Именно тогда, за несколько недель до победы, 18 апреля 1945-го, попал на фронт Николай Теплов, оказавшийся в числе новобранцев 369-й Карачевской стрелковой дивизии, которая в 1941-м защищала Москву, а в 1945-м брала Берлин. Правда, 9 мая Теплов встретил не с сослуживцами, а в полевом госпитале, куда попал после ранения, полученного при форсировании реки Одер на границе Польши и Германии.

– Понимаете, – говорит Николай Сергеевич, – я никогда не отказываюсь – я действительно был мало на войне. Но я знаю слёзы, кровь, стоны. Я это всё видел. Воевал мало – не чураюсь этого. Но тем, что жив и участвовал, я горжусь и буду гордиться до конца.

Тогда, весной 1945-го, Теплов оказался в действующих войсках вместе с другими призывниками –18-летними мальчишками, которые прежде работали на заводах в тылу, снабжая армию боеприпасами и провизией.

– Когда мы приехали для пополнения, дивизия только вышла из боя. Нас всех после подготовки в запасных полках отправили к своим войскам, они тогда стояли в районе Гдыни. Туда мы попали в конце марта. А до Одера добрались только 17-18 апреля, каждый день проходя в среднем около 50 км, – рассказывает ветеран. – Всё потому, что дорожная колея у немцев была другая – уже, чем у нас. Переставлять колёса было слишком сложно и трудоёмко. 

От Одера, куда в составе своей дивизии добрался Николай Сергеевич, до немецкой столицы было рукой подать – всего 60 км. Но чтобы их пройти, советским войскам пришлось заплатить суровую цену.

– Добравшись до речной дамбы, мы получили приказ вырыть окопы. Когда закончили, то оказались в воде. И лежали в ней трое суток, потому что осели за рекой, в низине перед немцами, у которых позиция была очень хорошая – на сопках, – вспоминает Николай Сергеевич. – Из-за этого сложно было. Мы, когда форсировали Вест-Одр, шли по своим трупам: много солдат осталось на этой дамбе. Вот так, – прерывается он на секунду. – Я был первым номером танкового пулемёта. Наш расчёт занимал последнюю точку – за спиной больше никого не было. А немцы стреляли сверху. У меня командира расчёта убило – пуля пролетела мимо меня, а задела его. Вот такие дела. Была весна, было прохладно, к тому же мы лежали в воде. С холодом все справлялись по-разному.

А 23 апреля при переправе через Одер новобранец Теплов был ранен и попал в госпиталь: «Служба у меня получилась короткая. Я получил ранение, на самом деле лёгкое. Но у меня было осложнение на ноги после окопов у Одера. 8 мая меня выписали, а затем объявили, что война закончилась. Ликование, конечно, было страшное, – рассказывает Николай Сергеевич. – Кто с костылями, кто с тросточкой, кто вообще с палкой – выходили, обнимались, кидали вверх… Чуть ли не костыли подбрасывали вместе пилотками. Стало понятно, что всё закончилось. До этого чувствовалось, что вот-вот и противнику придёт конец. Он пришёл. Но впервые было ощущение спокойствия. Воевать страшно, что там говорить».

А потом Николай Сергеевич вернулся домой, где его ждала мама, с которой он не виделся несколько лет. 

С того самого времени, когда, закончив иркутскую школу ФЗО, попал на Новокузнецкий металлургический комбинат, где собирали боевые снаряды для фронта.

– Мне было 16 лет, когда меня отправили в седьмой цех, он не был механическим, а занимался заготовкой снарядов. Мы обслуживали эвакуированные из Таганрога прессы – делали для них детали: матрицы, протяжные кольца, – рассказывает ветеран. – 

В цехе нас приехавших было трое. Конечно, было непросто, ведь работали без выходных, отпусков, в день по восемь часов. Ночная смена была семь часов, – продолжает он. – Наш цех с четырьмя прессами – каждый пресс за смену выпускал от 900 до 1,5 тысячи заготовок снарядов. Представляете, сколько за сутки? А за месяц? 

Затем в 1944 году Теплова призвали на фронт, а в конце 1945-го он вернулся в Сибирь.

– Тогда мама жила в Торжках, там был механизированный лесопункт. Туда я и вернулся, прожили до 1949 года – к тому времени у меня уже появилась семья, – говорит Николай Сергеевич. – Затем вырубка леса там закончилась, и я был переведён в Зиминский леспромхоз, где проработал 18 лет. 

А в 1967 году вместе со всей семьёй – мамой, женой Марией и двумя детьми, сыном Константином и дочерью Евгенией – Николай Сергеевич пере-ехал в Братск. Там он сначала работал в «Братсклесстрое», а потом на местной ТЭЦ-6. «В 1969 году я перешёл на ТЭЦ в ремонтно-механический цех. Работал там мастером, потом старшим мастером, – перечисляет ветеран. – В 1985 году, когда исполнилось 60, я не пошёл на пенсию, а остался работать на станции, но не мастером, а станочником и проработал ещё девять лет – до 1994 года. В общей сложности на ТЭЦ-6 я трудился 25 лет».

– Никогда не сравнивал, когда сложнее было – в войну или в мирное время, – говорит Николай Сергеевич. – Сейчас всё немного по-другому, а раньше везде приходилось руками работать. 

Со временем вообще многое изменилось, хотя к ветеранам стали лучше относиться. В этом году на Девятое мая у мемориала славы в Братске столько народу собралось – никогда такой толпы не видел. Так что жаловаться не на что. Единственное, чего мне жаль, – я потерял знак своей дивизии. Специально был выпущен, – сетует ветеран о пропаже. – Ехал в троллейбусе, там же народу полно, видимо, сорвали – осталась только планка. А знака нет. Удостоверение, правда, ещё осталось. Сейчас уже никуда не напишешь – я, конечно, сам маху дал, – ругает себя Николай Сергеевич, – нужно было сразу звонить в депо, они там если находят, то вывешивают вещи. А я момент пропустил, когда вспомнил – уже было поздно. А жалко, знак такой красивый был. Для меня памятный. Давно не встречался с сослуживцами, да их, наверное, уже и не так много осталось. Но я о них помню.