходил к концу – обычно в части в «рубанках» ходили в течение восьми месяцев, которые, по сути, в конце августе как раз заканчивались.

Информацию об этом довели до семьи Гайнуллиных. Мать Рустема от таких известий почувствовала себя настолько разбитой, что в дело пришлось вступить его старшей сестре Алсу Минибаевой, которая жила со своей семьёй и недавно родившимся ребёнком в Калужской области. Алсу вспоминала: «Прошло 9 месяцев со дня его (Рустема) службы в армии, и нам пришло печальное известие о моём братишке – что 29 августа 2008 года он погиб, находясь на территории воинской части. Мы стали узнавать, что случилось, но нам никто ничего толком не говорил, просто сказали, что он повесился, а отчего и почему – никто ничего не знает. Я в воинскую часть по-ехать не смогла, потому что это очень далеко, и на руках у меня маленький ребёнок. Нам привезли цинковый гроб, для нас было тяжело открыть гроб и посмотреть на него (Рустема). Но когда мы его открыли, то были в ужасе, что там увидели. Братишка был не похож сам на себя, он был весь побитый, в синяках и ссадинах».

Третьего октября 2008 года она приехала в Москву и обратилась в фонд «Право матери», являющийся едва ли не единственной организацией в стране, которая предоставляет услуги бесплатной юридической помощи именно тем семьям, у которых погибли дети в армии. От лица Алсу в черемховском гарнизонном военном суде выступала юрист фонда Юлия Лебедева.  

Три суда    

Первый суд проходил в конце весны 2009 года. Из-за подорванного всеми этими событиями здоровья матери потерпевшей в суде выступала старшая сестра погибшего, Алсу Минибаева. К этому времени дело уже сопровождали представители фонда «Право матери».  

– Следствием было установлено, что в в/ч 39995 процветает дедовщина. Военнослужащие части живут по понятиям, сравнимым разве что с зоновскими, чего стоит только «традиция рубанчества». В рамках этой традиции «деды», которым осталось 100 дней до увольнения со службы, нанимают себе в качестве «рубанка» военнослужащего более позднего срока призыва. «Рубанок» обязан исполнять все их прихоти и желания, чтобы перед увольнением со службы они «сказали за него слово», – прокомментировали в пресс-службе фонда «Право матери». – Собственно, погибший Рустем Гайнуллин и был «рубанком» Моисеева. Побои и издевательства довели Рустема до петли, но по понятиям военных данной части он просто «не вывез рубиловки».

20 мая 2009 года Черемховским гарнизонным военным судом Моисеев Ф.В. был приговорён по ч. 3 ст. 335 УК РФ (неуставные отношения, повлёкшие тяжкие последствия) к пяти годам лишения свободы. Однако на этом история не закончилась. Адвокат осуждённого Мустаев подал кассационную жалобу с требованием изменить Моисееву приговор в сторону смягчения на том основании, что Моисеев сам был «рубанком» некоего военнослужащего целых 8 месяцев. «Рубанчество» – отвратительная, но укоренившаяся в данной войсковой части традиция, ей уже больше 10 лет, и Моисеев – просто жертва этой традиции. Вот почему матери с неохотой и тревогой, с болью в сердце, а не радостью провожают своих сыновей служить в ряды Российской Армии», – с не­уместным пафосом заявил адвокат в финале своей кассационной жалобы.

Кассационную жалобу рассматривал 3-й окружной военный суд Московской области. Второго сентября 2009 года суд второй инстанции, рассмотрев ещё раз все обстоятельства уголовного дела, оставил приговор черемховского гарнизонного военного суда без изменений. При этом юрист Фонда «Право матери» Юлия Лебедева, представляющая интересы сестры погибшего, в своём выступлении отметила, что Моисееву вынесен и без того слишком мягкий приговор: наказание за это преступление предусматривает до 10 лет лишения свободы, и ни о каком уменьшении размера наказания не может быть и речи.

После этого фонд «Паво матери» от имени матери погибшего подал ещё один иск – о возмещении морального вреда. Сотрудники фонда её требования поддержали.

– В ходе уголовного разбирательства мы доказали, что матери был причинён невосполнимый моральный ущерб. Её сын погиб в мирное время, в рядах Российской Армии, находясь на срочной службе, но не будучи при этом в «горячих точках» или прочих опасных местах, – комментирует ситуацию пресс-секретарь фонда Анна Каширцева. – Мы доказали, что должностные лица попустительствовали неуставным отношениям, что также является формой их вины. Нужно учитывать, что нравственные страдания матери не заканчиваются с судебными разбирательствами и решениями суда – она будет видеть, как у друзей её погибшего сына подрастают дети, чужие внуки, и осознавать, что всего этого её жестоко и незаконно лишили. 

Суд согласился с доводами юристов фонда и в этой части. На заседании Аларского районного суда Иркутской области, начавшегося 30 сентября 2014 года, 17 ноября было вынесено решение взыскать с ответчиков один миллион рублей. При этом юрист в/ч 39995 Елена Стребкова пыталась возражать удовлетворению искового требования, заявив, что мать погибшего рядового уже получила страховку в связи с гибелью сына. Юрист фонда Татьяна Сладкова ответила, что страховка и компенсация морального вреда – это разные выплаты, не связанные между собой, и право матери на компенсацию морального вреда никак не связано с получением страховых выплат. Как сообщили «Иркутскому репортёру» сотрудники фонда, изначально в иске была заявлена другая сумма – три миллиона рублей, но судья снизила сумму компенсации до одного миллиона, «исходя из требований разумности и справедливости».