Адвокаты. Они же и обвиняемые

– Разумеется, что оба  оценивают ситуацию профессионально, как адвокаты. И то, что они в этом деле в положении обвиняемых, вовсе не помеха.  Думаю, что и вы бы в подобной ситуации не утратили обычных навыков.

– Ну, спасибо, коллега, «уважили», поставили перед  судом, пускай и гипотетически, –  с деланною сердитостью  ответил Иван Петрович.

– Что ж, из юридических факультетов выходят и в судьи, и в прокуроры, и в адвокаты, и в подсудимые. Иной полвека проживёт порядочным господином, а потом  вдруг раз – и растратит казённую денежку, присвоит чужое наследство. И нам, адвокатам, не случайно заказаны конкурсные управления. Ан нет, пролезаем в обход закона! Вот  на что уж, казалось бы, кандидат прав Берков востребованный защитник, а и тот ведь не избежал искушения и лет восемь назад  стал банкротить  несостоятельных должников. И что же? Немедленно обвинили его в «неправильных и незаконных действиях», убыточных для господ кредиторов. И ведь что любопытно-то: разоблачавший Беркова Власов недели за две до этого в паре с ним выступал обвиняемым по другому банкротному делу. Слава богу, и тот и другой оставили это доходное предприятие, а вот Звонников не удержался.

– И вот итог! Впрочем, процесс будет, кажется, долгим…

– Да он уже три года как тянется. Ещё в августе 1898-го Михаилом Дмитриевичем Бутиным возбуждено уголовное преследование против бывших администраторов торгового дома «Братья Бутины» – присяжного поверенного Звонникова, кандидата прав Михельсона и отставного чиновника Стрекаловского за присвоение и растрату вверенного им (как администраторам) имущества. Дело-то, в сущности, очень простое, ситцевое, но и в таком ведь не обойтись без документальных свидетельств, а добывать их чрезвычайно сложно: господа ответчики выставляют всяческие препятствия. Вот и завтрашнее судебное заседание только-только позволит нам снять очередную препону к получению необходимых улик. Да ещё добиться слушания дела в Иркутске, а не в Москве, как того хотели бы Звонников и Михельсон. 

– Пакет претензий большой?

– Нет, мой доверитель Бутин научен уже горьким опытом, он хорошо понимает, что против таких юристов, как Михельсон и Звонников, надо действовать наверняка. И потому из массы эпизодов мы выбрали единичные, но совершенно не-опровержимые. Обставленные, так сказать, всевозможными аргументами.

– Большую, стало быть, подготовили речь…

– Не хотелось бы никого утомлять, но и пропускать свои доводы, согласитесь, непозволительно.

Как написал хроникёр «Восточного обозрения», «речь Харламова длилась четыре часа, обнимая собой самые интересные стороны этого громадного дела». Также корреспондент отметил для себя, что торговый дом братьев Бутиных был основан ещё в 1866 году в Нерчинске. И что первоначальный капитал был сравнительно невелик (не более ста тысяч рублей), но пятнадцать лет спустя он превысил уже несколько миллионов. Фирме принадлежали четыре завода (железоделательный, солеваренный и два винокуренных), пароходство, золотые прииски, торговые предприятия. Но едва лишь в деле случилась заминка, как этим воспользовался   иркутский кредитор Хаминов. Встревоженные московские кредиторы прислали в Иркутск двух своих представителей – присяжного поверенного Московской судебной палаты Звонникова и кандидата прав Михельсона. Их полномочия были ограничены наблюдением, но, прибыв на место, они не только вошли в конкурсную администрацию, но и захватили её, добившись устранения от дела самого Михаила Дмитриевича Бутина. В несколько лет богатейшие предприятия фирмы были разорены, переданы в аренду, проданы, и при этом кредиторы не получили и десятой части  от своих  четырёх миллионов. 

В роли конкурсных администраторов адвокаты использовали чуть не весь список запрещённых приёмов: заведомо невыгодные сделки, оплату чужих векселей, заурядное присвоение подотчётных  сумм, подтасовки в протоколах собраний кредиторов. Даже и перманентное противостояние Бутину подпитывалось  из его собственных капиталов. Так, в 1892 году вышла  книга «Администрация по делам торгового дома нерчинских купцов братьев Бутиных. Её деятельность и борьба с распорядителем дел фирмы М.Д. Бутиным. Материалы по истории торгово-промышленных предприятий и тяжебных дел в Восточной Сибири. Часть первая». На судебные разбирательства с и без того разоряемым коммерсантом израсходован целый капитал – почти  115 тысяч рублей. И даже когда конкурсная администрация была упразднена, извлечения из имущества Бутина продолжались ещё девять месяцев – с января по октябрь 1891 год. То есть распущенные администраторы продолжали выплачивать себе жалованье, дивиденды и прочее.

А за Сенатом присмотрит Духовский, наш человек 

Дерзость Михельсона и Звонникова объяснялась не только их природным авантюризмом, но и уверенностью в собственной безнаказанности. А дело-то в том, что в одной связке с адвокатами-

администраторами был профессор московского университета 

М.В. Духовский, имеющий непосредственный выход на Сенат. В руки Харламова попало и было зачитано на суде одно характернейшее письмо Духовского, адресованное в Иркутск и раскрывающее сам механизм влияния на Сенат. «Стачки между поверенными и обер-секретарями и т.п. здесь не редкость, – деловито констатировал профессор и уточнял: – Купля и продажа интересов доверителей легко может совершаться, и такой субъект, как Бутин, имеет хорошую почву». 

Обрисовывались и границы собственного влияния: «У меня хорошо организован в Сенате надзор за всем, что там творится. Я нашёл нужным дать передоверие Шиферу ввиду того, что он близок обер-секретарю 4-го департамента Шафиро, а обер-секретарь имеет там большое влияние и может сильно повредить делу. Ввиду этих соображений я заезжаю всегда к Шиферу перед докладом».

Прилагались к письму и два прошения, поданные Бутиным в Сенат, и проект решения Сената по последнему делу, составленный самим Духовским, с пометкой: «После доклада обер-секретарь сказал мне, что резолютивная часть останется так, как написана, но мотивы несколько изменяются в смысле более твёрдого указания, что генерал-губернатор не имеет прав судебной власти».

– Да, при таком-то раскладе трудненько вам придётся, Валериан Александрович, – посочувствовал Хренников. И, помолчав, прибавил: – Многое спишется за давностью, а в сухом остатке выйдет некая сумма взысканий, достаточная для человека обыкновенного, но для вашего-то клиента, в сущности, пустяковая.

– Вы опустили восстановление деловой репутации – для коммерсанта она очень важна.

– Да ведь Бутин давно уж в возрасте и после стольких потерь вряд ли примется за дела. А больше взяться некому: детей-то у него, слышно, нет, и единственный брат его, кажется, умер, не оставив наследников. Только и остаётся, что хорошенько пожить напоследок, покутить, почудить, кого-то на память облагодетельствовать. Он ведь из просвещённых, этот Бутин?

– Университетов, как мы, не заканчивал, но не в пример некоторым присяжным понимает, что всё-таки непристойно врываться в чужой дом и зорить чужое имущество. – Харламов задумался. – Нынешний судебный процесс хорош уже тем, что называет всё своими настоящими именами.

 – Очень уж вы буквально формулируете: «ворваться в чужой дом»…

 – А помните, Иван Петрович, года два назад в Черемхове мальчик-подросток четырнадцати или даже двенадцати лет расстрелял черкесов-грабителей, ворвавшихся в его дом и убивших родителей? Когда в газетах появилось об этом, все, решительно все взяли сторону мальчика, и в нашем адвокатском сообществе не было двух мнений. А у Павла Ивановича Звонникова, как у очень живого и безмерно талантливого защитника, немедленно родился спич. Я близко видел его в тот момент и могу засвидетельствовать благородное негодование у него на лице. А ведь он в ту пору уже был под судом и сам обвинялся именно в покушении на собственность.

– Но не на жизнь! 

– Это как посмотреть. Один из братьев Бутиных уже не пережил разорения. Боюсь, это тот случай, о котором говорят: «Без ножа зарезал». 

– Ну, знаете ли, это слишком! Очень уж вы, Валериан Александрович, демонизируете нашего Звонникова (о Михельсоне молчу). А почему бы не сделать известного допущения, я хочу сказать, почему бы не предположить, что не только злой умысел правит здесь бал, но и заурядное неумение вести коммерческие дела? Нас ведь этому не учили, мы – юристы, а не предприниматели!

– Так зачем же браться?

– Ну, положим, нужны сведущие в банкротном законодательстве – это во-первых. К тому же мы, юристы, вовсе не заинтересованы в разорении должника, в отличие от его конкурентов…

Да, преступил, но для пользы дела благородного!

– О, такая заинтересованность появляется скоро, очень скоро!  Это я вам и на собственном опыте говорю. Когда через тебя проходят крупные суммы, поневоле задумаешься, что они могли бы стать неплохим основанием для твоего собственного дела. Разумеется, что оно рисуется как чрезвычайно полезное обществу, благородное дело, «на которое только я один и способен». И это замечательное видение овладевает тобой, а клиент, которому ты изначально сочувствовал, представляется уже просто примитивным торговцем, которому  отчего-то очень долго везло («Незаслуженно, совершенно незаслуженно!»). И вот теперь, когда истина наконец-то открылась, этот продукт уездных училищ норовит иметь на посылках тебя, выпускника московского университета. Это несправедливо, решаешь ты, а уж такое решение вполне развязывает руки! 

– Но вы ведь не обобщаете, Валериан Александрович?

– Вот именно что обобщаю! И в этом нет никакого открытия. Здешнее «Восточное обозрение» ещё лет восемь назад констатировало. Вот, я даже сделал выписку из подшивки. – Он ловко вынул из портфеля аккуратную записную книжку в коричневом переплёте и прочёл: –  «Говорят, что один из видных в Иркутске юристов недавно купил всю виноторговлю известной иркутской купчихи и участие её в винокуренном товариществе за довольно приличную сумму, и удивляются. Чему же тут удивляться? Одно другому не мешает». Опубликовано в разделе «Иркутская хроника» 3 октября 1893 года.  

 Он хотел ещё что-то добавить, но стукнула входная дверь, и тучный незнакомец двинулся на него, всплёскивая руками:

– Валериан  Александрович! Я ж с самого утра вас ищу, еду, можно сказать, по следу! Вы меня, должно быть, не помните, да? А уж мы-то помним, весьма и весьма. И снова с делом к вам! – Он азартно улыбнулся. 

Харламов молча улыбнулся в ответ, чуть растерянно, но уже и с пробуждающимся интересом. А Хренников подумал: «При таком-то спросе на собственную персону можно позволить себе и порассуждать, покопаться, порефлексировать. Звонников ему неугоден, а ведь кто как не Павел Иванович бесконечным затягиванием процесса обеспечивает Харламову пролонгированный гонорар! Да будь у всех нас такие процессы, может, и не полезли бы ни в какие банкротные производства. А то ведь перебиваешься с одного копеечного дела на другое. Даже в таком городе, как Иркутск, теперь сплошное мелкотемье. Ну, владелец парикмахерской Гутман обратится оформить иск банковскому служащему Квитковскому, а вся цена вопроса – шесть рублей! При этом истец держится так, будто бы решается вопрос жизни и смерти. Свидетели Файерштейн и Меерблюм тоже страшно волнуются и, отменив все дела, являются к мировому за два часа до заседания. А меня так и подмывает спросить: господа, стоит ли эта овчинка выделки?  

Нет, с этакими клиентами и до самой старости собственною усадьбой не обзаведёшься, так и будешь с семьёй  кормить клопов на съёмных квартирах. Правда, и Валериан Александрович не завёл пока собственного жилья, но, уж верно, по какой-нибудь прихоти, по капризу. Адвокат же Фатеев и вообще не в счёт – у него никогда и не будет собственного жилья, потому что в голове у Ивана Сергеевича лишь задачи просвещения. А у меня от природы складка хозяйственная в уме – такая, как у поверенного Тарасова, совсем ещё молодого юриста, но уже и домовладельца. Или как у коллеги Перфильева, за три года набравшего средств на собственную газету. В издании отказали пока, но Евгений Алексеевич непременно что-нибудь да придумает. Надо, надо держаться поближе к Перфильеву!» 

7 сентября 1901 года газета «Восточное обозрение» сообщила: «Высочайше разрешено для эксплуатации залежей каменного угля и других полезных ископаемых (кроме драгоценных металлов) в Балаганском и Иркутском уездах учредить акционерное общество «Головинское горнопромышленное товарищество». В числе учредителей значились два присяжных поверенных – Перфильев и Хренников.

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отдела библиографии и краеведения Иркутской областной библиотеки имени И.И. Молчанова-Сибирского

Проект осуществляется при поддержке Областного государственного автономного учреждения «Центр по сохранению историко-культурного наследия Иркутской области».