Сергей Бухаров родился в старинном деревянном купеческом доме, будто ему это было писано на роду. Квартира в этом доме была получена отцом перед самым его рождением в 1954 году. До этого семья проживала в куйбышевских домах в предместье Марата, отец работал в горячем цехе на заводе имени Куйбышева. В эпоху диктатуры пролетариата это было сказочно правильно. Купеческий же дом с высокими потолками и окнами, изразцовой печью, пропильной резьбой фасадов и наличников, обширным крыльцом и огромными воротами, вместивший первоначально шесть семей, нет-нет да и напоминал о былых хозяевах. Окунева не упоминают в числе именитых иркутских купцов, но околоток, им созданный от пересечения нынешних улиц Седова и Трилиссера, говорит о его состоятельности. За его приусадебными огородами была построена гимназия на его пожертвования (теперь её занимает иркутский ОМОН), поставил он особняки старшему и младшему сыновьям, разбавленные домами для челяди, а далее для гимназических преподавателей. Место считалось окраиной Иркутска, «город» находился за Иерусалимской горой – кладбищем, в годы детства художника Бухарова уже распаханной под Центральный парк культуры и отдыха.

Окуневский особняк славился своим огромным, почти в массив дома, подвалом, где, видимо, сохранялись купцом товар и припасы. Когда вышло постановление горсовета все подвалы в городе засыпать, художник Бухаров побывал на заводе имени Куйбышева и договорился, чтобы подвал не засыпали ввиду его необходимости. Но это было позднее: возвращение в отчий дом состоялось через Ленинград с его несравненной художественной школой…

О досуге сыновей побеспокоилась мама художника – старшего, Лёшу, она отдала в музыкальную школу, так как у него обнаружился музыкальный слух, а младшего, Серёжу, – в художественную. Ему исполнилось двенадцать лет, и мама воззвала к его ответственности: учёба стоила три рубля в месяц. Но мальчик забыл об этом предостережении: учёба увлекла его безотносительно счёта. Однажды педагог попросил детей нарисовать весну. Все изобразили один и тот же мотив: обрезку ветвей деревьев. Сергей Бухаров нарисовал весеннее небо с облачками и верхушки деревьев. «Из этого мальчика получится художник», – сказал педагог. Это был Савинов, фронтовик, чьим именем теперь названа детская художественная школа № 1. Он сумел направить творчество мальчика в нужное русло.

Проведя два года в художественной школе, тот стал показывать неплохие успехи по рисунку, живописи и композиции. На третий год обучения его акварель участвовала в областном конкурсе детского рисунка, проходившем в Братске в 1968 году. С ней юный художник занял третье место, его наградили набором лучших акварельных красок. Приятная неожиданность (рисунок участвовал в конкурсе без ведома автора) явилась стимулом для дальнейшей работы. Мальчик стал посещать изостудию при художественном училище дополнительно к художественной и обычной школам.

Став студентом училища, на второй год обучения Сергей Бухаров начал посещать и вечерний курс, который вёл Владимир Тетенькин, и клуб графики Льва Гимова. Среди преподавателей были скульптор Юрий Кузнецов, Галина Новикова, Василий и Людмила Гончары, Михаил Воронько. В Иркутск приехал окончивший монументальный факультет ВХПУ имени Мухиной Виталий Смагин, учившийся прежде у Воронько. Это сразу возвысило преподавателя в глазах студентов, показало перспективы. На третьем курсе Бухаров вместе с одногруппником Юрой Свининым организовал студию вечернего рисунка при училище. Много было сил и желания усовершенствовать своё мастерство. 

В училище стал преподавать окончивший с отличием Академию художеств – Институт имени Репина Николай Морозов. Как оказалось позднее, он присматривался к Сергею Бухарову и после окончания им училища сказал: «Жаль, что он не был моим студентом. Я бы сделал из него настоящего художника». Морозов признавал только классическую школу с её строгим рисунком, как основой всего, и здесь в преподавании ему не было равных.

В армии, где кисть, как и перо, была приравнена к штыку, Сергей Бухаров отслужил в Чите. Вернувшись домой, пошёл работать на фабрику «Сибирский сувенир» неподалёку от родного завода имени Куйбышева. Контора фабрики находилась в бывшей Казанской церкви, куда проживающий в купеческом особняке художник приходил за зарплатой. Но не прошло и года, как жизнь начинающего изготовителя сувенирного ширпотреба перевернула книга латиноамериканского писателя, название и автор которой не запомнились. Герой книги, художник, похожий на Мартина Идена Джека Лондона, проходит путь от безвестности к славе, губящей его. Вдохновлённый яркой картиной, Сергей Бухаров уезжает в Ленинград и находит место монтировщика в Мариинском театре. «Горячая» отцовская закалка передалась ему по наследству. Всё свободное время он готовится к поступлению в ВХПУ имени Мухиной. Но работа в Мариинском театре переориентировала его: в 1979 году Сергей Бухаров поступил в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кино, выдержав экзамены на театрально-постановочный факультет. 

Учёбы там ему показалось, как всегда, мало. Он посещал дополнительно занятия в ВХПУ имени Мухиной и уроки рисунка в Доме народного творчества. Все пять лет учёбы он постоянно бывал в Русском музее, Эрмитаже, Академии художеств и на всех выставках, которые были в этот период, на спектаклях всех театров и театральных коллективов. По окончании института в 1983 году Сергея Бухарова пригласили главным художником Волгоградского драматического театра. Решение он принял вольное: «Только Сибирь!» Это выглядело чудачеством. Его жена Ольга, родом из Гатчины, после окончания текстильного института получила распределение в Ленин­град. И её он «повёз в Сибирь, где на свежем воздухе можно нарожать здоровеньких детишек» (детей в итоге у Бухаровых трое). Иркутск заявки на театрального художника не давал, и Сергей Бухаров получил место в закрытом Красноярске-26. В таких городках бытовал маленький коммунизм, снабжение было на высоте, сразу давали квартиру. Театр и зоопарк призваны были занимать досуг секретных работников. Но… театр оказался на гастролях, и в городок художника не пустили. Месяц ожидания был не для него. Работа нашлась в маленьком, захолустном Абакане. Отработал год. В Иркутске случилось несчастье – погибла мама. И художник, вернув полученную квартиру театру, едет в Иркутск. 

Спустя какое-то время Бухаров получил интересное предложение от областного управления культуры: создать в Иркутском художественном училище отделение театральных декораторов. К этому времени у художника за спиной было свыше сорока спектаклей, оформленных в Иркутске, Благовещенске, Минусинске, Абакане, Черемхове. 

Бухаров возглавил отделение, написал программу, привлёк преподавателей. Набрав курс в 25 человек, он посоветовал ребятам обратиться к художнику Тетенькину с просьбой преподавать у них живопись. Когда 25 человек заявились в мастерскую к знаменитому мастеру с такой просьбой, он не смог им отказать и пришёл на курс. Следующий «налёт» группа совершила на завуча училища Андрея Юшкова, лучшего преподавателя рисунка в то время, не жалующего при этом студентов хорошими отметками. И он тоже пришёл на курс. Татьяна Громыко стала преподавать костюм, а Владимир Голенев – интерьер. За собой Бухаров оставил спецкурс. Трое его студентов по окончании курса поступили в ВХПУ имени Мухиной, двое – в Красноярский художественный институт. 

Тут и советская власть закончилась. Для Бухарова начался новый этап: он вступил в Союз художников, получил мастерскую, приобрёл дачу в посёлке Култук на Байкале. С тех пор и проводит на ней с семьёй свои летние сезоны. Пишет Байкал, Кругобайкальскую железную дорогу, посёлок и его окрестности.

Его небольшие по размеру картины далеки от этюдности. «Ольхон» 1991 года, сколько бы его ни писали другие, у Бухарова – целостный образ. Над скальником наклонилась пронизанная ветрами лиственница, а небо гонит череду своих изменчивых состояний прямо на зрителя, и главенствует здесь достаточно скупыми средствами переданное состояние подвижных масс. Дальние горы тут – не вечные горы, а лишь атрибуты замысла Создателя. Бухаровский «Байкал. Старая дорога» 1997 года несёт ощущение байкальской старины. Два жерла тоннеля снаружи окружены руинизированной массой камня, и горы – нависшие дальние, ближние – принимают тоннели как творения природы. Стелется туман, извиваются рельсы, поблёскивает вода Байкала – человек здесь может быть только пленником очарования. 

Сергей Бухаров много пишет старый Иркутск. Свою привязанность к зимним мотивам города он объясняет просто: белизна снега и тёплые по тону коричнево-чёрные от времени «деревяшки» – деревянные особнячки сторожилов – хорошо сочетаются друг с другом. Нужно родиться здесь, в Прибайкалье, чтобы писать так, постоянно ощущая контраст холодного и жаркого. Иркутскую кисть не назовёшь мягкой.

Художник говорит: «Байкал я увидел впервые в одиннадцать лет. И с той поры, какой бы я темой ни занимался – театр, графика, кисть и так далее, Байкал неизменно присутствовал в моём творчестве. Рассветы и закаты, постоянная смена состояний воды, скал, неба ставят художнику трудные задачи, которые он решает и воплощает на холсте, чего хватает на всю жизнь».

Его «Весна на Байкале» кажется стихотворной миниатюрой – настолько лаконично в ней всё подобрано, подогнано одно к другому, разобрано по планам, и вся природа излучает застенчивую скромность, которая есть в первых весенних цветах. Ей нечего дать, этой природе, и она в состоянии полусна-полупробуждения не завлекает и не поражает. Она вся – ради этих первых хрупких цветов и проростков. Здесь прорисовывается стиль художника Бухарова: каждая его живописная вещь – это метафора. 

На открытии своей персональной выставки он подарил центру Александра Вампилова в лице его директора Галины Солуяновой два больших холста на тему театра и вампиловской драматургии. 

Работает он много, но не суетится. Известный и неизвестный художник Сергей Бухаров.