Правда, специалисты до сих пор сомневаются, на самом ли деле бакланы и нерпы виноваты в исчезновении омуля. Более того, находится и немало противников заявлений, что популяция рыбы сократилась – этому, по словам некоторых учёных, доказательств нет вовсе. Зато уничтожение редкой птицы, говорят экологи, кроме как варварством назвать нельзя.

Исчез и снова появился

В апреле рыбопромышленники Баргузинского района Бурятии забили тревогу. По их мнению, бакланы, расплодившиеся в заливах, съедают весь местный омуль. Подсчитали даже количество «потерянной» рыбы – несколько сот тысяч тонн из расчёта, что каждый из десятка тысяч бакланов, прилетевших на Байкал, отбирает у рыбаков около двух килограммов омуля. 

«Более 10 тысяч бакланов прилетает в залив и Баргузинскую долину, скоро в Чивыркуйском заливе рыбы не будет – там мы уже не можем вести лов. Река Баргузин, вскрывшаяся ото льда, стала чёрной от баклана, который ест идущую на нерест рыбу. Район стонет», – передавали слова рыбаков местные СМИ.

Республиканские власти вняли зову народа, и вот уже с 14 июля отстрел больших бакланов «в регулярных целях» на территории региона разрешён. Хотя прежде эта птица числилась в Красной книге Бурятии. 

«Можно согласиться с исключением баклана из региональных Красных книг, – пишет в своём ЖЖ иркутский эколог Виталий Рябцев. – Но вот его внесение в число «объектов охоты» – настоящая антиэкологическая дикость. «Обоснования» к снижению его численности противоречат не только научным наблюдениям, но и здравому смыслу».

Как говорят специалисты, в своё время баклан не просто так был занесён в Красные книги Бурятии и Иркутской области. На протяжении почти полувека он считался практически исчезнувшим видом, вёлся учёт каждой пары птиц, появившейся на Байкале.

– На Байкале баклан был многочисленным видом в XIX веке. Потом по ряду неизвестных причин он исчез – последнее гнездо в Иркутской области было обнаружено в 1964 году. А в районе Иркутского залива – в 1972 году, – объясняет председатель Иркутского отделения Союза охраны птиц Виктор Попов. – Естественно, он попал в Красную книгу области. Затем после долгого перерыва, в двухтысячных, баклан вновь появился, и в большом количестве. Он начал заселять не только старые места на Малом море, в Чивыркуйском заливе, на Бакланьем камне, но и освоился на Братском море и во внутренних районах области. В Бурятии баклана включили в список охотничьих птиц – это, можно сказать, грань глупости: он никогда не был охотничьим. Так сделали, чтобы регулировать его численность. Но до какого предела её регулировать – до двух штук, до ста или до тысячи? Каков предел? Исследований о его влиянии на рыбные запасы не проводилось – это же будет бойня. В Иркутской области мы этого не допустим.

В целом учёные склоняются к тому, что численность бакланов на поголовье омуля никак не влияет. Однако стоит отметить, что байкальские рыбопромышленники не первые, кто объявил бой этому виду птиц. Также начать контролировать численность бакланов требуют во многих регионах России: на Южном Урале, в Саратовской области, в Крыму. Европейцы тоже не остались в стороне от этой экологической задачи. Так, в Литве местное население утверждает, что бакланы нанесли урон уникальным сосновым лесам в районе Куршской косы, в Германии рыбопромышленники сетуют на то, что эти птицы мешают рыборазведению, а в Польше уже с 2009 года контролируется численность вида – птиц отстреливают. Но, как отмечают иркутские экологи и учёные, там это решение было принято после анализа фактов и цифр, которых у местных сторонников отстрела просто нет.

– В Европе бакланы приносят вред рыболовецким хозяйствам – охотятся в прудах, где разводят рыбу. Там численность птиц действительно регулируется, – говорит Виктор Попов. – На Байкале же ни разу не проводились исследования, чем питается баклан: экологи говорят, что соровой рыбой, а рыбопромышленники – что омулем. Но на самом деле никто не знает, что он ест. Также неизвестна численность бакланов на Байкале. Их никто не считал ни в Бурятии, ни в Иркутской области. Говорят, что птиц много. Но много – это сколько? И много по сравнению с чем? По сравнению с 1980 годом – 1000 пар птиц? Или по сравнению с 1900-м, когда его было более ста тысяч? Причём в то время он на запасы омуля никак не влиял, – отмечает орнитолог.

В Иркутской области, как подчёркивает Попов, перенимать бурятский пример не станут. Во всяком случае до тех пор, пока не будут проведены научные исследования. «По сути, влияние на нерест омуля, который идёт в реках, птицы оказать не могут – бакланы там не гнездятся. У нас появление бакланов временное, – продолжает специалист. – Оно связано с усыханием водоёмов на севере Китая и в Монголии. Там сейчас засуха, и бакланы временно к нам переселились. Если экосистема там наладится, то, вероятно, они вернутся на привычные места и их численность на Байкале снова снизится». И тогда никто не может гарантировать, что отстрел этих птиц не приведёт к их окончательному исчезновению на озере.

Ловись, рыбка!

Пока о бакланах на Байкале ничего не известно, они остаются главной мишенью для рыбопромышленников. Вероятно, в ближайшее время ситуация не изменится, ведь денег на изучение этих птиц и их влияния на экосистему озера не выделяют. «Мы говорим об этом уже три года, ведь иначе ситуация может привести к социальному взрыву», – рассказывает Виктор Попов. Если исследования всё же будут проведены, то их главной целью будет определение численности и рациона питания бакланов на Байкале.

– Сейчас этот вид действительно используют в качестве козла отпущения, – отмечает орнитолог. – Но основная причина сокращения популяции омуля – не бакланы, чайки или нерпа, а использование сетей. Раньше сеть была дорогим удовольствием и потерять её для местного жителя было большой трагедией. Нынче сети стали дешёвыми – вот и результат. Поставил, забыл и бросил. Дно озера просто усеяно сетями. Два года назад проводился учёт – только на Малом море за два дня насобирали 96 мешков старых сетей. Они лежат на дне и продолжают ловить рыбу. Лучше бы рыбнадзору озаботиться не численностью бакланов, а реальными проблемами – сети продаются на рынках свободно.

Правда, не все связывают проблему с рыболовством, распространением птиц или нерпы.

– Происходит нормальный процесс – миграция рыбы. Если её нет на юге, значит, на севере больше. Кроме того, основные стада омуля обитают на глубине, а значит, сети вряд ли могут повлиять на численность рыбы. Связывать уменьшение омуля с нерпами или бакланами неверно, – говорит директор Байкальского лимнологического музея Владимир Фиалков. – Не может быть так, чтобы число нерпы и птиц выросло, а омуля упало – чем тогда они будут питаться?

Эти слова, однако, до властных структур не долетают. По сути, на иркутском берегу Байкала поддерживают коллег из Бурятии. Так, руководитель отдела рыбнадзора по Иркутской области Иван Разнобарский в начале июля подтвердил, что, по данным его ведомства, поголовье омуля снизилось. И виноваты в этом представители байкальской фауны. Запрет отлова нерпы, по его словам, привёл к тому, что её численность возросла в разы.

– Это глупость, – говорят учёные. – Только кажется, что нерпы стало больше. Связано это с тем, что лёд на Байкале в нынешнем году разошёлся очень рано – в середине апреля. Куда деваться нерпам? Только выплывать на берег. Это животные и сделали, а люди решили, что тюленей стало слишком много.

В спорах о том, что же явилось причиной вероятного исчезновения омуля из рыболовных сетей, промысловики забыли о главном, отмечают многие специалисты, – о разведении омуля, которое прежде было поставлено на широкую ногу. Теперь на Байкале разведением промысловой рыбы занимается лишь один завод – в Большереченске.

– Времена охоты проходят, нужно это понимать – говорит Владимир Филаков. – Ситуация везде такая, не только на Байкале. Точно так же и сёмги больше нет в океанах. Всё то, что мы покупаем в магазинах, – результат разведения рыбы в промысловых фермах. Вот и нужно не искать виновных среди животных, а больше работать.

Между тем в четверг  стало известно, что сотрудниками Байкало-Ангарского линейного отделения полиции во время рейда 29 июля задержан браконьер. В районе острова Огой местный житель занимался незаконным промыслом с помощью сетей. Результатом его улова стала не только рыба – омуль и хариус, – но и нерпа. Она, к слову, внесена в Красную книгу Международного союза охраны природы, а её промышленная добыча запрещена. Это уже не первый случай, когда редкое животное стало жертвой незаконной охоты. В апреле на севере Байкала был задержан другой браконьер, с помощью сетей он выловил девять тюленей.

Пока нерпу можно добывать лишь по квотам для обеспечения традиционно-хозяйственной деятельности и традиционного образа жизни малочисленных коренных народов Сибири и Дальнего Востока, а также в научно-исследовательских целях. Как утверждают большинство специалистов, промышленный отлов нерпы не только противозаконен, но и, по большому счёту, бесполезен – не настолько высок спрос на жир и мясо пресноводного тюленя. А мех бельков  по сравнению с другими животными подвержен высокой степени износа.