Личные качества

До прихода инвесторов племенное хозяйство «Барки» в Хомутово было составной частью бывшего колхоза «Путь Ильича». И часть эта, как и прочие, была в плачевном состоянии: в наличии – около сотни коров и процедура банкротства. В 2007-м, после прихода инвесторов – отца и сына Худаковых, началась работа. Здоровый и высокоудойный скот искали по всей России, привезли, в частности, из Красноярска. Затем занялись репродукцией. Сегодня у сельхозпредприятия, помимо овощного направления, стадо в тысячу голов, 400 дойных коров, статус племенного хозяйства и прирост объёмов производства в 10%. «Два года назад суточный удой был 5 тонн, теперь – 8», – рассказывает заместитель генерального директора Игорь Худаков.

Я интересуюсь, почему инвесторы решили вложиться в такое сложное с точки зрения бизнеса дело: себестоимость большая, цикл окупаемости длинный, срок хранения продукции, напротив, совсем короткий. «Это, наверное, с личными качествами связано. Тяжело смотреть, как родная земля зарастает», – просто объясняет Игорь Худаков.

По мнению председателя Союза производителей молока Николая Горячева, личные качества – это то, на чём сегодня стоит молочный бизнес. «Лифантьев (ЗАО «Железнодорожник». – Прим. авт.), Шадрин (ЗАО «Большееланское»), Франтенко (ОАО «Белореченское») – это всё индивидуумы. На таких, как они, всё и держится, – уверен Горячев. – Не будет их, ничего не будет». Он считает, что сейчас живут и здравствуют те предприятия, у которых, с одной стороны, осталась социалистическая база (самые яркие примеры – та же «Белоречка» или Иркутский масложиркомбинат), а с другой – появились инвесторы и хозяева. «Но ничего нового не создаётся, – вздыхает Горячев. – Да, в области работают инвестпроекты для семейных ферм, но они могут помочь только самой семье, а не накормить людей молоком в масштабе региона».

«С кадрами беда страшная»

Сегодня одна из главных проблем в сельском хозяйстве – люди. «Технологии развиваются, мы закупаем новое оборудование, а найти квалифицированных механизаторов или водителей трудно, – вздыхает экономист «Железнодорожника» Вера Клепцова. – Вот есть у нас училище в посёлке, но базы у него нет: надо хотя бы комбайн и трактор со-временные иметь, а училище себе этого позволить не может. Преподают либо по картинкам, либо на такой технике, которая у нас давно не работает». Свою роль играют и побочные факторы: «Предприятие значимое, но в посёлке нет клуба, детей некуда сводить, самим негде встретиться, – рассказывает Клепцова. – А народ теперь хочет как-то покультурнее жить. Эту проблему вот уже 20 лет решить не могут».

Непосредственная близость к благам цивилизации тоже не всегда играет на пользу сельскому хозяйству. «Когда мы заходили на предприятие, считали преимуществом то, что оно находится рядом с городом. А через два-три года поняли, что это и счастье наше, и проклятие, – говорит Игорь Худаков. – Если деревня удалённая, меньше городских соблазнов. Хотя в связи с кризисом, мы надеемся, многие, кто хочет работать за достойную плату, вернутся в сельское хозяйство». 

У Худакова своя точка зрения и на запрет использования иностранной рабочей силы в сельском хозяйстве: «Неправильно это. К каждому хозяйству надо подходить индивидуально. Запрет сильно ударил по нам: раньше не только те, кто за коровами убирает, но и трактористы и механизаторы высококлассные были из стран СНГ. Не потому, что наши плохие, просто тракторист-узбек из 30 дней работает 30, а наш – 22. Или сварщик у нас был: работы у него было мало. Почему? Потому что он один раз так сварит, что больше ничего не отламывается. А теперь нельзя… Местный парень у нас пойдёт за коровами убирать за 20 тысяч? Он лучше сядет на маршрутку и в городе охранником устроится». Теперь рабочую силу в «Барках» наскребают – ездят по деревням, собирают людей, трудятся в две смены. «Но с кадрами беда страшная, у нас сейчас уже не осталось трактористов, механизаторов, рабочих как класса, – резюмирует Худаков. – Тут должна быть целенаправленная политика, как в Советском Союзе». «Рассчитывать на деревню сложно, деградировала деревня», – ставит точку Николай Горячев.

Зато полегче стало с государственной помощью. «Четыре года назад было страшно, – отмечает Николай Горячев, – а теперь, в принципе, программа в области неплохая, более-менее сводятся концы с концами». «За последние три года мы вступили во все инвестиционные программы, которые были, – рассказывает Игорь Худаков. – Понимаете, что такое субсидия? Это, например, компенсация ГСМ в 50%. То есть в прошлом году, когда эта субсидия была, на всю посевную уходило пять миллионов, а в этом году, когда льготы на «горючку» отменили, мы заплатим десять. А это немаленькая сумма». На вопрос, что бы делали без субсидий, Худаков хмыкает: «Все травились бы иностранными продуктами. Не было бы субсидий, не было бы темы для разговора». Поддерживающая сельчан почва действительно зыбкая: если завтра инвестиционные программы будут приостановлены или сокращены, отрасль откатится назад. 

Теоретически помочь хозяйствам могут не только инвестиции, но и кредиты. «Лучше никуда не лезть, – мрачно произносит Николай Горячев. – Лично я в своём хозяйстве кредитов не беру, еду на старом ресурсе. Крупные компании могут себе это позволить во многом потому, что у них есть оборот от других продуктов, например мяса или птицы. Если не имеешь побочного производства, погасить заём очень сложно». Горячев изумляется: «Что такое кредит на пять лет? Окупаемость-то у нас длинная. Вот родился телок, 18 месяцев живёт, затем надо случить, только через три года будет молоко. Кредит нужен на десяток лет, а то и не на один, иначе не отдать». 

Конкуренция с соей и пальмовым маслом

По словам Николая Горячева, рынок молока в Иркутской области большой, места на нём пока хватает всем. Впрочем, это не значит, что нет конкуренции. «Она ужесточается с каждым годом, – отмечают в «Железнодорожнике», – увеличивается ассортимент молочной продукции, причём не всегда она качественная, а по ценам конкурировать приходится». Такая конкуренция рано или поздно может привести к падению качества.

В России использование растительных заменителей вроде сои или пальмового масла принимает масштаб бедствия. Объяснение этому найти несложно. «Представьте, у нас себестоимость 13,7 рубля, а закупочная цена – 19,5. Остаётся меньше пяти рублей, плюс инфляция скачет в районе 11–13%» – объясняет Горячев. По его мнению, если нет государственной поддержки – субсидий, налоговых льгот и льгот на ГСМ, – производители вынуждены снижать себестоимость за счёт добавок. При этом Горячев отмечает: в Иркутской области такого молока пока минимум.

Отчасти на это влияет и географическая отдалённость, которая, как считает Игорь Худаков, не даёт в полной мере ощутить последствия вступления в ВТО. «Нельзя сказать, что мы огромную горечь чувствуем от вступления, – признаёт он. – Всё-таки Иркутск от Европы далеко. А вот в Москве хорошего молока из полипака днём с огнём не сыщешь». Опасения Худакова понятны: себестоимость российского молока, колеблющаяся в районе 13–15 рублей, в 2,5–3 раза выше, чем у зарубежных конкурентов, чьё долгоиграющее молоко рано или поздно сможет добраться до Иркутска в более внушительных количествах. Некоторым молочным продуктам, таким как творог, масло и сливки, уже сейчас приходится непросто. «Себестоимость высокая, платёжеспособность у людей низкая. Я сам встречаю бабушек, которые покупают молоко за 30 рублей, потому что за 50 им дорого», – рассуждает Худаков.

Однако цены будут ползти вверх и дальше. «Затраты растут: электроэнергия, топливо, которое мы корове, конечно, не выпаиваем, но на обслуживание техники при заготовке кормов оно требуется, – подсчитывают экономисты «Железнодорожника». – Затем запчасти, удобрения, упаковка, нужно поддерживать определённый уровень зарплат… Так всё в общую копилку и складывается».

Впрочем, производители молока не только считают расходы, но и оптимизируют работу своих хозяйств. Одни стремятся совмещать разные направления сельского хозяйства, другие – самостоятельно заниматься розливом: по словам Николая Горячева, в этом случае молоко будет продаваться уже не по 19,5, а по 30 рублей. Следующий шаг – собственная сеть магазинов. Но не менее важная работа кроется в повседневности. 

Молоко можно продать высшим, первым либо вторым сортом. Разница между вторым и высшим – около трёх рублей. Эти три рубля, по словам Игоря Худакова, на 80% зависят от хозяина: умывают ли вымя до и после дойки, ушёл ли механик вечером спать или всё помыл. На количественные и качественные показатели влияет многое: племенная работа, закупка выскоудойного скота и импортной кормозаготовительной техники. «Всё работает в комплексе, – объясняет Игорь Худаков. – И, конечно, корма нужно заготавливать высококлассные – бобовые, кукурузу, суданскую траву. Ведь что у коровы на языке, то и в молоке. Ну, и удача нужна. Без удачи в России ничего не получается».