Экстренная помощь

Корреспондент «Конкурента» встретился с главой министерства социальной защиты Владимиром Родионовым и профильным вице-премьером областного правительства Валентиной Вобликовой, чтобы выяснить, как долго и в каком формате будут работать пункты и что в качестве удочки предлагают иркутские чиновники переселенцам. «Мы сами с этим впервые столкнулись и понимаем, что впереди проблем немерено. Мы не скрываем», – в голос говорят чиновники.

Организация приёма переселенцев для регионов сегодня как уравнение со многими неизвестными. В том числе и для наших собеседников. Сейчас преждевременно говорить не только о дальнейшей гео-графии расселения украинцев, нет ответов и на более простые вопросы. Например, о сроках работы пунктов временного пребывания. 

– Нормативной базы нет. Мы хотим, чтобы появился документ, регламентирующий работу пунктов временного размещения, – говорит Владимир Родионов. – Мы их создаём, но в каждом регионе поступают по-своему: кто-то две недели позволяет находиться там людям, кто-то месяц. С одной стороны, ущемлять права людей нельзя, но с другой – иждивенчество порождать тоже нельзя.

– Деликатная ситуация, – включается в разговор Валентина Вобликова. – Мы постараемся из неё максимально достойно выйти. Надо работать с людьми, разъяснять. 

– Исходя из каких характеристик Иркутская область была выбрана в число регионов, которые принимают граждан Украины? – задаём ей интересующий многих вопрос.

– На самом деле в этом участвуют абсолютно все регионы, – говорит она. – В постановлении правительства «нули» стояли напротив Ростовской области, Краснодара, Москвы и Московской области, уже принявших кто по 10 тысяч, кто по 15, а то и 25 тысяч беженцев. Все остальные территории, как мы полагаем, рассматривались в зависимости от населения, производственной структуры. Каких-то конкретных критериев для отбора нам не называли. Конечно, рассматривался и потенциал территории: у нас есть банк вакансий, который многие годы не задействован, нет безработицы. Это тоже, я думаю, послужило основанием для определения нашего коэффициента распределения – 1,89 от 150 тысяч человек. Мы эти данные увидели 22 июля, сразу высчитали цифру и поняли, что 2835 человек должны приехать к нам в экстренном, массовом порядке из Ростовской области и Симферополя. Тогда все приграничные территории захлёбывались, и распределение было необходимым ещё и потому, что многие школы были задействованы под расселение. 

Организованным порядком по линии УФМС в Приангарье приехало около двух с половиной тысяч человек. Самостоятельно перебрались в Иркутскую область ещё 1700. Таким образом, на территории Приангарья сейчас находится более 4000 человек из Донецкой и Луганской областей. Конечно, украинцев в Иркутской области гораздо больше, они традиционно едут на работу. 

Начиная с июня чиновники ведут тщательный учёт тех, кто приехал вынужденно из районов боевых действий. Вопреки предположениям, людей преклонного возраста из числа постояльцев ПВР оказывается всего около 7%: например, по данным на 5 сентября, их было 136 человек из 2276 заселившихся в ПВР. Остальные – лица трудоспособного возраста и дети. Все они сейчас размещены в санаториях и детских лагерях. Большая часть учреждений, реорганизованных в ПВР, принадлежат области, есть два частных и два муниципальных пункта. 

По словам Валентины Вобликовой, при выборе места локации ПВР чиновники руководствовались прежде всего наличием зимней базы и возможностью максимальной концентрации людей в группах по 200–300 человек в одном месте для того, чтобы централизованно организовать качественное питание, отработать на месте вопросы с миграционной службой, службой занятости, представителями муниципалитетов. Пункты финансируются из расчёта 800 рублей на человека. Сюда входят затраты на питание (300 рублей в день), коммунальное содержание, зарплаты людей, которые работают в центрах. Владимир Родионов описывает модель, по которой Иркутской области будут компенсированы средства на содержание ПВР: «УФМС подписывает списки, утверждённые губернатором, – пояснил Владимир Родионов. – И мы до 5 сентября за девять дней августа подали данные в Москву, в Минфин РФ. Через неделю эти деньги восстановят. За сентябрь – соответственно в октябре. В долг немножко работаем».

– Сейчас в соцсетях начали активно обсуждать, что, мол, людям выдают по 800 рублей в день, – подхватывает Валентина Вобликова. – На самом деле человек на руки ничего не получает. Но мы создаём все бытовые условия пребывания.

Люди могут рассчитывать  на экстренную медицинскую помощь. У нас одна женщина родила в Красноярске. Но с получением статуса у них будет временное свидетельство на обязательное медицинское страхование. В дальнейшем им будут оказываться услуги, если, к примеру, возникнет необходимость в госпитализации в рамках системы ОМС. Все прибывающие в пункты проходят медосмотр на предмет выявления различных заболеваний. Медиками изучается прививочный статус, детям проводится вакцинация (у них календарь прививок был нарушен по полной). 

«Нам обещали значительно больше»

Следующий этап для переселенцев – поиск работы. По словам Родионова, все мэры муниципальных образований знают, сколько людей из пунктов временного пребывания они должны трудоустроить на своей территории. Большая часть беженцев приехала в возрасте от 30 до 40 лет. 

– В основном это люди со средним образованием и рабочих специальностей. Есть строители, есть шахтёры, есть бульдозеристы, – говорит министр Родионов. – Есть водители, продавцов много. Мы готовы этих людей трудоустроить, но возникает вопрос: уровень заработной платы их не всегда устраивает. Мы постоянно слышим такую фразу: «Нам обещали значительно больше». Не знаю, кто обещал. Мы ничего не обещали, мы сегодня пытаемся устроить в этой жизни действительно тех, кто хочет остаться в Иркутске. 

По его словам, сейчас начинается самый важный этап – помощь с работой, с жильём. «Есть и ведомственное жильё, особенно в сельской местности много заброшенного, – говорит Родионов. – Теперь предстоит отработать этот вопрос с каждым человеком, собирающимся остаться в Иркутской области. Тем, кто не захочет, нужно помочь выехать».

– Часто в штаб обращаются переселенцы?

– Каждый день. Недавно приехало 17 человек. Позвонили, попросили забрать с вокзала. Мы эти 17 человек привезли в министерство, здесь всех накормили, увезли в пункт временного пребывания. Очень многие прошли через наше министерство и министерство труда из тех, кто приехал самостоятельно: кому материальной помощью, кому документами, кому вещами помогли. Эти люди, как правило, сами ищут себе жильё и работу. Они заинтересованы побыстрее устроиться в этой жизни. Теперь нам надо заинтересовать тех, кто поселился в ПВР. Под здравницы у нас уже путёвки отыграны для оздоровления жителей Иркутской области.    

Так, база отдыха «Звёздный» в Ангарском районе стала социальным лагерем для беженцев из Украины 29 августа. Из 902 вынужденных переселенцев, прибывших в Иркутскую область в тот день, 320 были направлены на базу ООО «Гранд Байкал». Уже в октябре в «Звёздном» планируют коммерческий заезд. Значит, меньше чем через месяц беженцы вынуждены будут освободить социальный центр. Для этого они как минимум должны найти работу и решить жилищный вопрос. Надо отдать должное: прибывающим дают время на адаптацию – около двух недель. Этого как раз хватает на то, чтобы оформить документы первой необходимости, получить разрешение на работу. Затем чиновники, специалисты центров занятости, волонтёры, даже просто сотрудники социальных центров начинают настраивать беженцев на трудоустройство на новом месте жительства.  

В пятницу, 12 сентября, в актовом зале «Звёздного» была организована большая ярмарка вакансий. По дороге на базу отдыха журналисты  гадали, кого они встретят: потерянных, согласных на все предложения работодателей или уверенных в себе людей, высококвалифицированных специалистов. День выдался солнечный, на детских площадках базы отдыха резвились младшеклассники. Пока не решён вопрос с доставкой детей в школы Ангарска, так что ребята радуются продолжению каникул. В нескольких метрах в беседках нервно курят взрослые. Они беззлобно, но недоверчиво косятся на толпу журналистов. Не все вынужденные переселенцы согласны разговаривать с журналистской братией: многие опасаются «сказать не то» и «быть депортированными».

В главном корпусе в фойе перед актовым залом аншлаг. Информацию на большом стенде внимательно изучают мужчины. Женщины рядом на диванчиках кутаются в куртки и кофты не по размеру: большинство беженцев приехали без тёплых вещей, поэтому пока утепляются с помощью одежды из гуманитарной помощи. 

«Врачи, повара, трактористы вон. А нас большинство шахтёров приехало. Что ты будешь делать? Надо в зал зайти, посмотреть, что там предлагают»,  – переговариваются двое мужчин. Я направляюсь за ними. В актовом зале не протолкнуться. Перед сценой столы, за которыми представители  строительной, торговых и фармацевтической фирм, швейной мастерской, школ, больниц, предприятий по производству мебели – всего 30 работодателей из Иркутска, Ангарска, Усолья-Сибирского, Слюдянки. 

По мнению беженцев, женщинам в Иркутской области проще найти работу. Антон из Донецка с торговым образованием на ярмарке ищет вакансию товароведа. 

– Мы здесь уже две недели. Всё, больше тянуть нельзя, нужно решать, как нам дальше быть. Мне 25 лет, жене Татьяне 21, мы молодые, здоровые люди, на шее у государства сидеть не хотим. Жене здесь проще найти работу: дома на Украине она учителем за 5 тысяч на российские рубли работала, здесь 15–17 тысяч на первых порах – просто сказка. А вот мне нужно семью содержать, так что нужно больше зарабатывать. Сейчас подошёл к работникам мебельной фабрики насчёт должности кладовщика, но там только для женщин вакансии. Буду ещё искать, вариантов здесь много, – говорит Антон и делает широкий жест рукой, словно хочет охватить все столы с буклетами от работодателей.

Антон считает, что тормозит поиск рабочего места удалённое расположение лагеря беженцев от Ангарска или Иркутска. «Денег-то у нас нет, чтобы самостоятельно выбраться в город и поискать работу. Вот хоть ярмарку вакансий устроили, говорят, здесь несколько сотен рабочих мест представлено. Уверен, кто ищет, тот найдёт», – с улыбкой добавляет он. 

Не у всех беженцев такой оптимистичный настрой. Недалеко с представителем строительной фирмы ЗАО «Стройцентр» разговаривают пятеро парней. Они не улыбаются, мрачно просматривают буклеты компании и неохотно заполняют анкету. «Ребята, поймите, нужно пробовать, с чего-то начинать. Да, здесь вам предлагают невысокую зарплату, не 50–60 тысяч, как вы планировали, но зато помогут с жильём на первых порах», – уговаривает специалист молодых мужчин. Слова о возможном решении квартирного вопроса немного приободряют парней. Но визитки строительной компании молодые люди не торопятся брать. «А зачем нам? У нас и денег-то нет вам позвонить. Вы уточните у начальника, что там с квартирами для нас, а мы пока подумаем. Если что – звоните», – добавляют парни. Сергей, самый старший – ему 25 лет, поясняет, что три брата и двое друзей уехали из Украины, чтобы не попасть под мобилизацию. 

– У нас образования особого нет. Приехали с шахтёрского посёлка Дмитровка Донецкой области. Мы не знаем, куда точно пойдём работать, главное, чтобы работодатель отвечал нашим требованиям: предоставил жильё и платил достойные деньги. Сколько? Тысяч 50. Мы пересчитываем на гривны – делим на три. 16 тысяч гривен для здорового мужика – вот достойная зарплата, – поясняет Сергей. 

Молодые люди растерянно смотрят на другие столы с вакансиями и направляются на выход. «Перекур надо устроить, обдумать всё», – добавляет Сергей, и пятеро парней покидают актовый зал «Звёздного». 

Рядом со стойкой Иркутской городской клинической больницы № 8 пусто. Если верить распечаткам, приготовленным для беженцев, учреждению требуются хирург, ревматолог, специалист клинико-диагностической лаборатории, анестезиолог, травматолог-ортопед, кардиолог, педиатр, гастроэнтеролог. Нуждается больница и в фельдшерах, медсёстрах, санитарках и дворниках. Как пояснила представитель больницы, врачам готовы предоставить общежитие, зарплату от 19 тысяч рублей. «Жаль, я не врач, можно было бы попробовать, – рассуждает Любовь из Донецка, рассматривая список вакансий больницы. – Но санитаркой или дворником не пойду. Ещё чего! К тому же говорят, что эта больница где-то на краю Иркутска находится. Что там делать?»

Рядом со стойкой торговой сети «Spar» целая очередь. Впрочем, многие, узнав, что в основном предлагают вакансии кассиров в супермаркетах, теряют интерес к торговой сети. 

– У меня в Луганске был свой магазин. В торговом деле я понимаю. Но просто идти целый день сидеть на кассе не хочу. Не мой уровень. Мне же семью надо содержать: маму-пенсионерку и сына 10 лет. Квартиру снять надо хотя бы двухкомнатную. На зарплату кассира мне это не удастся. Нет, высшего образования у меня нет. В Иркутске сами не понимаем, как оказались: мы долго жили в палаточном лагере, истратили все деньги, поняли, что нужно выбираться. Тут как раз набирали поезд в Сибирь. Название города мы даже не запомнили, но поняли, что раз Сибирь, значит, золото и нефть – хорошие зарплаты, – уверенно рассказывает Наталья. На мой робкий вопрос, на какую заработную плату рассчитывает женщина без образования, Наталья назвала сумму от 60 тысяч рублей: «Слухи ходят, что здесь такая средняя зарплата». 

«Соберут и перевезут всех туда, где белые медведи на льдинах»

В пятницу, 12 сентября, в актовом зале «Звёздного» была организована большая ярмарка вакансий

Впрочем, не все беженцы из Украины неправильно информированы относительно средних зарплат в Иркутской области. Игорь Бритиков и Любовь Шувалова прибыли из Донецка вместе с сыном Андреем. «Мы недавно поженились, даже фамилию я не успела поменять. Нам скрывать нечего, мы здесь хотим остаться, поэтому фамилии вам легко и согласились назвать. Кто вам не хотел свои данные называть, те ещё наверняка не уверены, что они в Иркутской области останутся», – поясняет Любовь.

Игорю 37 лет, Любови 27 – «золотой возраст», в котором легко переносятся изменения, с улыбкой говорят молодожёны. Они решили для начала подыскать работу мужу: Любовь по образованию учитель физкультуры, считает, что легко найдёт себе место в иркутских школах.

– Мне по специальности сложнее устроиться. Вот сейчас обратил внимание на Иркутский трубный завод. На Украине на подобном производстве трудился. У меня хороший стаж, опыт, я квалифицированный специалист. Я понимаю, что здесь предстоит подтверждать свои знания, готов переучиваться, – добавил Игорь.

Семья подсчитала, что им необходимо иметь 35–40 тысяч совместного ежемесячного бюджета. На эти средства они планируют первое время снимать квартиру. «У нас ни в коем случае нет требований к работодателям. Лишь пожелание при трудоустройстве выдать аванс хотя бы одному из нас, чтобы мы смогли снять какое-нибудь жильё», – поясняет Любовь. 

Вынужденные переселенцы, которые не смогли подыскать подходящую вакансию в актовом зале, продолжают поиски на доске объявлений в фойе. 

– Что вас ждёт, если вы не найдёте работу в Иркутской области в ближайшее время? Где зимовать собираетесь? – интересуюсь у мужчины, который с пустым взглядом рассматривает информационный стенд.

– Соберут нас всех и перевезут туда, где белые медведи на льдинах. А что мне делать? Ничего. Буду сидеть ждать, – ответил мужчина и ушёл курить.

На улице, перед главным корпусом «Звёздного» развёрнут мобильный центр министерства труда и занятости Иркутской области. Перед ним целая вереница людей.

– Здесь имеется возможность увидеть вакансии, которые есть на Дальнем Востоке, в Хабаровске. Посмотрела я, что в Иркутске предлагают, разочаровалась. Думаю, дальше с семьёй поедем. Я крановщица, на Украине получала 9 тысяч гривен. Значит, здесь должна получать не менее 40 тысяч, – рассказывает мне Ольга из Донецкой области. Арифметику женщина объясняет просто: 9 тысяч гривен – это около 25 тысяч рублей. Но раньше на Украине у неё была собственная квартира, а здесь придётся снимать, поэтому необходимо к зарплате добавить ещё около 15 тысяч рублей. 

Если семья переберётся на Дальний Восток, там женщина планирует получать свыше 50 тысяч рублей. В противном случае, уверена Ольга, правительство региона должно предоставить семье подъёмные в размере 240 тысяч рублей и ежемесячное пособие на каждого члена семьи около 20 тысяч рублей. «Пока мы жили в палаточном лагере, ходили слухи именно о таких суммах. А тут мне зарплату в 23 тысячи рублей предлагают», – добавляет Ольга.

По словам Родионова, украинские беженцы действительно имеют возможность двигаться по регионам. «Сегодня начинается миграция между субъектами, – констатирует министр. – Нас это тоже ожидает. 34 человека, которых приняли, мы называем «группа Северная Осетия». Сначала они уехали в Осетию, там им не понравилось, говорят, хотим в Сибирь, им купили билеты и отправили сюда. Четверо из них сразу же уехали, не стали задерживаться. Они свободные люди, они у нас не за колючей проволокой находятся. Они получат статус, у них появятся точно такие же права, как и у нас».