«Продам остров»

Какой бы парадоксальной мысль ни казалась, в Интернете быстро нашлось сразу два острова в городской черте, выставленных на продажу. Правда, оба находились не в той части Ангары, что протекает мимо центра города, а чуть ниже по течению – напротив Жилкино и Иркутска-II. От первого предложения на этом рынке редкой недвижимости пришлось отказаться сразу – остров Таловый был размером около трёх гектаров (почти два футбольных поля). Не разгуляешься, слишком тесно для нормального разнузданного тим-билдинга. Кроме того, предстояли разборки с рыбаками, поставившими на острове свои домики-времянки. 

Второй остров находится на границе города и называется неблаговидно – Козлёнок, хотя его хозяин настаивает на другом наименовании – остров Рябик. Его владелец, молодой человек по имени Руслан, подтвердил, что остров по-прежнему выставлен на продажу.

– Вы ещё продаёте остров? 

– Да. Остров ещё есть.

– А на самом острове есть какие-то постройки?

– Там стоят самострои дач. С совдеповских времён постройки остались, но в них постоянно никто не живёт, приезжают рыбаки время от времени. Зато на самом острове есть собственное озеро.

– Предложения купить остров уже были или мы первые?

– Недавно звонили, собирались брать, но потом с финансами у них что-то не срослось. Но остров хороший, рекомендую. Можно построить крестьянско-фермерское хозяйство, сделать базу отдыха. Электричества, правда, нет, но сейчас продаются альтернативные энергоисточники, не проблема, – расхваливал Руслан перспективное вложение средств в недвижимость. – Это – рай под Иркутском, никаких пробок, вода не замерзает круглый год. Добираться – пятнадцать минут на лодке. Для дальновидных людей это выгодное предложение. 

Стоили двенадцать гектаров рая недорого – полмиллиона долларов. Обещав подумать над выгодным предложением, «Иркутский репортёр» откланялся. Оставалось вы­яснить, к чему следует готовиться, собираясь обосноваться за водной преградой от цивилизации. Для этого необходимо было обратиться к тем, кто уже имеет подобный опыт. К самим «робинзонам»… 

Попасть на остров сама по себе большая проблема, маршрутки туда не ходят, а сами островитяне не все оказались гостеприимными хозяевами. Найденный «Иркутским репортёром» среди своих журналистских контактов владелец дачи на острове Елизовский на нахальное предложение пригласить в гости долго чесал в затылке:

– В гости-то приезжайте, без проблем. Но вот насчёт репортажа я очень сомневаюсь. У владельцев дач, так сказать, не всё прозрачно с документами на право собственности, так что разговаривать с журналистами они не будут – такие попытки уже случались. Они вообще предпочитают, чтобы их оставили в покое и не трогали лишний раз без крайней необходимости.

Необходимость, тем не менее, была именно крайняя, и мы направились ниже по течению. На лодочной станции, находящейся напротив острова Поповский, под ленивое брехание сторожевых собак, разморённый жарой, спал дежурный. Помочь с переправой он отказался, но, на счастье, в этот момент кто-то из островитян при­ехал на большую землю, собираясь в магазин. Молодой парень в тельнике оказался священнослужителем, отцом Александром, а дед – пенси­онером по имени Олег Григорьевич, старожилом Поповского. Они легко согласились стать нашими гидами и рассказать о неторопливой жизни на острове. Тем более что они представляли что-то вроде самопровозглашённого «парламента», занимающегося связями с внешним миром и организацией внутреннего порядка на Поповском.

На маёвку к попам 

История освоения ангарских островов писана под копирку – все их сначала обживали рыбаки. На Поповском есть небольшой местный колорит – название острова не случайно, так как напротив, в Жилкино, находился Вознесенский мужской монастырь, сейчас там Храм Успения Божьей матери. И «попы» с незапамятных времён переправлялись на остров косить сено, здесь же держали монастырский скот, собирали лекарственные травы.

– У нас до сих пор много полезной травы сохранилось, – наперебой рассказывают островные женщины, столпившиеся вокруг «Иркутского репортёра» во дворе усадьбы отца Александра. Приняли журналистов дружелюбно, без настороженности. – У нас тут растут курильский чай и иван-чай, тысячелистник и шиповник, богородская трава, щавель и дикий чеснок. 

Случайно известна точная дата, когда на Поповском появился первый рыбачий домик – это было в 1956 году. В этом домике впоследствии и обосновался Олег Григорьевич, ему 71 год, одиннадцать лет на пенсии. Он вспоминает:

– Первыми здесь поставили три дома рыбаки – Костя Ворошилов, Санька Бобрыкин и Николай Бадюло. Санька прорыл протоку между озёрами, она так и называлась – «бобрыкинская протока». Никого из них в живых уже не осталось. Санька давным-давно уехал в Питер. Бадюло, последний из первопроходцев, недавно умер… 

Мало-помалу остров становился популярным местом отдыха. Сначала рыбачьи домики поставили из необходимости – вставать на рыбалку нужно рано, поэтому мужики приезжали загодя, с ночёвкой, вечерами травили байки у костра под рюмку крепкого чая, а в четыре часа утра уже выходили на воду, рыбачить. Постепенно за ними стали увязываться родственники, малышня, жёны, и к 80-м годам рыбачий остров превратился в местный курорт. 

– В советские годы сюда приезжало всё. На острове было два озера, люди отдыхали, купались, это называлось – «поехать на маёвку к попам». Мы, малышня, связывали между собой штаны и этим бреднем ловили в озёрах молек. Потом, на костре, бабушка жарила их с яйцами, – рассказывает Олег Григорьевич. – В начале восьмидесятых народ стал жить побогаче, появились дюралевые лодки-моторки – до этого на остров ходили на вёслах. То­гда остров стал расстра­иваться, появились уже основательные домики, а не рыбачьи времянки. Остров стал настолько популярным местом отдыха, что здесь останавливался речной трамвайчик.

Это безмятежное пейзанское существование было грубо нарушено только в 1985 с началом перестройки. Подкузьмила островитянам не политика, а экономика – на остров напали безжалостные и хищные кооператоры… 

Война с трактором 

Нападение исподволь готовилось с противоположного от Жилкино берега Ангары. Сначала там стали чешскими «черпалками» срывать правый берег, добывая строительный гравий – кстати говоря, именно так там и появился залив, в котором стоит лодочная станция, с которой «робинзоны» добираются на остров. А затем, в один из летних дней, баржа забросила на остров трактор С-100. 

– Нас никто ни о чём не спрашивал, – до сих пор приходит в волнение от несправедливости Олег Григорьевич. – Но мы не собирались сдаваться – это наш остров, мы хранили природу. Этот трактор стоял на том конце острова, где в береговых обрывах жили стрижи. Работа началась бы с того, что их гнёзда были бы уничтожены.

Местные занялись активным саботажем. Собрали по три рубля с усадьбы («Хорошие деньги, столько бутылка водки стоила!» – уточняет старожил) и отбили телеграмму самому Громыко.

– Почему – Громыко? – удивляется «Иркутский репортёр». Дед объясняет – тогда было постановление правительства об охране природы, по которому природоохранная территория заканчивалась только в сорока километрах от Иркутска.

– Мы сняли всё это безобразие и отправили в «Прожектор перестройки», – добавляет Олег Григорьевич. – Не знаю только, показали или нет. 

Так или иначе, приступить к вандальной деятельности трактору не дали. Тракторист пожаловался своему начальству, и вскоре на остров прибыл человек с портфелем в сопровождении участкового из Жилкино. Дядя-кооператор сообщил, что он будет рыть свой гравий на другом конце острова, подальше от усадеб. «Ага, – сказали ему островитяне, – хочешь сначала мизинец у нас оттяпать, а потом и всю руку заберёшь!» 

Помог, однако, не Громыко, а местные власти. Сначала приехала депутат Облсовета, сама жительница Жилкино, она донесла проблему до областных властей, и вскоре на Поповском появился первый заместитель председателя обкома КПСС, рассказывают старожилы. У кооператора проверили документы, и он быстренько и навсегда исчез с острова – оказалось, у него нет никаких разрешений на земляные работы. Трактор С-100 так же незаметно забрали баржей. А партдеятель сказал: «Хорошо тут у вас. Сам бы дачу здесь поставил!»  

Островные хроники 

Сегодня на Поповском стоит около шестидесяти усадеб – весь остров как небольшой посёлок. Жизнь здесь течёт размеренная и неторопливая. 

Одна из «робинзонок», пенсионерка Галина Яковлева, рассказывает о своей такой характерной для рыбачьего острова судьбе:

– У меня четыре года назад муж-рыбак утонул. Казалось бы – зачем мне этот остров? А весна начинается – прямо не могу дома в трёх комнатах усидеть, родственникам отзвонишься: «Всё, я поехала на остров!» Недавно за грибами в лес ходили, пришли домой, надо их мыть, чистить. А, думаешь, пропади эти грибы пропадом – закинула их в холодильник и на остров умотала.

Дома не капитальные, поэтому на зимовку тут не остаются, и активная жизнь начинается, как сойдёт снег, обычно – в апреле.

– Зимой мы сюда приезжаем изредка, только присматривать за порядком. Но Ангара обычно не замерзает, поэтому воровства у нас здесь почти не бывает, – рассказывает Валентина Прудникова. – Сначала завозим станции-генераторы, газовые баллоны для плит, дрова, навоз, подсыпаем грунт на грядки. 

Для завоза дров уже годами выработан механизм – на берегу закупают брёвна, «скобят» их – то есть сколачивают в плоты, – и по воде тащат на остров. На плотах же можно перевезти часть того, что понадобиться для жизни. 

– Особое внимание у нас уделяется мусору. На острове его выбрасывать некуда, а за порядком приходится следить самим. Поэтому что можем – сжигаем, что не можем – в навозных мешках увозим обратно на берег, – объясняет Валентина Анатольевна. – Вообще, всё, что вы видите, что построено и посажено – всё завезено на лодках. У нас соседи в прошлом году поставили на участке баньку – всё лето её по досточке перевозили, к осени уже парились. 

Мы огибаем северную оконечность острова. Сразу видно особенности жизни на ограниченной площади – усадьбы стоят впритык, участки под грядки – небольшие, компактные. Зато все овощи свои, экологически чистые – картошка, морковь, огурцы, сладкие перцы, лук… И много обычной дачной ягоды. На меню сказывается и изначальное предназначение острова – рыбный день тут не только четверг, в основном на стол попадает хариус. Дед Олег показывает в воду, где на мели, на цепи, затоплен старый фибровый чемодан с металлическими углами:

– Видишь, как сосед рыбу хранит. Наловит и живую в чемодане держит. Сколько надо возьмёт, остальное плавает, как в аквариуме. Или – холодильнике… 

Потом недовольно кряхтит и добавляет:

– У нас этот первый год, как скот появился. Завезли четырёх бычков, но от них одни хлопоты – носятся, как ненормальные, только огороды топчут.

– А как обходитесь без холодильников? 

– Плохо. Раньше у Бадюло был ледник – он в начале апреля закладывал лёд и сверху накрывал мешками с опилками. Лёд всё лето стоял. Мы все к нему продукты хранить носили. Он каждый вечер через забор нам кричал: «Открываю, быстрее берите, что нужно!» Раз в день открывал. Умер Бадюло – мы без ледника остались…

Единственные тревожные времена наступают на острове, когда зимой в сильные морозы всё-таки перемерзает Ангара. Бывает такое не часто. Предпоследний раз, в 90-х, на остров повадились по льду заходить наркоманы. Тащили, как и с обычных дач, любые металлы, которые могли отодрать от домов. Островитяне вспоминают – через Ангару от Жилкино была тропа по льду. Как-то раз старик Бадюло шел на остров, проверить, всё ли в порядке, и как раз на половине пути, на самом фарватере Ангары, встретился с двумя парнями-наркоманами, которые тащили два тюка украденных вещей – посуду, алюминий, – завёрнутых в пуховую перину. Старика ударили по голове, и он некоторое время пролежал без чувств на ангарском льду.  

После этого охранять остров в лихие зимние времена стали уже всем обществом. Когда Ангара замёрзла в последний раз семь лет назад, на Поповском была посменная охрана, и зиму пережили без воровства и нежданных гостей. Зато летом – благодать, как в старой деревне, люди ходят друг к другу в гости, не запирая и даже не закрывая двери.  

«Батюшка уже есть, хотим поставить часовню…»

Будущее островитян хоть и обнадёживает, но остаётся туманным. Второе противостояние за остров с внешним миром разгорелось со­всем недавно и тлеет до сих пор. В 2011 году кто-то купил соседний остров Архиерейский. Обещали, что там построят парк развлечений, но вскоре отсыпали насыпь с берега, и на остров по­шли грузовики – копать гравий. Мы с отцом Александром добираемся на моторке до пустынного острова. Насыпь уже не видно, но на ней тонкой белой линией, связующей берег с островом, сидят чайки.

– Видите, там затапливали бетонные блоки, чтобы проложить дорогу. А в этой протоке шла рыба на нерест, – показывает он. – Получается и парк не построили, и на острове всё разрыли, и устоявшиеся пути рыб нарушили. Потом, как нам рассказали, строительные работы там запретили, был суд, назначили крупный штраф. Но острову-то это уже всё равно. Конечно, мы стали переживать за свой остров. 

Тогда островитяне стали готовить документы на организацию садоводства или дачного товарищества, наняли адвоката, устроили собрание. Справки относили и в БТИ, и в Росреестр, и в мэрию, но везде пока им отказали. 

– Нам говорят, что для этого нужно менять генплан города. Спрашивают: «Где вы были, когда его меняли в 2009 году, когда была дачная амнистия?» Ну, не успели мы тогда, не сообразили, – сокрушается отец Александр. – Обе­щали, что генплан будут менять в этом году. Пока ждём, надеемся и верим. 

Отец Александр сам местный, вросший в остров корнями – вырос в Жилкино, детство провёл между Храмом Успения Божьей матери и островом, потом отучился в семинарии и служит в Крестовоздвиженской церкви. Живёт на острове. На Поповском выросло уже два поколения «робинзонов», и сейчас носятся в одних трусиках двухлетние девочки кого-то из островитян – как они говорят, чужих нет, машина не собьёт, а не лезть к воде тут учат с малолетства. 

Сейчас у них возникла новая идея – поставить на Поповском своими силами часовню утонувших рыбаков. И память истории острова, и свой батюшка уже есть.