Подрос на войне 

Николай Пинчук – очень крепкий старик, хотя в октябре ему будет уже 89 лет. Но больше 65 никто не даёт! Как он сам шутит, «я никогда не курил и водку не пил, вот и выгляжу так хорошо». Родился он в 1925 году в селе Бурук Куйтунского района. Мать была грузинкой, отец – украинцем, и особенности украинской «мовы» до сих пор проскальзывают в его речи. Мама трудилась в колхозе, отец – участник войны с Германией 1914 года, Георгиевский кавалер, вернулся с фронта с ранениями, после также подался в колхоз и даже работал председателем. В семье родилось шестеро детей. 

– Мои братья служили на фронте. Я всё твердил родителям: «Пойду им помогать». Кроме детства-то в голове ещё ничего не было. А я маленький был, ещё меньше вас ростом, – вспоминает Николай Андреевич. – Два или три раза в сельсовет ходил, просился на войну, меня не брали. Потом уж они сдались, и в 1942 году я пошёл воевать добровольцем.

Николай Пинчук попал в Забайкальский военный округ, в село Харанор Читинской области. В октябре 1942-го наш герой окончил бронетанковое училище, выучился на командира танка и механика-водителя. И отправился на настоящую войну.

– 11 октября 1942 года нас погрузили в эшелон вместе с танками и повезли на фронт. Одна из долгих остановок случилась близ Куйтуна, эшелон стоял в тупике. И мы сутки там провели, можно было пешком сходить домой. Да я даже мог завести танк и на нём до села доехать! Но не поехал и не пошёл почему-то. Осень стояла, урожай сняли, селяне как раз ехали сдавать продукты, я многих своих односельчан увидел. И когда уже поехал с Куйтуна, так жалко стало… Дай, думаю, напишу письмо. Написал. 

Когда эшелон прибыл под Москву и был выгружен, то сразу попал под бомбёжку, «в живых» всего три танка осталось. Из 120.

– Так я начал воевать. Прошёл войну с ноября 1942 года и до самого конца. Нашу бронетанковую дивизию кидало то туда, то сюда, я был и под Курском, и под Сталинградом. Как-то оказались во Львовской волости в деревне, где немцы высадили четыре эшелона, пехоту, танки. Шла разведка боем. И 27 наших танков, в том числе и мой, отправили в четыре часа ночи, чтобы мы гитлеровцев пошевелили. Если бы мы видели, какое немцы выставили ополчение, то не стали бы соваться. Три наших танка там сгорело. На другие танки смотришь – у одного в гусенице голова, у другого -– ноги. Много там народу перемолотило. Но мы всё-таки вышли оттуда. И мне сразу дали орден Красного Знамени и медаль «За отвагу». А мне и 20 лет тогда не было. Но я уже подрос, вытянулся на этой войне, – улыбается Николай Андреевич.

Форсирование Днепра как самое драматичное

Как вспоминает Николай Пинчук, в Кёнигсберге, во время Восточно-Прусской операции, тоже очень страшно было. Река была красной от крови. Непросто пришлось и в Берлине:

– Как мы брали Берлин, я, конечно, помню. Сегодня у нас 5 мая? Так вот: в четыре часа дня 5 мая наша дивизия вошла в Берлин. Я даже врагу своему не пожелаю увидеть то, что мы там увидели. Канонада. Пушки всех калибров гремят и стреляют. Трупы. Много наших солдат тогда погибло. Я на тот момент был младшим лейтенантом и командиром танка. Я воевал на «Т-34». А 11 мая в Берлине меня ранило и я попал в госпиталь. Мне и до этого попадало, а тут уже хорошенько дало – осколок от взорвавшейся мины попал в бок и вышел через живот, но не задел почку. Три месяца я в госпитале в Средней Азии пролежал, только в августе выписался. И отправился домой. Несколько осколков в теле так и осталось, есть и пуля – убирать её не стали, врачи сказали: если её удалить, могут отняться руки. Но она не ворочается, спокойно лежит, меня не беспокоит. 

Ну а самым чудовищным и драматичным воспоминанием о войне у Николая Андреевича остаётся форсирование Днепра:

– Это было в Днепропетровской области, в Верхнем Днепровском районе, в деревне Днепрокаменка. Шёл 1943 год. Все мы знаем, что битва за Днепр стала одним из крупнейших сражений в мировой истории. А для меня это была личная драма: Днепр я форсировал со своим братом, только не знал об этом, пока домой не вернулся. Брата там и убили – в день его рождения. И ни одной военной карточки его не осталось. Я к нему ездил несколько раз, навещал братскую могилу. В прошлом году оплатили билет и мне, и сопровождающему. Если бы вы видели, какая там ухоженная братская могила! 1470 человек в ней лежат. 

Николай Андреевич убеждён: выжить на войне ему помогло жизнелюбие. И бесстрашие.

– С первых дней и до самого конца войны я не боялся. Мой коллега, механик-водитель, всё говорил: «Меня убьют, меня убьют». Его и убили. А я ни черта не боялся! Я всегда был жизнелюбивым оптимистом. Меня и перед этим праздником забросали приглашениями – то в Бозой ездил лекцию читать, то в детской колонии выступал. 

Вернувшись с войны, в 1946 году Пинчук женился. Вырастил с женой пятерых детей. 30 лет назад жену похоронил. Все дети уже пенсионеры, растут внуки, подрастают правнуки. 

Николай Андреевич прожил хорошую трудовую жизнь – долгое время работал главным механиком в отдельном батальоне патрульной службы ГАИ. Сейчас на пенсии, живёт в Хомутове. И на вопрос «Как сегодня войну вспоминаете?» отвечает так:

– Не дай бог никому хотя бы во сне увидеть то, что я видел наяву. 

А самым страшным было людей топтать. Но без этого на войне никак. Сейчас жизнь идёт своим чередом. Но вот что обидно: хорошее отношение к ветеранам теряется. Ехал я недавно в Иркутск по 123-му маршруту. Мне положен бесплатный проезд. А водитель меня вытолкал из автобуса, не знал о моей льготе. Его наказали – он 10 дней не водил машину, а потом вернулся на маршрут. Нет в некоторых людях уважения к ветеранам. И патриотизма во многих нет. Это расстраивает. Потому что войну мы выиграли исключительно на патриотизме.