Тёплая весна подарила сибирскому региону возможность открыть туристический сезон пораньше. Явно не упускают такую возможность представители иркутского общепита: к услугам отдыхающих открылись уличные зоны этих заведений. В ожидании гостей и информационно-туристская служба: «Скорее всего, установим в Иркутске новые информационные стенды». «Сибирский энергетик» решил выяснить, дождётся ли город туристов и каковы перспективы развития этой отрасли в Приангарье. Своим мнением с изданием поделился во время очередных «Прогулок по городу» директор Института планирования и развития туризма Олег Данилин.

– В иркутских СМИ вы часто выступаете как эксперт в области туризма – являетесь преподавателем кафедры туризма, курируете эту тему в Общественной палате Иркутска, возглавляете Сибирский институт планирования и развития туризма. Как сформировался круг ваших интересов, ведь образование у вас, как принято говорить, непрофильное?

– Думаю, сферу моих интересов в какой-то степени определил учитель труда Павел Александрович Романов. Именно он меня включил в туристскую тематику в школьные годы. С 70-х ежегодно мы совершали путешествия по родному краю. В то время подразумевалось, что каждый советский гражданин должен быть готов к труду и обороне. С этой целью нас, школьников, активно приучали к полевым условиям – водили в походы по лесам и в горы.

Так я начал заниматься, конечно, не в чистом виде туризмом, а, скорее, спортом. Но при этом у меня имелась хорошая возможность путешествовать: родители были железнодорожниками, билет на поезд могли получать раз в год бесплатно. Потом я поступил в ИРИИТ (Иркутский институт инженеров транспорта) и опять по такой же льготной системе за шесть рублей мог съездить в Сочи, за семь – в Румынию. И если вдруг так случалось, что дома в городе я находился больше двух месяцев, уже что-то не то происходило с организмом…

Вуз я окончил по специальности «инженер путей сообщения – строитель». Начал трудиться в Иркутском домостроительном комбинате, однако в середине 1980-х в областном центре стартовало молодёжное движение по строительству жилищного комплекса, куда меня привлёк Иркутский городской комитет комсомола. Первым проектом стал молодёжный жилой комплекс «Байкал», затем – микрорайон «Радужный». Молодые люди имели возможность через активную позицию и трудовой вклад за два-три года получить нормальное жильё в этих новостройках. 

Когда стройка закончилась, в 1985-1986 годы вышло постановление Компартии о развитии восточных территорий Советского Союза. Одним из разделов был пункт о строительстве Центра международного молодёжного туризма на Байкале.

По поручению партии курировать работу должен был я. Идеологом проекта был Владимир Викторович Бережных, родоначальник термина «экологический туризм». Он хорошо преподнёс властям свою идею и нашёл с их стороны поддержку. Суть его предложения сводилась к тому, чтобы закрепить молодёжь, уезжавшую из Сибири, на местах. Для этого нужно было создавать комфортные условия не только для проживания, но и для отдыха.

Предполагалось, что мы за минимальные вложения в проект построим на берегу Байкала гостиничный комплекс на 500 мест. Все понимали, что в противном случае, если затраты окажутся велики, они не окупятся – летний сезон на Байкале слишком короткий.

Но случилось так, что в 1988-м мне довелось побывать в горнолыжном центре Копаоник в Югославии. Стало понятно, что самым оптимальным вариантом для развития отрасли на Байкале должен быть круглогодичный туризм: если запустить зимнюю программу, экономика проекта сразу улучшается. Уже на следующий год я отправил группу горнолыжников в Югославию, чтобы и они смогли перенять опыт, позаимствовать идеи. С этим «багажом» мы пошли по сибирским склонам – Мангутай, гора Соболиная, Ерши, Листвянка. Начали разрабатывать проекты, просчитывать их рентабельность. 

Сейчас это всё можно увидеть: ребята, которые тогда были рядом и поддержали идею развития зимних туристических программ, сегодня в той или иной степени реализовали проекты, создали инфраструктуру.

Но, к сожалению, так и не стартовал проект молодёжного центра на Байкале. Семь лет мы пытались получить землю для строительства, но ничего не вышло.

– Этот туристический проект, от которого пришлось отказаться, оказался лишь началом вашей деятельности, связанной с туриндустрией?

Туризм для Олега Данилина начался со школьных походов

– Да, в 1996 году я перешёл на новую должность – заведующего отделом туризма в администрации Иркутской области. Перед отделом стояла задача разработать программу развития отрасли и новые туристские продукты, пользующиеся спросом.

Принять программу содействия развитию туризма в городе Иркутске удалось только в 2009 году, несмотря на то что разработана она была намного раньше: российское законодательство запрещало заниматься туризмом местным властям, поэтому и прокуратура расценивала эту деятельность как нецелевое использование средств.

– Один из интересных проектов, который удалось реализовать городу, – архитектурно-исторический объект «Дом Европы» (бывшая усадьба Шастиных по улице Фридриха Энгельса). Громких презентаций этого проекта не проводилось, как, например, в случае со 130-м кварталом. Крупных частных инвесторов опять же не было. В особые экономические зоны территория не попала. И всё же объект удалось запустить…

– Здесь когда-то не было даже забора. Просто заброшенный двор, где действовала наркоточка. Если вдруг в Иркутск приезжала какая-нибудь официальная делегация, то городская администрация по традиции водила её на экскурсию в музей декабристов. Для этого приходилось заодно посетить и такой далеко не презентабельный район.

Проект строительства исторического комплекса «Дом Европы» город запустил в 1996-м. У его истоков стояло несколько человек: Борис Литвинов, архитектор, Сергей Арфаниди как менеджер по коммуникациям и Игорь Ливант, основатель проекта. Большую помощь оказали нам и партнёры из Франции в рамках проекта «Формирование памятниково-заповедных зон в Иркутске». Курировала эту работу госпожа де Пефиют. При её содействии специалисты по туризму приезжали в Иркутск из самого центра Франции, в том числе из популярнейшего сегодня курортного местечка Шамони. Каждый год они проводили обучающие семинары, в итоге именно наработки французов легли в основу проекта, который начинался как общественный.

Но всё же в общественный проект требовались финансовые вложения, и городская администрация приняла решение взять на себя содержание, дальнейшее развитие архитектурно-исторического комплекса. Было создано муниципальное учреждение «Дом Европы», в настоящее время оно работает практически на самообеспечении.

– На какого туриста ориентирован Дом Европы? Сколько гостей он принимает сегодня?

– Думаю, он может работать на все группы туристов. Сегодня это целый комплекс зданий, выполненных в едином стиле, они объединены с соседней усадьбой – музеем декабристов. В самом Доме Европы теперь проводятся различные мероприятия, выставки, встречи. Тут же работают баня и гостиница на 14 мест – уютный деревянный дом практически в центре города. Гостиница функционирует уже шесть лет, зарабатывает около 3-4 миллионов в год. Таким образом она покрывает операционные затраты, а ремонт, восстановление объектов проходят за счёт муниципалитета.

С тех пор как мы начали обустраивать площадку, тут произошли серьёзные перемены. Один из последних новых объектов – аллея городов-побратимов, где каждый из дружественных нам городов установил свой символ (открытие состоялось в год 350-летия Иркутска). В этой идее отражена культура Иркутска как торгового города.

Ещё один архитектурный объект на территории усадьбы – небольшой ресторанчик. Рядом стоит отреставрированное здание амбара – в нём мы планировали разместить Центр иркутского туризма, но местные власти в последний момент поменяли решение. Теперь это двухэтажное бревенчатое помещение занимает комитет культуры Иркутска.

Около пяти тысяч человек обратились в 2013 году в информационно-туристскую службу, также находящуюся в небольшой деревянной усадьбе на территории комплекса «Дом Европы». Работать она начала здесь с 2010 года, но вынашивали саму идею более пяти лет. Переняли мы её опять же у французов (во Франции в каждой деревушке существуют подобные структуры) и адаптировали под наши условия.

– Один из первых частных информационных центров в Иркутске открылся ещё в начале 2000-х. Не пытались объединить проекты, чтобы они «выстрелили» раньше? 

– Да, у нас появился аналогичный бизнес-проект в 2003–2005 годах – визитно-информационный центр «Байкалинфо» Сергея Перевозникова. Перевозников вложил душу и деньги в свою идею. Всё это развивалось, работало. Его инфраструктура была лучшей на тот момент. Мы хотели на условиях государственно-частного партнёрства объединить усилия бизнесмена вместе с французами, но, к сожалению, не получилось. У последних была принципиальная позиция – работать только с представителями власти, государства. Зато у первого частного центра появились свои последователи. Сейчас таких информационных продуктов для туристов, приезжающих в Приангарье, тысячи: они просто начали успешно копироваться с оригинала.

Однако, на мой взгляд, чтобы сделать такие проекты более масштабными, всё-таки требуется участие государства. Это в 1990-е у нас существовала иллюзия, что рынок сделает всё. Мне кажется, он может создавать благоприятные условия только для краткосрочных туристических проектов. Посмотрите сами: сегодня в регионе около 400 владельцев туристических баз, 200 турагентств, продающих путёвки, десятки транспортных компаний, которые хотят возить туристов, 200 ресторанчиков, готовых кормить туристов. Получается, если использовать модное слово «кластер», у нас в него можно объединить более тысячи предприятий, желающих работать в отрасли. Но у каждого своё видение развития бизнеса – тысяча интересов, которым сложно самостоятельно объединиться и реализовать единую региональную стратегию.

– С чего началось в Иркутской области развитие туризма как самостоятельного экономического вида деятельности? Какой период у нас считается «стартом»?

– В России, как и во всём мире, туризм начал развиваться после второй мировой войны. А современный уровень туристической отрасли напрямую связан с тем статусом, который ей придавался государством на протяжении последних 20 лет.

Трендом 1990-х годов был переход от социальной задачи по организации отдыха к формированию отрасли. А в «нулевые» XXI века туризм признан одним из видов экономической деятельности и на национальном, и на региональном и муниципальном уровнях. Сейчас это закреплено в законодательстве России. 

В Сибири исторически сложилось, что именно Иркутск выступал центром туризма. Ведь он один из первых городов, открывшихся для иностранцев. Произошло это более 60 лет назад. Новосибирск начал принимать гостей из-за рубежа лишь 40 лет назад, Красноярск, долгое время являвшийся закрытым городом, – вообще лишь после 1990-х.

В итоге первое предприятие, обслуживающее иностранных гостей, появилось в Иркутске в 1952 году – агентство ВАО «Интурист» при аэропорте. А к концу 1980-х, кроме «Интуриста», у нас действовали ещё две специализированные туристские организации – БММТ «Спутник», занимавшееся молодёжью, и Всесоюзный центральный совет профсоюзов «Турист», ориентированный на работающее население региона. Именно специалисты этих компаний дали начало туристским кооперативам и агентствам, на их базе формировалась отрасль.

В 1990-х предприятия туристической направленности получили льготу по налогу на добавленную стоимость – то есть государство увидело, что отрасль начинает подниматься и нуждается в поддержке. На этом фоне мы одними из первых в Сибири разработали региональную программу развития туризма, это случилось в 1996 году. И, несмотря на то что программа не нашла понимания на уровне областных властей – из бюджета не было выделено на её реализацию ни рубля, – почти все предложения, включённые в программу, бизнес реализовал самостоятельно уже к 2003 году. Среди них много проектов, говорить о которых начали ещё в советское время: туристическая площадка в Листвянке, горнолыжная трасса в Байкальске, базы отдыха в Ангарском районе. Это позволило сделать удачное стечение обстоятельств: был спрос – туристы хотели отдыхать, и были свободные деньги у бизнеса – их требовалось куда-нибудь вложить. В итоге ниша была найдена. 

В этот период Приангарье занимало пятое место среди других регионов России по туристическому потоку. 

– Однако сейчас позиции региона и Иркутска пошатнулись? 

Раньше на месте исторического комплекса «Дом Европы»
процветала наркоторговля

– Мне кажется, что статус центра развития туриндустрии Иркутская область имела лишь до начала 2000-х, сейчас региональный туристический рынок на периферии.

 В той же Бурятии около пяти лет назад туристический поток составлял 140–160 тысяч человек, у нас – 400–600 тысяч. Сейчас оба региона находятся на одном уровне – 700–800 тысяч. При этом Бурятия смогла получить, в отличие от нас, финансирование из федерального бюджета на развитие проектов – уже около трёх миллиардов рублей инвестировано в экономическую зону (ОЭЗ туристско-рекреационного типа. – «СЭ») и 2,5 миллиарда на туристические кластеры. А ведь основные показатели не изменились – по количеству населения, по числу туристских компаний (в Иркутской области их в три раза больше).

Возьмём Красноярск. Раньше к нам оттуда приезжало много туристов – любителей горных лыж. «Гора Соболиная» (Байкальск) была на пике популярности. Что мы видим сегодня: в Красноярске построили современный горнолыжный комплекс «Бобровый Лог», теперь «Гора Соболиная» конкурировать с ним не может, а туристический поток из соседнего региона заметно снизился. У нас был опыт, но мы его раздали (вспомните, какой популярной была когда-то в Иркутске выставка «БайкалТур», куда приглашались туроператоры из других регионов и стран).

В туризме, как и в экономической отрасли, есть свои законы, которым он подчиняется. Считается, что это направление развивается устойчиво, если занимает более 2% в ВРП. В Иркутской области этот показатель колеблется от 0,5 до 1,5%.

– Но появляются проекты и с участием государства. Та же ОЭЗ туристско-рекреационного типа …

– В 2012 году мировое сообщество зафиксировало миллиардного международного путешественника. В 1953 году их было всего 25 миллионов. Этот вид экономической деятельности имеет огромный потенциал для роста. Конечно, такие направления, как нефтяная отрасль и военная промышленность, его могут перемахнуть, но мировое сообщество делает ставки на туризм. Например, власти соседнего Китая туризм поддержали системно на всех уровнях. В итоге внутренний поток составляет сегодня 2,5 миллиарда человек в год. То есть при общем количестве населения 1,3 миллиарда каждый житель Китая совершает в год два путешествия. В России при 140 миллионах человек путешествуют лишь 20%, а остальные едут на дачу, к родственникам. Ещё данные – выезжает за рубеж из России сейчас 54 миллиона человек, а к нам приезжает 22 миллиона иностранцев. Из них только 15% – с туристическими целями. Остальные – работать.

У России тоже есть ресурсы, чтобы поднять туристическую составляющую в экономике страны, но, как я уже говорил, нам долгое время не хватало политической составляющей преемственности и профессионализма.

Во время дефолта 1998 года наша национальная валюта в один день обесценилась в 2,5 раза. Тогда получилось, что турист, который приезжал к нам в страну, платил меньше. Но 15-процентная годовая инфляция в России (на западе – 1-2%) уже через 5–7 лет этот «запас», приобретённый после дефолта, съела. На мой взгляд, из-за инфляции практически каждый год Россия становится всё менее и менее конкурентоспособной, происходит демаркетинг туристической отрасли. С другой стороны, из бюджета страны выводятся деньги на профильную программу по поддержке туристического направления – тратятся на маркетинг, на продвижение имиджа. Если сложить одно с другим, получается нулевой выхлоп. В итоге по интуристам мы сегодня имеем колебание от минус 8 до 3%. По внутренним туристам – 1,5–2%, по выезду россиян за границу – от 42%.

Хотя в последние годы на уровне государства я всё-таки наблюдают изменения: страна пытается развивать туриндустрию, выделяет деньги на строительство инфраструктуры. Программа развития туризма, которая была принята в России в 2010 году, учитывает законы рынка и предусматривает при этом и элементы планового подхода к развитию направления. Но, увы, в федеральную программу не попала Иркутская область – её не включили, но обещали поддержать на втором этапе в 2015–2018 годах. 

В Приангарье сейчас, согласно данным УФМС, количество иностранных граждан, прибывших в область с туристическими целями, составляет 32 тысячи. Правда, у нас принято при отчётах называть более оптимистичные данные – 50 тысяч интуристов, зарегистрированных в гостиницах. Здесь происходит игра цифр – один и тот же турист может зарегистрироваться во время своего визита сначала в гостинице Иркутска, а потом, например, в Листвянке.

Если спуститься с уровня региона на уровень муниципалитета, то картина будет выглядеть немного иначе. В городе Иркутске и Ольхонском районе, которые у нас считаются наиболее популярными с точки зрения туризма, совсем другая ситуация. В первом случае доля туризма в общем валовом продукте выше 1,5%, во втором – муниципалитет вообще, кроме туризма, не имеет альтернативных экономических видов деятельности, на которые можно делать ставки. По идее, для двух этих муниципалитетов вопрос, быть туризму или нет, не стоит. Но здесь свои проблемы.

Приезжему в Иркутске, если посчитать среднюю стоимость услуг эконом-класса, сейчас надо потратить 25–40 тысяч рублей. И это всё – скромно, без изысков. При этом только четверть населения у нас имеет среднюю заработную плату, превышающую 20 тысяч рублей. То есть у большинства людей денег на туризм просто не остаётся.

В Ольхонском районе по факту сдают балансовые отчёты всего шесть предприятий – только они сегодня являются плательщиками налогов. Хотя на побережье действует сейчас как минимум 75 баз, они привлекают деньги, но не дают экономического развития территории. Кроме того, большая часть береговой зоны Байкала у нас отдана под ООПТ, здесь вообще непонятно, как можно реализовывать проекты. С одной стороны, заниматься туристической деятельностью (с экологической направленностью) отдельным ООПТ сейчас разрешено. И на территории нацпарка есть несколько участков, которые могут быть интересными для туризма. Но, на мой взгляд, нацпарк – это всё-таки в первую очередь бюджетное учреждение, привыкшее получать поддержку из федерального бюджета, поэтому пока мало заинтересованное в развитии турбизнеса.

Когда-то мы предлагали руководству ООПТ ряд туристических проектов, но они в основном не были поддержаны. Только один пример можно считать успешным – «Большая байкальская тропа».