Текст романа, с одной стороны, был сильно сокращён, с другой – значительно дописан с добавлением современных диалогов. Традиционные герои были наделены иными, не свойственными им качествами. Таким образом, перед зрителями возникло обновлённое произведение. В нём миссис Хокинс, которую играет Марина Егорова, из простой и добропорядочной женщины превратилась в самовлюблённую кокетку, красующуюся перед посетителями трактира «Адмирал Бенбоу». Её новый образ дополняет и новая сюжетная лирическая линия, в которой миссис Хокинс (к слову, недавно похоронившая мужа) страстно увлечена доктором Ливси (его играет Дмитрий Иванов), причём настолько, что позволяет себе беззастенчиво шлёпать его по попе (а спектакль, напомню, детский). Доктор Ливси в произведении Стивенсона человек холодного разума, образец мужества, добропорядочности, честности, сдержанности, собранности. Теперь же он больше похож на жеманного ловеласа с оттенками пошлой игривости, как и его возлюблённая. Кажется, уже от этих изменений Стивенсон с поспеш­ностью прыгнул бы за борт тюзовской «Испаньолы» и поплыл к берегам Англии.

Большие изменения происходят с введением новой героини – Мэри Флинт, которую играет Анна Конончук. В сюжет вплетается дополнительная история девочки-пиратки и её отца. Она оказывается дочкой кровожадного капитана Флинта, чьи сокровища зарыты на острове. Но это у Стивенсона он кровожадный, бессердечный и алчный. По новой версии, он эдакий морской Робин Гуд, который грабит только богатых и разрывается между свойственным его душе благородством и необходимостью быть жестоким. Его призрак, исполненный Сергеем Павловым, как тень отца Гамлета, является дочери, терзаемой желанием мстить за смерть родителя, и возвышенно говорит, чтобы она слушала своё сердце. При этом он крутит штурвал на фоне космических просторов. Картинка получилась очень красивая, однако Стивенсон уплывает всё дальше и дальше. 

Но вернёмся к Мэри Флинт. Анна Конончук свою инновационную роль сделала очень убедительной, с внутренним развитием образа, энергетически наполненной, яркой. Порой её героиня затмевает главных героев Стивенсона. Сначала это храбрящаяся девчонка с мальчишес­кой пластикой, угловатая, резкая, по-детски разгорячённая. Она похожа на затравленного зверька, внутренне озлобленного, словно взъерошенного, колючего. Затем она исполняет монолог-песню об отце и яростно и эмоционально передаёт трагедию своей потери, одиночества и несправедливости. К финалу спектакля она превращается в умиротворенную влюблённую, торжест­венную и нежную. Сцены этой детской любви, к несчастью, сделаны так сладко-сентиментально, что хочется выругаться, как Билли Бонс. Однако Стивенсон не имеет к этой любви никакого отношения и уплывает всё дальше и дальше.

Каков же в спектакле действительный герой и рассказчик истории об острове сокровищ Джим Хокинс? Его играет молодой актёр Филипп Чёрный. Актёр с интереснейшими внешними данными и необычной органикой просто создан для этой роли. Попадание в образ прекрасное. Но то ли задачи перед актёром были поставлены не те, то ли он совсем не соотносил себя с Джимом Хокинсом Стивенсона. Получился какой-то бе­зумный мальчишка: слишком восторженный, поверхностный (не актёр играл поверхностно, а характер героя получился таковым), суетливый, несерьёзный, инфантильный. Функ­ции рассказчика с него были сняты, хотя он мог стать тем связующим звеном, которое соединило бы сюжетные части спектакля, крошащегося от многочисленных нововведений, переплетений и событий. 

Значительно пострадала от обновлений пиратствующая братия. Пираты из основной противодействующей силы превратились в прислужников положительных героев. Их сцены были весьма урезаны, лишены поступательного развития и живого действия. Поэтому они вынуждены были слоняться по сцене из стороны в сторону, обозначая своё присутствие. Да к тому же оказались очень мирными и совсем не страшными, просто не пираты, а доб­рые бабайки. Энергии отчаянных, просоленных морем головорезов и в помине не было. Особенно смешно смотрелась сцена, когда они не нашли сокровища. Посмотрели в яму, пожали плечами и ради положительного финала решили совсем перевоспитаться. 

Нелепо смотрелись и танцевальные сражения с медленными и волнообразными движениями. Предположительно, артисты старались сделать «замедленную съёмку», они плавно сходились друг с другом, плавно расходились, плавно размахивали оружием, изображали стоп-кадр момента из сражения, но выглядела эта битва как-то понарошку. Не хватало точности, ритмичности, энергетики. И оставалось только умиляться, глядя, как, например, солидный капитан Смоллетт (Владимир Привалов) пританцовывает с крошечным кортиком против пиратов. Стивенсон же уплывает всё дальше и дальше.

Большой радостью в спектакле стала игра актёра Ивана Гущина. Артисту достались сразу две характерные роли – Билли Бонса и Бена Ганна. Актёр интуитивно нашёл «зерно роли» как в первом, так и во втором случае. Билли Бонс Ивана Гущина – спивающийся сумасшедший пират, живущий своими воспоминаниями и боящийся призраков прошлого. Настроение его изменчиво: то он добр с Джимом и учит его вязать морские узлы, то вспылит и гневно убегает по лестнице, заслышав о своём денежном долге, то пугливо озирается по сторонам и нелепо прячется за столбом. Запомнился застывший, недоумевающий взгляд Ивана Гущина, когда пираты принесли ему чёрную метку. Словно Билли Бонс, получив метку, тут же умер, а не позже от сердечного приступа. Чёрная метка будто бы остановила время, исключила возможность будущего, забрала грёзы об острове и богатстве. 

Великолепно получился Бен Ганн. Образ сделан с юмором, актёрским интересом, хулиганством. Персонаж вышел живым, не формальным и получил живой отклик зрителей. Иван Гущин возник во взлохмаченном парике соломенного цвета со скатавшимися, словно дреды, волосами, в козьей шкуре, босой, с обезьяноподобной походкой и в придачу с двумя забавными козами. Он излучал неподдельную радость от встречи с Джимом, разговора с живым человеком. Болтал словоохотливо, торопливо и восторженно. Специальная косноязычность Бена Ганна разыграна легко и комично. Иван Гущин был настолько естественен в своём образе, что наблюдать за ним было одно удовольствие, даже когда он просто сел на сцену и стал играть пальцами ног с непосредственностью, свойственной детям.

Функционально и добротно была сделана декорация к спектаклю. Перед зрителями возникло двух­этажное сооружение из свежего светлого дерева. В начале спектакля конструкция была трактиром «Адмирала Бенбоу», на первом этаже – барная стойка и стол для постояльцев, второй этаж отведён под комнату Билли Бонса, в которой он держал сундук и разглядывал в подзорную трубу близлежащие холмы и дороги. Затем декорация непринуждённо превращалась в «Испаньолу», сверху свешивались канаты, на палубе-сцене возникали огромные бочки, второй этаж преображался в капитанский мостик со штурвалом. Декорация также обретала черты укрепления, в задней стене были предусмотрены маленькие окна для ружей, из которых отстреливались от пиратов капитан Смоллетт и его компания. Действия на острове были обозначены появлением скелета, который спус­тился на верёвках сверху, указал, где лежат сокровища и опять удалился вверх. 

В итоге перед зрителями возникла довольно длительная (2,5 часа) и нагромождённая история, в которой смешались имена героев Стивенсона и фантазия авторов спектакля. Дух же приключений Роберта Стивенсона всё-таки скрылся за горизонтом, уступая место новому взгляду и новым ощущениям. А у меня возникла тоска по книжным захватывающим и страшным приключениям Джима Хокинса, связанным с островом сокровищ. И стало грустно и непонятно, ради чего была задумана авторами спектакля эта не оправдавшая себя громадная переделка.